от 13 марта, № 2 от 4 апреля.
925. 7015—20. 2) Как нет резкого деления между сном и бдением,….. возможности нравственного усилия. — См. прим. 236.
926. 7031. 5) Три ежечасные молитвы. — См. записи от 26 июня, прим. 920.
927. 716. 6) Сумашедший мне все говорил: не украл, а взял. — Упоминание о словах душевно-больного крестьянина С. П. Данилина, с которым Толстой разговаривал при посещении психиатрических лечебниц. См. прим. 844 и 898. Мысли Толстого о сумасшествии см. прим. 867 и 870.
928. 7118. немыслимым вне времени. — См. мысли, перечисленные в прим. 81.
28 июня, стр. 71.
929. 7121. Просила не ехать. — С. А. Толстая собиралась ехать на день рождения сына Сергея Львовича в его имение Никольское-Вяземское Чернского уезда Тульской губ. и желала, чтобы вместе с ней ехал Лев Николаевич. Он же чувствовал себя физически слишком утомленным для этой поездки. В своем Дневнике (см. прим. 1009) от 30 июня по этому поводу С. А. Толстая записала: «28-го мы поехали в Никольское к сыну Сереже на день его рождения: Лев Николаевич, я, Саша, Душан Петрович и Ник. Ник. Ге. Встали все рано. И я пошла сказать, что, если Лев Николаевич себя плохо чувствует, то чтобы не ехал, а я поеду с Ник. Ник. Ге вдвоем. Он сказал, что подумает, а раньше дал мне слово, что поедет со мной непременно. Совестно ему, верно, стало и он поехал». Приводим также запись об этом В. М. Феокритовой: «Софья Андреевна вбежала к нам в комнату и говорит: ,,«Пaпà нездоров, я его умоляла не ехать, а он сам хочет. Уж если он там заболеет, то я не виновата, я его прошу не ехать», — сказала она нам“.Об этом же см. А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 75 и 82; Дневник Булгакова, стр. 253—254.
930. 7121—24. письмо от Ч[ерткова]….. Ахнул и побежал домой. — В первой части записи имеется в виду письмо В. Г. Черткова к С. А. Толстой от 28 июня 1910 г. из Телятинок. Приводим его полностью: «Многоуважаемая и дорогая Софья Андреевна, Спешу от лица моей матери и моего сердечно поблагодарить Вас зa внимание, оказанное Вами ей присылкою за ней Ваших лошадей. Она доехала сюда очень удобно и была тронута Вашей любезностью. Я очень надеюсь, что Вы с ней познакомитесь, потому что она хорошая и достойная женщина, и я уверен, что Вы ее оцените. У нее нет тех недостатков, которые есть у меня, и добрые отношения между Вами и ею послужат, я в том уверен, новым душевным звеном между Вами и мною, помимо главного звена — Льва Николаевича, сердечно нас сблизившего. По этому поводу чувствую потребность Вам сказать, что я слышал, что последнее время Вы выражаете ко мне неприязненное чувство. Я не могу поверить, чтобы это Ваше чувство ко мне было бы чем-либо иным, как временным раздражением, вызванным какими-нибудь недоразумениями, которые при личном свидании очень скоро улетучились бы, как постороннее, наносное навождение. В лице Льва Николаевича слишком многое — и притом самого лучшего, что у нас обоих есть в жизни — нас с Вами связывает и связывает глубоко и неразрывно. Мы можем иногда временно сердиться друг на друга, но мы никак не можем стать врагами. Напротив того, Вы были глубоко правы, дорогая Софья Андреевна, когда в день юбилея Льва Николаевича так задушевно сказали мне, что я лучший друг Вашей семьи. Никакие наговоры против меня за моей спиной моих врагов не могут изменить этого радостного для меня факта, хотя и могут временно возбудить вас против меня. Я уверен, что при первой личной с Вами беседе, легко устранится то, что как будто стало между нами. А в свое время надеюсь, что Бог предоставит мне случай, уже не на словах, а на деле доказать мою истинную дружбу к Вам и ко всей Вашей семье. Мы давно не виделись, и у Вас очевидно сложились о мне представления, которые рассыпятся при первом возобновлении наших личных сношений. Я так в этом уверен, что решаюсь теперь усердно просить Вас позволить мне поцеловать Вашу руку и засвидетельствовать мою ничем ненарушимую, истинную преданность. В. Чертков».
В. Г. Чертков, накануне возвратившийся в Телятинки, привез это письмо в Ясную поляну лично, рано утром 28 июня, перед самым отъездом Толстых в Никольское и, не войдя в дом из опасения вызвать новое раздражение С. А. Толстой, просил передать ей свое письмо. Толстой вышел к нему в парк. Разговорившись, они, по рассеянности, пошли в другую сторону, а не к станции Засека, куда поехали отъезжавшие в Никольское. Спохватившись, Толстой быстро вернулся и в экипаже Черткова догнал уже выехавших Софью Андреевну, Александру Львовну, Д. П. Маковицкого и Н. Н. Ге.
Упоминая об этом случае, С. А. Толстая пишет в своем «Ежедневнике» 28 июня: «Чертков явился утром с письмом ко мне. Лев Николаевич пошел пешком и, конечно, с Чертковым и, разумеется, потерял голову и вместо Засеки ушел по направлению к Ясенкам, но опомнился и догнал меня в экипаже Черткова».
