1849 г. вышедшей замуж за Сергея Михайловича Сухотина (1818—1886) (см. о нем прим. 10 к п. № 61), Александрой Алексеевной (р. 1831 г., ум. 8 декабря 1890 г.), в 1853 г. вышедшей замуж за кн. Андрея Васильевича Оболенского (1825—1875), и Елизаветой Алексеевной (р. 22 мая 1833 г., ум. 25 июля 1875 г.), в 1858? г. вышедшей замуж за поэта Алексея Михайловича Жемчужникова (1821—1908). О Д. А. Дьякове см. в 60 томе.

* 10. Т. А. Ергольской.

1848 г. Декабрь? Москва.

Письмо, которое я пишу къ Николенькѣ,1 очень непонятно, а — переписывать некогда, напишите ему сами объ этомъ и прикажите Андрею вложить въ письмо къ нему черновую довњренность.

Mes lettres, chère tante, vous doivent être doublem[ent] agréables: primo parce qu’elles vous prouvent que je suis sain et sauf et secondo parce qu’elles vous prouvent que je deviens raisonnable. — En arrivant à Moscou j’ai éte très empressé de vous donner de mes nouvelles parce que j’avais de bonnes à vous donner au sujet de mon genre de vie, et puis j’ai cessé de vous en donner par ce que j’étais mécontent de moi. Je me suis tout à fait débauché dans cette vie du monde, à présent tout cela m’embête affreusemen[t] et je rêve de nouveau à ma vie de campagne que je compte reprendre bientôt. Valérien me prie d’être le parrain de son enfant ce qui me ferait grand plaisir si sa rupture avec tante Pauline2 ne me fer[s]ait3 trop de peine, dites lui donc de ma part que je ne viendrai pas autrement chez luі qu’avec ma tante.

Ayez la bonté de dire à André que je ne suis plus fâché contre lui et qu’il a très mal fait d’envo[yer] la farine, mais qu’il vaudrait mieux envoyer de l’avoine, s’il reste encore des подводы, en tout cas que j’ai besoin de 200 r. argent et qu’il fasse acheter des chevau[x].

* Письмо, которое я пишу къ Николенькѣ,1 очень непонятно, а переписывать некогда, напишите ему сами объ этомъ и прикажите Андрею вложить въ письмо къ нему черновую довњренностъ.*

Мои письма, дорогая тетенька, должны вам быть вдвойне приятны: во-первых, они удостоверяют, что я здрав и невредим, а во-вторых, что я становлюсь благоразумным. Приехав в Москву, я поспешил известить вас о себе, потому что мог сообщить хорошее о своем образе жизни; а потом я перестал писать потому, что был собой недоволен. Я распустился, предавшись светской жизни. Теперь мне всё это страшно надоело, я снова мечтаю о своей деревенской жизни и намерен скоро к ней вернуться. Валерьян зовет меня быть крестным отцом его ребенка, на что я охотно согласился бы, ежели бы меня не огорчил его разрыв с тетей Полиной.2 Поэтому передайте ему, что я приеду к нему не иначе, как вместе с тетей. —

Будьте добры сказать Андрею, что я перестал на него сердиться, что напрасно он отправил муку, лучше было бы послать овес, ежели еще имеются * подводы *, что во всяком случае мне необходимы 200 р. сер., и чтобы он распорядился купить лошадей.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые Письмо датируется предположительно содержанием: живет в Москве сравнительно уже долго.

1 Письмо к гр. H. Н. Толстому неизвестно.

2 Пелагея Ильинична Юшкова. О ней см. прим. 8 к п. № 4.

* 11. Т. А. Ергольской и гр. Е. А. Толстой.

1848 г. Декабрь? Москва.

Merci pour vos lettres et pour l’envoye, chères tantes.1 Je vois que vous avez une bien fausse opinion de l’état de ma santé, c’est sans doute le mot de consultation qui vous a tellement effrayé; mais cela ne veut dire autre chose que comme cela m’aurait coûté trop cher de me faire traiter par Over2 je ne l’ai engagé que pour une consultation, dans laquelle il a donné des conseils à Deutsh3 qui est mon médecin.

