могла бы быть великая вещь. И вотъ именно задумываю безъ всякой мысли о послѣдствіяхъ, какія и долж[ны] быть въ каждомъ[310] настояще[мъ] дѣлѣ, а также и въ настоящемъ художественномъ. О, какъ могло бы быть хорошо. Вчера чтеніе разсказа Мопассана навело меня на желаніе изобразить пошлость жизни, какъ я ее знаю, а ночью пришла въ голову мысль поместить среди этой пошлости живого духовно человѣка. О, какъ хорошо![311] Можетъ быть и будетъ. Написалъ два письмеца къ Яковле[вой] и Преобр[аженской]. Вдругъ захотелось спать после завтрака. И поспа[лъ] часъ. Потомъ беседовалъ съ Павл[омъ] Ив[ановичемъ] и Голд[енвейзеромъ], хорошо. Теперь пора обедать. Была Саша. Она пріуныла. Напрасно. Все къ лучшему. Только самъ не гадь. Стараюсь жить только для души и чувствую, какъ я далекъ отъ этого. С[сфья] А[ндреевна] плоха здоровьемъ. Пріезжаетъ Сережа и ночью Таня.
1) Богъ дышитъ нашими жизнями и всей жизнью міра. Онъ и я одно и тоже. Какъ только понялъ это, такъ и сталъ Богомъ.
2) Матерьялистическое объясненіе жизни есть совершенно также последствіе невежества, какъ и придумываніе машинъ съ вечнымъ движеніемъ (получаю отъ крестьянъ письма съ такими проэктами).[312] Perpetuum mobile[313] последствіе невежества въ механике, матер[ъялистическое] объясненіе жизни последствіе невежества въ[314] мудрости. «Только знай подмазывай — можно и дегтемъ, можно и масломъ, и будетъ ходить».
3) Богъ дышитъ нами и блаженъ.[315] Главное свойство Его есть благо. Онъ понимаемъ нами, какъ благо. Мы ищемъ блага — вся жизнь наша въ этомъ исканіи, и потому хотимъ ли мы этого или не хотимъ, вся жизнь наша — въ исканіи Бога.
Если мы ищемъ блага себѣ, своему тѣлесному «я», мы не находимъ его; вмѣсто благо находимъ горе, зло, но наши ошибки[316] своими послѣдствіями самыми разнообразными ведутъ къ благу другихъ людей слѣдующихъ поколѣній. Такъ что жизнь всѣхъ людей есть всегда искакіе блага и всегда достиженіе его, — но только при ложной жизни — блага для другихъ людей, для всѣхъ кромѣ себя, при правильной жизни достиженіе блага и для себя. Если ищемъ Бога, находимъ благо. Если ищемъ истиннаго блага, находимъ Бога. Любовь есть только стремлеиіе къ благу. Главная же основа всего — благо. И потому вѣрнѣе сказать, что Богъ есть благо, чѣмъ то, что Богъ есть любовь.[317]
3 Окт. Вчера не дописалъ вечера. Хорошо говорилъ съ Сер[ежей] и Бир[юковымъ] о болѣзни Сони. Потомъ прекрасно игралъ Голд[енвейзеръ] и съ нимъ хорошо поговорили. Тани не дождался, поздно заснулъ. — Сегодня ночью, странное дѣло, упорно видѣлъ скверные сны. Проснулся рано, погулялъ по хорошей погодѣ, пріѣхала Саша. Съ ней хорошо. Писать не хочется.
1) Я себѣ много разъ говорилъ, что при встрѣчѣ, при общеніи со всякимъ человѣкомъ надо вспоминать то, что передъ тобой стоитъ проявлен[iе] высшаго духовнаго начала и соотвѣтств[енно] этого воспоминанія обойтись съ нимъ. Вспомнить? значитъ сознать себя, т.-е. вызвать въ себѣ Бога. А если вызвалъ, и уже не ты будешь обходиться съ этимъ человѣкомъ, а Богъ въ тебѣ, то все будетъ хорошо.
2) Музыка, какъ и всякое искусство, но особенно музыка, вызываетъ желаніе того, чтобы всѣ, какъ можно больше людей, участвовали въ испытываемомъ наслажденіи. Ничто сильнѣе этого не показываетъ истиннаго значенія искусства: переносишься въ другихъ, хочется чувствовать черезъ нихъ.
3) Венера Милосская, красота женскаго тѣла. Все вздоръ — похоть, облеченная въ форму, такъ назыв[аемаго], искусства. (Нехорошо).
4) Забылъ что.
5 Окт. Два дня съ 3-го былъ тяжело боленъ. Обморокъ и слабость. Началось это 3-го дня и 3-го Окт[ября]. Послѣ дообѣденнаго сна. Хорошее послѣдствіе этого было примиреніе С[офьи] А[ндреевны] съ Сашей и В[арварой] М[ихайловной]. Но Чертковъ еще все также далекъ отъ меня. Мнѣ особенно жалко его и Галю, к[отор]ымъ это оч[ень] больно. Было мало писемъ, на к[оторыя] отвѣч[алъ]. Вчера же цѣлый день лежалъ не вставая.
