всегда и во всем, — но так как во всяком случае недостаточно одной моей готовности и дружеского усердия — а потому позволю тебе откровенно высказать мое мнение. — Ты знаешь, что я весьма плохой и неопытный хозяин, твое же имение требует бдительного и постоянного надзора человека знающего, ибо скажу откровенно, что хуже трудно итти, как идет в Ясном. Андрей пьянствует, староста при этом случае ловит в мутной воде рыбку и также себя не забывает, а Осип дурак набитый, который слепо повинуется воле начальников. Что Андрей горький пьяница, ты это знал и несмотря на то, поручил ему всё хозяйство и оставил в полной доверенности, что придало ему большой форс, — а потому я теперь никак до твоего приезда сменить его не решусь, тем более, говоря с тетенькой о твоих делах, — в которых она принимает самое живейшее участие, я ясно видел, что ей нежелательно, чтобы он был сменен, — а вчера я получил от ней письмо, в котором она ясно пишет, что Андрей оклеветан, что он с самой масленицы ведет себя отлично хорошо: и потому сменить его я не имею уже и причины, — да, наконец, кем его заменить, — нанять управляющего без тебя я не решусь ни за что, я на всякий случай приискал человека, которого мне рекомендовали с хорошей стороны, лет 40 — холостой — он был управляющим над большим имением у Тургеневой, — потом заведывал главной конторой, и теперь у детей ее поверенным; он получил свободу и ищет место; я за ним посылал — он мне весьма понравился, но ручаться за него никак не могу. — Просит он 600 р. сер. и содержание на одного человека без всяких отвесных. Я ему сказал, что я к тебе напишу и буду ждать твоего ответа, на этих днях если здоровье мое позволит, поеду в Ясные, сосчитаю Андрея и уведомлю тебя обо всем подробно, но решительных мер никаких предпринимать не могу. — Относительно того, что ты желаешь, чтобы oн без позволения моего не смел ничего расходовать, тут встретится также затруднение, испрашивать за 100 верст разрешения трудно. — И покуда будет переписка, то она может сделать упущение. — Что он непременно уже будет делать на зло. А потому не лучше ли будет поручить тебе эту статью тетеньке, которая, живя в Ясных, вероятно охотно возьмет это на себя и будет иметь более возможности за этим наблюдать; даже брат Сергей, будучи в 25 верстах и часто бывая в Ясных, скорей может это исполнить. — Я же непременно навлеку на себя большие неприятности: или не угожу тебе, или тетенька останется мной недовольна. — Я уверен, мой милый друг, что ты, размыслив хорошо, найдешь мое мнение справедливым и не причтешь это к нежеланию моему быть тебе полезным, но к совершенной невозможности. — Если я по дружбе брата Николая заведывал его делами, то там я имел хорошего помощника Петра, а во-вторых, если бы и сделал промах, то отвечал одному брату: mais ici je me trouve entre deux feux [но здесь я себя чувствую между двух огней], а это самое затруднительное. Ради бога, не сердись; если бы я тебя менее любил и менее дорожил бы твоей дружбой, то скорей бы может-быть. решился взять это на себя. — Что Андрей уже упустил, того воротить трудно, — ты, бог даст, по обещанию своему приедешь летом, сам всё увидишь и тогда сделаешь свои распоряжения, и я готов буду действовать по твоей инструкции, а с того времени я буду поверхностно надсматривать за Ясным и постараюсь не упустить ничего из виду, что будет клониться к твоей пользе. (Письмо не опубликовано, подлинник в АТБ.)

Андрей — Андр. Ил. Соболев, Осип — Осип Наумович Зябрев — крестьянин Ясной Поляны, пасечник, муж кормилицы Толстого, занимавшийся в это время какую-нибудь административную должность в Ясной Поляне. Тетенька — Татьяна Александровна Ергольская. Тургенева — мать И. С. Тургенева, Варвара Петровна Тургенева, рожд. Лутовинова (1787—1850), имение которой — Спасское, находилось в 20 в. от Покровского, имения гр. В. Н. Толстого. Дети ее — Ник. Серг. и Ив. Серг. Тургеневы. О Петре Евстратовиче Воробьеве см. прим. 2 к п. № 31.

7 Никакими сведениями о Федуркине мы не располагаем.

8 Кто такая Аксинья сказать не можем.

* 60. Т. А. Ергольской.

1852 г. Мая 30 — июня 3. Пятигорск.

30 Mai. Пятигорскъ.

Chère tante!