Même Over a dit que ce n’est point une descente que j’ai, mais une varicoselle4 le nom [n’y] ni fait rien comme de raison: mais c’est que cette dernière est moins dangereuse et est plus facile à guérir. Je me sens en général beaucoup mieux qu’à Ясное.

Adieu je vous baise les mains et fais de nouveau en P.S. la même chose.

Ce cachet est charmant, je vous en remercie. Envoyez moi aussi le grand. Ne vous étonnez pas, mes tantes, que j’ai besoin de tant d’argent. Je ne joue pas, mais j’ai payé 250 r. arg. à Basile5 et je me suis fait faire une pelisse et des habits indispensables pour 400 r. arg. ensuite il faut[que] je m’achète une montre. Tout cela sont des dépenses temporai[res].

Благодарю вас за письма и за посылку, дорогие тетеньки. Вы ошибаетесь на счет моего здоровья, слово консилиум, вероятно, напугало Вас; дело в том, что лечиться у Овера2 обошлось бы мне слишком дорого, поэтому я и пригласил его совместно с Дейчем,3 который собственно меня лечит, и которому он передал свои указания.

Овер тоже нашел, что это не грыжа, a varicosella.4 Конечно, не в слове дело, но эта болезнь менее опасна и легче вылечивается. Чувствую себя в общем лучше, чем в * Ясном. * —

Прощайте, целую ваши ручки и в приписке опять повторяю то же.

Печатка ваша прелестна, благодарю вас за нее. Пришлите мне также большую. Не удивляйтесь, тетеньки, что мне нужно так много денег. Я не играю, но заплатил 250 р. сер. Васеньке и заказал себе шубу и необходимых одежд на 400 р. сер. Затем мне нужно купить себе часы. Но все эти траты временные.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Датируется предположительно содержанием.

1 Татьяна Александровна Ергольская и гр. Елизавета Александровна Толстая. О них см. вступ. и 7 прим. к п. № 4.

2 Александр Иванович Овер — хирург. О нем см. прим. 2 к п. № 6.

3 Карл Федорович Дейч — доктор медицины. О нем см. прим. 3 к п. № 6.

4 Расширение вен семенного канатика.

5 Вас. Степ. Перфильев. О нем см. прим. 4 к п. № 6.

1849

* 12. Гр. С. Н. Толстому.

1849 г. Февраля 13. Петербург.

13-го Февраля.

Сережа!

Я пишу тебѣ это письмо изъ Петербурга, гдѣ я и намѣренъ остатся на вѣки. — Планы мои и причины этаго рѣшеиія слѣдующія: — Нѣсколько дней послѣ твоего отъѣзда1 мы отправились тоже въ противную сторону — мы т. е. Ферзенъ,2 Озеровъ3 и я. Приѣхавши, остановились я и Озеровъ на углу Малой Морской и Вознесенскаго Проспекта въ гостинницѣ Наполеона4 (я пишу это для того, чтобы адресъ зналъ), я на другой день отправился къ Лаптевымъ,5 къ Толстымъ,6 къ Оболенскому,7 къ Пушкину,8 Милютина9 нашелъ, Иславиныхъ10 тоже11 и пр. представили меня12 многимъ и мнѣ многихъ. Однимъ словомъ, что какъ то сдѣлалось такъ, что знакомыхъ гораздо больше здѣсь,13 чѣмъ въ Москвѣ и достоинствомъ выше.

Всѣ меня уговариваютъ остаться и служить, кромѣ Ферзена, Львова14 (Ферзенъ, въ скобкахъ буде сказано, здѣсь что-то гадокъ, такъ себѣ, тише воды, ниже травы). Львовъ ничего, тотъ у Великой Княгинѣ15 былъ на балѣ и такъ часто бываетъ, а все грустить по Машѣ16 и завтра ѣдетъ опять въ Москву.