6 Окт. Всталъ бодрѣе, не оч[ень] слабъ, гулялъ. Кое что записалъ. Саша перепишетъ. Сейчасъ записать.
1) Гуляя, особенно ясно, живо чувствовалъ жизнь телятъ, овецъ, кротовъ, деревьевъ, — каждое, кое какъ укоренившееся дѣлаетъ свое дѣло — выпустило за лѣто побѣгъ; сѣмячко — елки, желудь превратились въ дерев[о], въ дубокъ, и растутъ, и будутъ столѣтни[ми], и отъ нихъ новыя, и также овцы, кроты, люди. И происходило это безконечное количество лѣтъ, и будетъ происходить такое же безконечное время, и происходитъ и въ Африк[ѣ], и въ Инд[іи], и въ Австраліи, и на каждомъ кусочкѣ земного шара. А и шаровъ то такихъ тысячи, миліоны. И вотъ когда ясно поймешь это, какъ смѣшны разговоры о величіи чего нибудь человѣческаго или даже самого человѣка. Изъ тѣхъ существъ, к[отор]ыхъ мы знаемъ, да — человѣкъ выше другихъ, но какъ внизъ отъ человѣка — безконечно низшихъ существъ, к[оторыхъ] мы отчасти знаемъ, такъ и вверхъ должна быть безконечно[сть] высшихъ существъ, к[оторыхъ] мы не знаемъ п[отому], ч[то] не можемъ знать. И тутъ то при такомъ положеніи человѣка говорить о какомъ нибудь величіи въ немъ — смѣшно. Одно, что можно желать отъ себя, какъ отъ человѣка, это только то, чтобы не дѣлать глупостей. Да, только это.
[318]1) [а] Богъ[319] дышетъ нами и блаженъ. Мы ищемъ блага, т. е. хотимъ ли этого, или не хотимъ ищемъ Бога. Если мы ищемъ блага себѣ (тѣлесн[ое] — личность), мы не находимъ его, но невольно примѣромъ, послѣдствіями служимъ благу другихъ людей (борьба, техническ[iя] усовершентвованія, научныя, религіоз[ныя] заблужде[нія]). Если же мы сознаемъ себя Богомъ, ища блага всѣхъ [320] (любовь), то находимъ благо свое. Если ищемъ Бога — находимъ благо, если ищемъ истинное благо — находимъ Бога, Да, любовь есть послѣдствіе блага. Первое не любовь, а благо. Вѣрнѣе сказать, что Богъ это благо, чѣмъ то, ч[то] Б[огъ] есть любовь.
2) Человѣкъ сознаетъ свою жизнь, какъ нѣчто такое, что всегда есть и всегда было и даже не всегда, п[отому] ч[то] «всегда» указываетъ на время, а что есть и есть, и одно только и есть. Тѣло мое дано изъ утробы матери, но я совсѣмъ другой я есмь.[321]
3) Самый обыкновенный упрекъ людямъ, высказывающимъ свои убѣжденія, ч[то] они живутъ несогласно съ ними и, ч[то] поэтому убѣжденія ихъ неискренни. А если подумать серьезно, то поймешь совершенно обратное. Развѣ умный человѣкъ, высказывающій убѣжденія, съ к[оторыми] жизнь его не согласуется, можетъ не видѣть этого несогласія? Если же онъ все таки высказываетъ убѣжденія, несогласныя съ его жизнью, то это показываетъ только то, чтò онъ такъ искрененъ, что не можетъ не высказать то, чтò обличаетъ его слабость и не дѣлаетъ того, ч[то] дѣлаетъ большинство — не подгоняетъ свои убѣжденія подъ свою[322] слабость.
7 Окт. 1910 года. Ясная Поляна.