Je n’ai aucune raison valable, pour excuser mon silence; je commence donc par vous demander mon pardon. — Revenu de l’expédition1 j’ai passé avec Nicolas 2 mois à Старогладовская. — Nous y avons mené notre genre de vie habituel: chasse, lecture, conversations, échecs. J’ai fait pendant ce tems une course à la mer Caspienne très intéressante et agréable.2 — J’aurais été tout-à-fait content de ces deux mois, si je n’avais pas été malade pendant ce tems;3 au reste нѣтъ худа безъ добра, ma maladie m’a fourni le prétexte d’aller passer l’été à Пятигорскъ, d’où je vous écris.4 —

Je suis ici depuis 2 semaines et je mène un genre de vie régulier et retiré; ce qui fait que je suis content de ma santé ainsi que de ma conduite. — Je me lève à 4 heures pour aller prendre les eaux, ce qui dure jusqu’à 6. A 6 je prends un bain et je reviens chez moi. — Je lis ou je cause en prenant le thé avec un de nos officiers qui loge à côté de moi et avec lequel nous faisons table commune;5 après quoi je me mets à écrire jusqu’à midi — heure à laquelle nous dinons. Ванюшка6 dont je suis parfaitement content nous fait la cuisine à très bon marché et assez mangeable. Je dors jusqu’à quatre, je joue aux echecs ou je lis, je vais de nouveau aux eaux et en revenant si le temps est beau je fais servir le thé au jardin et j’y passe quelquefois des heures entières à rever à Ясная, aux doux moments que j’y ai passé et surtout à une tante7 que j’aime plus de jour en jour. — Plus ces souvenirs s’éloignent, plus je les aime et je sais les apprécier. Quoiqu’il soit triste de penser au bonheur passé et surtout à celui qu’on a laissé passer sans avoir su en profiter, j’aime cette espèce de tristesse et j’y puise quelquefois des moments bien doux. —

Depuis mon voyage et séjour à Tiffliss mon genre de vie n’est pas changé: je tâche de faire le moins de connaissances possibles et de m’abstenir de l’intimité de celles que j’ai. — On est habitué à ma manière, on ne m’importune plus et je suis sûr qu’on dit que je suis un чудакъ et гордецъ. Ce n’est pas par fierté que je me conduis ainsi, mais cela s’est fait de soi même: il y a une trop grande différence dans l’éducation, les sentiments et la manière de voir de ceux que je rencontre ici, pour que jè trouve quelque plaisir avec eux. Il n’y a que Nicolas8 qui a le talent, malgré l’énorme différence qu’il y a entre lui et tous ces messieurs, à s’amuser avec eux et à être aimé de tous. Je lui envie ce talent, mais je sens que je ne puis en faire autant. — Il est vrai que ce genre de vie n’est pas fait pour s’amuser, aussi il y a bien longtems que je ne pense plus aux plaisirs, je pense à être tranquille et content. — Depuis quelque tems je commence à prendre gout pour les lectures historiques (c’était un point de dispute entre nous et sur lequel à présent je suis tout-à-fait de votre avis); mes occupations littéraires vont aussi leur petit train quoique je ne pense pas encore à rien imprimer. J’ai trois fois refait un ouvrage que j’ai commenceé il y a bien longtemps et je compte le refaire encore une fois, pour en être content. Peut être que ce sera comme le travail de Pénélope;9 mais cela ne me dégoute pas, je ne compose pas par ambition, mais par gout — je trouve mon plaisir et mon utilité à travailler et je travaille.10 Quoique je sois bien loin de m’amuser comme je vous l’ai dit, je suis aussi bien loin de m’ennuyer; parce que je suis occupé; mais excepté cela je goûte un plaisir plus doux et plus élevé que celui qu’aurait pu me donner la société — celui de sentir le repos de ma conscience, de se connaitre et de se savoir mieux apprécier que je ne l’avais fait, et de sentir remuer en moi des sentiments bons et généreux. — Il y a eu un tems où j’étais vain de mon esprit, de ma position dans le monde, de mon nom; mais à présent je sais et je sens que s’il y a en moi quelque chose de bon si j’ai à en rendre grace à la Providence c’est pour un coeur bon, sensible et capable d’amour, qu’il lui a plu de me donner et de me conserver. C’est à lui seul que je suis redevable des moments les plus doux que je passe et de ce que malgré l’absence des plaisirs et de société je suis non seulement content mais souvent heureux. — Il y aura bientôt 5 mois que je sers, donc dans un mois j’aurai du être avancé; mais je sais qu’il passera encore six mois et peut-être plus avant que je reçoive le rang. — Ceci, la main sur la conscience m’est parfaitement indifférent; la seule chose qui m’inquiète c’est le voyage à Pétersbourg qu’il me faudra faire et pour lequel je n’ai pas de moyens. —

Вспоминаю ваше правило, что не надо загадывать, какъ нибудь да сдѣлается. —

Adieu chère tante; je termine cette lettre puisqu’il est tard; mais comme la poste ne va que dans deux jours et qu’il ne se passe pas de jour que je ne pense à vous je