Я и рѣшился здѣсь остатся держать экзаменъ и потомъ служить, ежели же не выдержу (все может случиться) то и съ 14 класса начну служить, я много знаю чиновниковъ 2-го разряда, которые не хуже и васъ перворазрядныхъ служатъ. — Короче тебѣ скажу, что Петербургская [жизнь] на меня имѣетъ большое и доброе вліяніе, она меня приучаетъ къ дѣятельности и замѣняетъ для меня невольно росписаніе; какъ то нельзя ничего не дѣлать; всѣ заняты, всѣ хлопочутъ, да и не найдешь человѣка, съ которымъ бы можно было вести безпутную жизнь — одному нельзя же. —

Я знаю, что ты никакъ не повѣришь, чтобы я перемѣнился, скажешь — «это уже въ 20-й разъ и все пути изъ тебя нѣтъ, самый пустяшной малой»; нѣтъ, я теперь совсѣмъ иначе перемѣиился, чѣмъ прежде мѣнялся: прежде я скажу себѣ: «дай ка я перемѣнюсь», а теперь я вижу, что я перемѣнился и говорю: «я перемѣнился». —

Главное то, что я вполнѣ убѣжденъ теперь, что умозрѣніемъ и философіей жить нельзя, а надо жить положительно, т. е. быть практическимъ человѣкомъ. Это большой шагъ и большая перемѣна, еще этаго со мною ни разу не было. — Ежели же кто хочетъ жить и молодъ, то въ Россіи нѣтъ другого мѣста, какъ Петербургъ; какое бы направленіе кто не имѣлъ, всему можно удовлетворить, все можно развить и легко, безъ всякаго труда. Что же касаяться до17 средствъ жизни, то для холостаго жизнь здѣсь вовсе не дорога, все, напротивъ, дешевле и лучше Московская; нипочемъ квартира. Сейчасъ приѣзжалъ ко мнѣ Оболенской и привозилъ письмо, только что полученное имъ отъ брата Димитрія. Ужасъ. Я посылаю тебѣ это письмо, самъ полюбуйся. Что ежели бы я съ Оболенскимъ не былъ также хорошъ, какъ съ Львовымъ и этими Г[оспода]ми, я бы ускакалъ изъ Петербурга. Да онъ меня выживетъ отсюда, я только и жду, что онъ Шереметеву18 такое же письмо напишетъ, вотъ допекаетъ то. Разрѣшеніе обѣщаются однако же на дняхъ выслать. Теперь пишу тебѣ о дѣлахъ. — Сдѣлай милость, пошли за Андреемъ19 и объясни ему, что мнѣ деньги какъ можно больше нужно, во первыхъ, чтобы жить здѣсь, во вторыхъ, чтобы расплатиться съ долгами въ Москвѣ, Ежели хлѣба недостаточно, чтобы мнѣ въ скоромъ времени доставить сверхъ 250 и 500 р. сер., о которыхъ я уже писалъ, еще 800 р. сер. такъ, ради Бога, продай Савинъ лѣсъ или,20 ежели же и этого мало будетъ, то у Копылова21 за вычетомъ процентовъ впередъ еще возьми; при продажѣ Савина лѣса первое условіе: всѣ деньги впередъ. — Деньги мнѣ нужны не для житья моего здѣсь, но для уплаты долговъ въ Москвѣ и здѣсь, которыхъ съ Орловскимъ проклятымъ долгомъ22 оказалось 1200 р. сер. — Надѣюсь на тебя, брать Сергњй, что ты мнѣ все это обдѣлаешь, похлопочешь и разрѣшеніе на лѣсъ изъ Опекунскаго М[осковскаго] совѣта, да и поглядывай пожалуйста изрѣдка на Андрея Ильина и въ Ясенскія счетныя и хлѣбныя книги. Всѣмъ нашимъ передай, что я всѣхъ цњлую и кланяюсь и что лѣтомъ въ деревнѣ можетъ буду, может нѣтъ; мнѣ хочется лѣтомъ взять отпускъ и поѣздить по окрестяостямъ Петербурга, въ Гельзингфорсъ и въ Ревель тоже хочу