avant-dernière lettre pour ne pas répéter une chose également désagréable à vous et à moi: c’est que j’ai un guignon constant dans tout ce que j’entreprends. — Pendant cette expédition j’ai eu l’occasion d’être deux fois présente à la croix de St Georges et je n’ai pu la recevoir à cause du retard de quelque jours de ce maudit papier. J’ai été présenté pour la journée du 17 Février (mon jour de nom) mais on a été obligé de refuser à cause du manque de ce papier. La liste des présentations partie le 19, le 206 le papier était arrivé. Je vous avoue franchement que de tous les honneurs militaires c’est cette seule petite croix, que j’ai eu la vanité d’ambitionner; et que ce contre tems m’a causé un violent dépit. D’autant plus qu’il n’y a qu’une époque pour la recevoir et qu’a présent pour moi elle est passée — Vous sentez bien que j’ai caché non seulement aux indifférents; mais même à Nicolas le dépit que cela m’a causé; c’est aussi pour la même raison, que je ne vous en ai pas parlé: mais à present il a fallu que je le dise, puisque vous prenez, ma discrétion pour de l’hypocrisie.
J’ai écrit à Valérien,7 chère tante, que le 12 de Juillet il y aura 6 mois que je suis au service et que c’est le terme de mon service comme porte-enseigne; mais cela ne prouve pas que je compte au mois de Juillet être en Russie. J’ai déjà éprouvé combien de tems durent toutes ces переписки et je ne m’abuse plus. — Dans tous les cas ce ne sera pas avant l’année 53 que j’aurai le bonheur de vous embrasser. J’ai ecrit à Serge il y a deux jours;8 mais j’éxpédie les deux lettres ensemble. — Ванюшка va mieux; mais à present c’est mon tour. J’ai souffert de dents et de la fièvre toute la journée d’aujourd’hui. — J’ai rencontré avant- hier Protassoff9 et quoique je ne le connaisse presque pas j’ai été très content de le voir. Il m’a dit que Сухотинъ10 était ici; mais je ne l’ai pas encore vu; puisque je ne sors presque pas. Хотя глупая но все живая грамота. Adieu je baise vos mains. Comme c’est dommage que le 1-er volume de la Nouvelle Heloise est perdu. Engagez, je vous prie Serge à la chercher chez lui et chez les Tchoulkoffs.11
26 июня.
Пятигорск.
За что вы обижаете меня, дорогая тетенька? Ваше письмо1 вы начинаете со слов, что мне, вероятно, наскучили ваши письма, поэтому так давно я не писал вам. Разве только одна эта причина могла помешать мне писать вам. — Ежели вы предполагаете именно эту, значит, вы не доверяете ни одному моему слову из того, что я вам пишу, и вы считаете меня лицемером, выставляющим на показ те чувства, которых у него нет. — Такого недоверия с вашей стороны я не заслужил. — Если я не имею возможности письменно разъяснять вам причины своих поступков, как бы сделал на словах, то виноват в этом не я, а наша разлука. И я думаю, милая тетенька, что не переписка облегчает разлуку, а обоюдное доверие; а вы его ко мне не имеете. — С тех пор, как мы расстались, я не испытал минуты сомнения в вашей привязанности; дорогая тетенька, вы во мне сомневаетесь и вы не поверите, как мне это больно. — Нет, впрочем, я вздор говорю — разве я имею право вам не доверять? Всей вашей жизнью, полной любви и постоянства, вы доказали свои чувства. А я что сделал для этого? я вас огорчал, я не следовал вашим советам, я не умел ценить вашей любви. — Да, конечно, вы имеете право считать меня лицемером и лжецом, но все-таки напрасно вы это делаете.