1) Религія есть такое установленіе своего отношенія къ міру, изъ к[отораго] вытекаетъ руководство всѣхъ поступковъ. Обыкновенно люди устанавливаютъ свое отношеніе къ началу всего — Богу, и этому Б[огу] приписываютъ свои свойства: наказанія, награды, желаніе быть почитаемымъ, любовь, к[оторая], въ сущности, свойство только человѣческое, не говорю уже о нелѣпыхъ легендахъ, въ к[оторыхъ] бога описываютъ, какъ человѣка. Забываютъ то, что мы можемъ признать, скорѣе не можемъ не признать, начало всего, но составить себѣ какое нибудь понятіе объ этомъ началѣ, никакъ не можемъ. Мы же придумываемъ своего человѣческаго Бога и за панибрата обращаемся съ нимъ, приписывая ему наши свойства. Это панибратство, это умаленіе бога болѣе всего извращаетъ религіозное пониманіе людей и большей частью лишаетъ людей, какой бы то ни было религіи — руководства поступковъ. Для установленія такой религіи лучше всего оставить бога въ покоѣ, не приписывать ему не только творенія рая, ада, гнѣва, желанія искупить грѣхи и т. п. глупости, но не приписывать ему воли, желаній, любви даже. Оставить Бога въ покоѣ, понимая Его, какъ нѣчто совершенно недоступное намъ, а строить свою религію, отношеніе къ міру на основаніи тѣхъ свойствъ разума и любви, к[оторыми] мы владѣемъ. Религія эта будетъ таже религія правды и любви, какъ и всѣ религіи въ ихъ истин[номъ] смыслѣ отъ браминовъ до Христа, но будетъ точнѣе, ясн[ѣе], обязательнѣе.
2) Какое страшное кощунство для всякаго человѣка, понимающаго бога, какъ можно и должно — признаваніе одного Еврея Іисуса — Богомъ!
6-го ничего не хотѣлось и не могъ работать и не работалъ. Письма мало интересныя. На душѣ мрачно. Всетаки поѣхалъ верхомъ. Вечеромъ много народа: Страховъ съ дочерью, Булыгинъ, Буланже. Мнѣ тяжело и скучно говорить.
7 окт. Мало спалъ. Та же слабость. Гулялъ и записалъ о панибратствѣ съ Богомъ. Саша списала. Ничего не дѣлалъ, кромѣ писемъ и то мало. Таня ѣздила къ Ч[ерткову]. Онъ хочетъ пріѣхать въ 8, т. е. сейчасъ. Буду помнить, что надо помнить, чтò я живу для себя, передъ Богомъ. Да, горе въ томъ, ч[то] когда одинъ — помню, а сойдусь забываю. Читалъ Шопенгауера. Надо сказать Ч[ерткову]. Вотъ и все до 8 часовъ.
[323]Былъ Ч[ертковъ]. Оч[ень] простъ и ясенъ. Много говорили обо всемъ, кромѣ нашихъ затрудненныхъ отношеній. Оно и лучше. Онъ уѣхалъ въ 10-мъ часу. Соня опять впала въ истерич[ескій] припадокъ, было тяжело.
8 Окт. Всталъ рано, пошелъ навстрѣчу лошадямъ отвозившимъ милую Таничку. Простился съ ней. Саша съ В[арварой] М[ихайловной] тоже провожали, вернулся домой. Поправилъ о соціализмѣ. Пустая статья. Потомъ читалъ Николаева. Сначала оч[ень] понравилось, но потомъ, особенно конспектъ 1-й части, менѣе. Есть недостатки, неточности, натяжки. Пришла Соня, я ей высказалъ все, что хотѣлъ, но не могъ быть спокоенъ. Оч[ень] разволновался. Потомъ ѣздилъ съ Душ[аномъ], спалъ, обѣдалъ. Вечеромъ читалъ опять Николаева, конспектъ 1-й части, который] мнѣ не понравился. Теперь 11-й часъ, ложусъ.
9 Окт. Е. б. ж.
[9 октября.] Здоровье лучше. Ходилъ и хорошо поутру думалъ, а именно:
1) Тѣло? Зачѣмъ тѣло? Зачѣмъ пространс[тво], время, причинность? Но вѣдь вопросъ: зачѣмъ? есть вопросъ причинности. И тайна, зачѣмъ тѣло, остается тайной.
2) Спрашивать надо: не зачѣмъ я живу, а что мнѣ дѣлать.
Дальше не буду выписывать. Ничего не писалъ, кромѣ пустого письма. На душѣ хорошо, значительно, религіозно и отъ того хорошо. Читалъ Николаева — хуже. Ѣздилъ съ Душаномъ. Написалъ Галѣ письмецо. Вечеръ тихо, спокойно, читалъ о Соціализмѣ и тюрьмахъ въ Р[усскомъ] Б[огатствѣ]. Ложусь спать.
10 Окт. Всталъ поздно, въ 9. Дурной признакъ, но провелъ день хорошо. Начинаю привыкать къ работѣ надъ собой, къ вызыванію своего высшаго судьи и къ прислушиванію къ его рѣшенію о самыхъ, кажущихся мелкихъ, вопросахъ жизни. — Только успѣлъ прочитать письма и Кр[угъ] Чт[енія] и Н[а] К[аждый] Д[ень]. Потомъ поправилъ корект[уры] 3-ехъ книжечекъ «Для Души». Онѣ мнѣ нравятся. Ходилъ до обѣда. Соня[324] Илюш[ина] съ дочерью. Буланже и потомъ Наживинъ. Хорошо бесѣдовали. Онъ мнѣ близокъ. Ложусь спать. Записать:
