не буду. Помните наше прощание у *Иверской*, когда мы уезжали в Казань.5 В минуту расставания я вдруг понял, как по вдохновению, что вы для нас значите и, по-ребячески, слезами и несколькими отрывочными словами, я сумел вам передать то, что я чувствовал. Я любил вас всегда, но то, что я испытал у Иверской и теперешнее мое чувство к вам — гораздо сильнее и более возвышенно, чем то, что было прежде.
Я вам сознаюсь в том, чего мне очень стыдно, что я должен очистить свою совесть перед вами. Случалось раньше, что, читая ваши письма, когда вы говорили о вашей привязанности к нам, мне казалось, что вы преувеличиваете, и только теперь перечитывая их, я понимаю вас — вашу безграничную любовь, и вашу возвышенную душу. Я уверен, что всякий, кроме вас, кто бы ни прочел сегодняшнее мое письмо и предыдущее, упрекнул бы меня в том же, но от вас этого упрека я не боюсь; вы меня слишком хорошо знаете, знаете, что может быть единственное достоинство это то, что я умею сильно чувствовать. Этому свойству я обязан самыми счастливыми минутами своей жизни. — Во всяком случае, это последнее письмо, в котором я позволил себе выражать такие экзальтированные чувства, экзальтированные для равнодушных, а вы сумеете их оценить. Прощайте, дорогая тетенька, через несколько дней я думаю увидать Николеньку, и тогда я вам напишу.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые напечатано почти полностью (без последней заключительной фразы, по-французски и в переводе) П. И. Бирюковым в Б, I, 1906, стр. 195—200. Впервые полностью (только в переводе) напечатано П. А. Сергеенко, в ПТС, I, стр. 22—25. Год определяется почтовыми штемпелями: «18 (Января) 1852» и «Получено 1852 февраля 8 [?]». На конверте рукой Т. А. Ергольской написано: «Тифлис от Москва 1897 Кизляр о М. 1832 Ставрополь о М. 1869»
1 Моздок — город Нальчикского округа, Терской области в 77 в. от Владикавказа.
2 Гр. Мар. Ник. Толстая.
3 Агафья Михайловна. О ней см. прим. 2 к п. № 23.
4 Прасковья Исаевна — экономка у Толстых. О ней Толстой пишет в «Воспоминаниях детства» (гл. VIII): «Прасковью Исаевну я довольно верно описал в «Детстве» (под именем Натальи Савишны. Всё, что я о ней писал, было действительно».
* 58. Т. А. Ергольской.
1852 г. Марта 2. Станица Старогладковская.
2 Марта.
1852.
Старогладовская.
Chère tante!
Je viens de recevoir votre lettre datée du 18 janvier1 cette lettre en effet nous a trouvé ensemble et ce que plus est, à la maison. Je dis à la maison en parlant de Старогладовская, tant je m’y suis habitué! pendant les 9 mois que j’y ai passé. Arrivé à Староглад. je n’y ai pas trouvé N. il était déjà depuis un mois à l’expédition2 je suis allé le rejoindre et j’y ai passé un mois.3
Quoique je vous aye écrit de Tifflis que mon affaire était terminé, il se trouve qu’elle ne l’est pas encore entièrement, de sorte que je ne suis pas au service militaire et que j’ai fait cette expédition comme volontaire.4 —
Tous ces retards me tourmentaient beaucoup à Tiffliss, puisque j’étais seul et je ne prévoyais pas la fin de tout cela; mais à présent comme je suis avec Nicolas et à la maison et que bientôt les papiers que j’attends, doivent arriver, cela m’est presque indifférent.
Je vous félicite sur Pâques5 et sur la naissance de Lise, votre petite nièce.6 Il serait temps, et cependant je ne puis encore m’habituer à voir en Marie une mère de famille et d’une famille, qui Dieu merci, commence à devenir nombreuse. Je me représente toujours Marie enfant comme elle était le temps que nous avons passé avec elle et vous à la campagne après la mort de grande maman.7 C’est pendant ce temps, que j’ai été avec elle le plus souvent et que nous avons été plus amis que jamais. — Comment se porte-t-elle? La petite est-elle forte et bien portante? c’est bien dommage que Serge ne cesse ses relations avec la Bohémienne — l’habitude peut l’attacher plus que l’affection. Chère tante, donnez moi je vous prie des nouvelles de Dmitri. Je lui ai écrit,8 mais pas encore reçu de réponse. A-t-il changé? se porte-t-il bien? — Je pense très souvent à lui et voudrais bien avoir de ses nouvelles. Vous m’écrivez, chère Tante, que vous aimez de vivre à Ясное. Je voudrait bien que cela fut vrai, mais il me parait que vous m’écrivez cela pour me faire plaisir, car en effet je suis content de vous savoir à Ясное et surtout de savoir que vous aimez y être. Excusez, chère Tante pour cette mauvaise et courte lettre, je réparerai ma faute une autre fois. — Je crains par dessus tout que vous ne vous inquiétiez sur notre compte, c’est pour cela que j’aime mieux vous envoyer une lettre comme celle-là que rien.
Nicolas se porte bien et vous baise les mains, je fais la même chose et vous souhaite tout le bonheur possible. Léon.
Dès demain moi et N[icol]as nous faisons nos dévotions.9
Дорогая тетенька!