931. 7125. ждали часа три. — Приводим описание этой поездки по Запискам Д. П. Маковицкого от 28 июня: «В Засеке к нам присоединился Буланже, ехавший с тем же поездом к отцу. В Черни на станции была тяжелая сцена для Льва Николаевича. [В чем заключалась «тяжелая сцена» не установлено.] Здесь Александра Львовна слезла и наняла лошадей в Никольское. С ней поехал Николай Николаевич Ге и присоединившийся в пути Гаярин, тоже ехавший в имение к Сергею Львовичу [см. прим. 934]. Мы же ехали дальше на ст. Бастыево. Сюда Софья Андреевна ночью посылала телеграмму, чтобы Сергей Львович выслал лошадей. В Бастыеве лошадей не оказалось, так как телеграмма не была доставлена. Дежурный ночью не нашел человека, который снес бы ее за плату по таксе. Сменивший же его в 6 ч. утра другой дежурный уже не заботился о телеграмме, так как это для них не обязательно. Софья Андреевна очень волновалась и не старалась скрывать своего волнения. Лошадей вблизи негде было нанять, пришлось послать человека за 12 верст пешком в Никольское. Тем временем Лев Николаевич вступил в разговор с артелью ремонтных рабочих. Они заинтересовались беседой. Двое из них, грамотные, знали его. Беседовали долго и очень задушевно. Лев Николаевич был особенно радостен и спокоен и с любовыо беседовал с ними. Какие были книжечки, отдал им. (Он почти всегда берет с собой книжки и раздает.) И еще обещал прислать. Лев Николаевич расспрашивал про их жизнь и работу на железной дороге, про положение деревни, поговорил о пьянстве, о курении, главным же образом вкратце изложил смысл и назначение жизни. Окончив беседу, Лев Николаевич пошел вперед пешком по дороге, мы должны были его догнать. Был ясный, знойный день. Часа через три подкатила бричка в дышле парой, мы с Софьей Андреевной сели. С нами мальчик, которого Лев Николаевич брал с собой показать дорогу и потом послал его обратно. Когда через одну-две версты доехали до перекрестка, мальчик показал нам, что Лев Николаевич пошел по другой дороге, более дальней, чем мы должны были ехать. Софья Андреевна опять страшно взволновалась. Кучер посоветовал ехать дальше, сказав, что мы с нашей дороги должны видеть старого графа Льва Николаевича. Так и вышло. И Лев Николаевич подсел к нам».
932. 7126. Неприятный рассказ газетчицы. — Записей об этом рассказе не имеется.
933. 7126—27. с рабочими. — См. прим. 931. Д. П. Маковицкий упоминает также, что Толстой во время ожидания в Бастыеве лошадей написал открытку М. С. Сухотину, прося его посоветовать адвоката Бастыевским крестьянам, покупающим землю. См. т. 82. Письма с недошедшим текстом.
934. 7127. бездна народа. — В Никольском, кроме семьи С. Л. Толстого и приехавших из Ясной поляны, были в этот день: Т. Л. Сухотина, племянница Толстого, старшая дочь его сестры Марьи Николаевны, Варвара Валерьяновна Нагорнова (рожд. Толстая, 1850—1921) с детьми, большая семья художника Н. В. Орлова (см. прим. 641), жившая в усадьбе С. Л. Толстого в бывшей школе, племянница С. А. Толстой Татьяна Степановна Берс (р. в 1892 г.), Федор Иванович Гаярин — сосед С. Л. Толстого, земский деятель. («Ежедневник» С. А. Толстой от 29 июня.)
935. 7128. к дьячку.— По словам С. Л. Толстого, дьячек Афанасий Федорович Успенский — старожил Никольско-Вяземского, ему было в 1910 г. более 80 лет. Он помнил отца Льва Николаевича, гр. Николая Ильича Толстого (1795—1837) и даже мог рассказывать со слов своего отца, также дьячка в Никольско-Вяземском приходе, про деда Льва Николаевича, гр. Илью Андреевича Толстого (1757—1820).
936. 7129. среди этой ужасной напряженной нужды. — Д. П. Маковицкий в своих Записках от 29 июня пишет: «Лев Николаевич утром ходил в дер. Никольское, прошел ее всю, останавливаясь и разговаривая. Днем все пошли в лес. В 4.30 выехали на станцию: Лев Николаевич, Софья Андреевна и я на бричке в дышле парой. Проезжая мимо домиков дер. Никольской, Лев Николаевич сказал что-то сочувственное про никольских крестьян и спросил меня: — „Помните? «Край родной долготерпенья»“. Толстой вспомнил стихотворение Тютчева, посвященное русской деревне и русскому народу, первая строфа которого читается так:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа….
Край ты русского народа!
937. 7130—33. 1) Как странно, что люди стыдятся своей нечистоплотности….. чем то хорошим. — Эта мысль продиктована Толстым в вагоне ж. д. на ст. Скуратове 28 июня по пути в Никольское Александре Львовне и в Дневник переписана ею с датой 29 июня. Дневник А. Л. Толстой.
30 июня, стр. 72.
938. 722. с Таней. — А. Б. Гольденвейзер в своих Записях от 30 июня (2 стр. 84) приводит слова Толстого, сказанные ему в разговоре о поездке в Никольское: «Там Таня, милая, была. Она теперь по первому зову приедет». С. А. Толстая отмечает в своем «Ежедневнике» от 29 июня: «С приехавшей дочерью Таней тяжелые, недобрые разговоры».
939. 726. «Закон насилия, закон любви». — 30 июня был получен французский перевод И. Д. Гальперина-Каминского книги Толстого «Закон насилия и закон любви» (1908, т. 37). Léon Tolstoï, «La Loi de l’Amour et la Loi de la Violence». Traduit d’après le manuscrit et publié en français avant l’original russe par E. Halperine-Kaminsky. Précédé d’une lettre de Tolstoï à propos de la «Barricade» de Paul Bourget. Durbon-aîné, Paris. Книга эта, как видно из надписи И. Д. Гальперииа-Каминского на титульном листе, прислана была им