По долгу чести я никогда не скрывал своего поведения, какое бы оно ни было, перед кем бы то ни было. — Плохой поступок скрываешь от равнодушных, но только сознание чего-нибудь отвратительного в себе побуждает утаить его от той, кого любишь. — С помощью бога, который видит мое сердце и направляет его, я провел эти 8 месяцев, с поездки моей в Тифлис и до сего дня, безупречно и с большим внутренним удовлетворением, чем в какую бы то ни было эпоху моей жизни. Не из самолюбия я говорю это, а только потому, что ежели мне поверите, вам это будет приятно знать. — Дорогая тетенька, вы меня обидели жестоко, подозревая меня в лицемерии. Мне нечего скрывать перед кем бы то ни было, а тем более перед вами. —
Попытаюсь разъяснить вам то, что вам непонятно в моем служебном деле, равно и причину, почему я раньше этого не исполнил. — *Я писалъ Вамъ изъ Тифлиса,2 что отставка моя была еще не получена, но что несмотря на это я надѣлъ мундиръ, и отправляюсь въ батарею. Вотъ какъ это устроилъ Генералъ Вольфъ.3 Онъ приказалъ напиcать бумагу въ батарею, въ которой было сказано, что Гр. Толстой изъявилъ желаніе поступить на службу, но такъ какъ отставки еще нетъ, и онъ не можетъ быть зачисленъ Юнкеромъ, то предписываю Вамъ употребить его на службу съ темъ чтобы по полученіи отставки, зачислить его на действительную службу, со старшинствомъ со дня употребленія на службу въ батареѣ*. С этой бумагой в кармане я уехал в *Старогладковскую*, я *Николеньку* не застал, он был в походе. Я надел мундир и поехал следом за ним,* т. е. меня употребили на службу, но я не былъ еще зачисленъ*. Бумага, которую я ждал, в Тифлис пришла в январе, а в *Старогладковской* была получена только в марте, т. е. по возвращении нашем из похода. —
Я написал вам, что мы вернулись из похода,4 чтобы вы не беспокоились о нас, так как из письма к Сереже5 вы могли узнать, что я намеревался итти в поход. Упомянул я, что иду волонтером для того, чтобы вы знали, что ни на производство, ни на знак отличия нельзя надеяться. А не упомянул я об этом в своем предпоследнем письме, чтобы не повторять того, что одинаково неприятно и вам и мне; о преследующих меня неудачах во всем, что я предпринимаю. — В походе я имел случай быть два раза представленным к Георгиевскому кресту и не мог его получить из-за задержки на несколько дней всё той же проклятой бумаги. Я был представлен 17 февраля (мои именины), но были принуждены отказать за отсутствием этой бумаги. Список представленных к отличию был отправлен 19-го, а 20-го6 была получена бумага. Откровенно сознаюсь, что из всех военных отличий этот крестик мне больше всего хотелось получить, и что эта неудача вызвала во мне сильную досаду. Тем более, что для меня возможность получить этот крест уже прошла. — Конечно я скрыл свою досаду, не только от чужих, но даже от Николеньки; по той же причине я и вам об этом не упомянул; но теперь пришлось рассказать, когда вы приняли мою сдержанность за неискренность.
Я писал Валерьяну,7 дорогая тетенька, что 12 июля исполнится 6 месяцев моей службы и окончательный срок служения юнкером, но из этого не следует, что в июле я рассчитываю вернуться в Россию. Теперь я знаю, как тянутся эти *переписки*, и не предаюсь пустой надежде. — Во всяком случае думаю, что не ранее 53 года я буду иметь счастье поцеловать вас. Сереже я написал два дня тому назад,8 но отправляю оба письма зараз. — *Ванюшка* поправляется; теперь мой черед — сегодня весь день промучился зубами и лихорадкой. — Третьего дня встретил Протасова,9 и, хотя я мало с ним знаком, я был ему очень рад. Он мне сказал, что *Сухотинъ*10 здесь, я его еще не видал, потому что почти не выхожу из дома. *Хотя глупая, но всё живая грамота*. Прощайте, целую ваши ручки. Какая жалость, что 1 том «Новой Элоизы» затерян. Пожалуйста, скажите Сереже, чтобы он поискал его у себя и у Чулковых.11
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые напечатан отрывок из письма (по-французски и в переводе) П. И. Бирюковым в Б, 1, 1906, стр. 225—226; несколько большие отрывки (только в переводе) даны П. А. Сергеенко в ПТС, 1, стр. 29—30. Впервые напечатано полностью (только в переводе) в Бир., XX, 1913, стр. 30—32. Год определяется почтовыми штемпелями: «Пятигорск, Июня 27, 1852» и «получено 1852, Июля 8». На конверте рукой Т. А. Ергольской: «Получила 8 июля 1852».
1 Это письмо не сохранилось.
2 Это письмо № 53.
3 Ник. Ив. Вольф. О нем см. прим. 9 к п. № 53.
4 Имеется в виду письмо № 58.
5 Это письмо не сохранилось.
6 Март 1852 г.
7 Это письмо не сохранилось.
8 См. письмо № 61.
9 Николай Алексеевич Протасов (р. 24 октября 1817 г., ум. 18..), тульский помещик, женатый (с 17 июля 1844 г.) на кж. Марье Николаевне Голицыной (р. 8 сентября 1825, ум. 18..). Об нем Т. А. Ергольская писала 11 октября 1852 г.: «третьего дня мы обедали у Мар. Протасовой, и я долго говорила о тебе с ее мужем, вернувшимся совершенно больным из Пятигорска. Он нашел тебя очень изменившимся и похудевшим. Меня это так поразило, что я насилу удержала слезы, слушая его. Видимо кавказский климат тебе вреден, дорогой Léon, я смертельно огорчена и успокоюсь только, когда увижу тебя, а до тех пор буду мучиться».
10 Сергей Михайлович Сухотин (1818—1886), в 1837—1851 гг. служил в Преображенском полку; в 1851—1874 гг. советник, а в 1874—1880 гг. вице-президент Московской дворцовой конторы. Человек очень общительный, С. М. Сухотин был желанным гостем в московских гостиных; он славился как прекрасный чтец художественных произведений. У Толстого в дневнике под 24 июля 1852 г. записано: «У меня был Сухотин, и я с удовольствием говорил с ним о выборах. Несмотря на его добродетельные речи, он должен быть хитрый и самолюбивый, но добронамеренный человек». С. М. Сухотин был женат на сестре приятеля Толстого Марье Алексеевне Дьяковой (1830—1889), с которой развелся в 1868 г. История этого развода дала Толстому некоторый материал для «Анны Карениной», точно так же, как для Каренина прототипом в некоторых отношениях послужил сам С. М. Сухотин.
11 Об этом см. в