Только что получил ваше письмо от 18 января.1 Оно действительно застало нас уже вместе и, что важнее всего, дома. О *Старогладовской* говорю дома, так я с ней свыкся за 9 месяцев своего пребывания там. По приезде в *Старогладовскую*, я не застал Николеньки, он был в походе уже с месяц.2 Я отправился за ним следом и пробыл там месяц.3 —
Хотя я писал вам из Тифлиса, что дело мое устроилось, но оказалось, что еще не окончательно. Так что я еще не на военной службе и поход совершил волонтером.4 —
Все эти задержки расстраивали меня в Тифлисе, потому что я был в одиночестве и не предвидел конца всему этому. Теперь же, так как я с Николенькой и дома, и бумаги должны скоро получиться, то я к этому почти равнодушен. —
Поздравляю вас со Светлым праздником5 и с рождением Лизы, вашей внучатой племянницы.6 Уже пора бы, кажется, а всё я не могу привыкнуть к тому, что Машенька мать семейства, и семейства, которое, слава богу, становится многочисленным. Я всегда представляю себе Машеньку ребенком, как в то время, когда она с вами и с нами жила в деревне, после смерти бабушки.7 — Мы тогда постоянно бывали вместе и были особенно дружны. — Как ее здоровье? А девочка, крепкая, здоровая? Как жаль, что Сережа не прервал своих отношений с цыганкой — привычка свяжет его с ней крепче, чем привязанность. Милая тетенька, напишите мне, пожалуйста, как живет Митенька. Я писал ему,8 но ответа еще не получил. Переменился ли он? здоров ли? Я о нем часто думаю и хотел бы побольше знать. Вы мне пишете, дорогая тетенька, что вы любите жить в *Ясномъ*. Хотелось бы, чтобы это была правда, но мне думается, что вы говорите это, чтобы доставить мне удовольствие, и действительно, я рад, что вы в *Ясномъ* и, главное, рад, что вам там приятно. Извините меня, дорогая тетенька, за это плохое и коротенькое письмо; в другой раз заглажу свою вину. — Больше всего я боюсь, чтобы вы не беспокоились о нас, поэтому предпочитаю послать и такое письмо, чем ничего. —
Николенька здоров и целует ваши ручки, я точно также и желаю вам всевозможного счастья.
Лев.
С завтрашнего дня мы с Николенькой начинаем говеть.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые.
1 Это письмо не сохранилось.
2 6 декабря 1851 г. H. Н. Толстой писал Льву Николаевичу: «Мы выступаем 5 генваря, а еще раньше, т. е. на 26 отправляюсь в Грозную». Лев Николаевич приехал в Старогладковскую числа 14 января.
3 В противоречии с этим утверждением находится запись в дневнике Толстого под 20 марта: «Генварь я провел частью в дороге, частью в Старогладовской, писал, отделывая первую часть, готовился к походу и был спокоен и хорош».
4 Приказ о зачислении Толстого на службу фейерверкером 4 класса в батарейную № 4 батарею 20 артиллерийской бригады со старшинством с 14 января состоялся 13 февраля. В действовавший против горцев отряд Толстой, надо полагать, выезжал из Старогладковской дважды. В первый раз он поехал сейчас же по приезде в Старогладковскую из Тифлиса. 19 января Толстой был командирован с одним единорогом в укрепленное место Герзель-аул, находившееся на пути в Хасав-Юрт, уже вне поля военных действий. В 20-ых числах января Толстой, надо думать, вернулся в Старогладковскую, но числа 5 февраля снова поехал в отряд, где принял участие в боях 17 и 18 февраля. В дневнике под 28 февраля 1852 г. Толстой записал: «Состояние мое во время опасности открыло мне глаза: — Я люблю воображать себя совершенно хладнокровным и спокойным в опасности. Но в делах 17 и 18 я не был таким». Под 20 мартом 1852 г.: «Февраль прошел в походе — собою был доволен». Об этом же походе Толстой вспоминает в дневнике 18 февраля 1897 г.: «45 лет тому назад был в сражении».
Янжул сообщает об этих двух днях похода следующее: «Кн. Барятинский 17 февраля двинулся в глубь Чечни, на Мискирь-Юрт. В состав отряда вошли два орудия батарейной № 4 батареи под командой поручика гр. [H. H.] Толстого… До аулов Цацын и Эманы отряд следовал почти беспрепятственно и взял эти селения лишь при ничтожном сопротивлении. Но далее начался целый ряд настойчивых и ожесточенных преследований со стороны горцев, особенно при переправе через Хулхулау… Вечером колонна прибыла в Маюртуп. Отсюда оставалось около 10 верст прямого пути до укр. Куринского, но в виду упорного сопротивления горцев, кн. Барятинский послал приказание полковнику Бакланову выступить к нему навстречу через р. Гонсаул к аулу Гурдали, чтобы тем отвлечь силы Шамиля и дать возможность отряду пройти в Куринское без большой потери. Полковник Бакланов вышел из укрепления в 3 часа утра 18 февраля с 5-ю ротами пехоты и с своим Донским № 17 полком, при двух легких орудиях батарейной № 4-й батареи, бывших в ведении поручика Макалинского, и со взводом мортир. Колонна эта… пройдя Кочкалыковский хребет… на рассвете спустилась в долину Мичика и, быстро перейдя через эту реку, почти без боя заняла аул Гурдали, покинутый разбежавшимися жителями. Остановив здесь свои войска и расположив их к бою, полковник Бакланов приказал…
