Пущины. Обоим лет между 50-ю и 60-ю, и они милейшие люди на свете. И мы очень полюбили друг друга. Занятия мои идут не так хорошо, как я надеялся, но и край этот и время года так прекрасны, что не усидишь дома. Каждый день мы совершаем по две, три прогулки пешком, в лодке и в экипаже. — Несмотря на то, что здесь хорошо, часто вспоминаю Ясное и, уверяю вас, жалею, что я не там. В нашем флигеле сирени, березы, соловьи. Здешний край и в особенности удивительно синее Женевское озеро очаровательны, но нигде нет такой хорошей весны, как наша. Как мои перемены перед домом — не гадко? по правде? Прощайте, дорогая тетенька, целую ваши ручки, в сентябре, ежели буду жив, то буду с вами. Ежели Сережа с вами, скажите ему, что я поручил Некрасову, который поехал в Лондон, он сам охотник, купить мне собак; пусть он мне вышлет деньги, я поручу купить и ему. [Далее русский текст.] — Целую Сережу и прошу подумать о Щербачовке и уговорить Николеньку ее продать. — Ежели по возвращении осенью я получил бы деньги от продажи, было бы прекрасно. Иначе все мои планы опять рухнут.

На конверте почтовый штемпель «10 mai, 57» [«10 мая, 57»]. На обороте конверта рукой Т. А. Ергольской написано: «4-ème lettre de Clarens» [«4-с письмо из Кларана»].

73. В. П. Боткину и А. В. Дружинину.

1857 г. Мая 1/13. Кларан.

Я писал вам два письма, любезные друзья, в Россию,1 извещая вас о том, что я из Парижа по разным моральным причинам уехал и поселился на берегу Женевского озера в Canton de Vaud, Clarens, Pension Ketterer2 (так пишите мне). Но как кажется, судя по вашему последнему письму,3 я опоздал и вы не знаете, где я. Планов у меня как и при выезде, так и до сих пор нет никаких; но предполагаю, что останусь здесь долго, во-первых, потому, что тут прекрасно мне жить, а во-вторых, потому, что денег у меня очень мало, и до получения из деревни и не хочу рисковать остаться без гроша, предпринимая поездки. Одну я могу сделать, это поездку к вам во Флоренцию, ежели вы не намерены приехать сюда и пробудете там долго. Как мне и головой и сердцем хочется вас видеть обоих, милые друзья, об этом, я думаю, бесполезно говорить. Сошелся я тут с кой какими русскими, нисколько ничем не замечательными людьми, но милыми и добрыми, притом весна, и я, хотя говорю себе, что надо, надо работать, и чувствую, что надо, ничего не делаю, а шляюсь то пешком, то в лодочке по всем берегам озера. Нынче только вернулся из путешествия по Савое. Два восхитительные дня!4 Я даже, ежели вы потребуете меня к себе во Флоренцию, думаю пойти пешком. С вами ли Григорович? Это грустно, ежели его нет. Судя по последнему письму Тургенева, он должен быть теперь в Лондоне вместе с Некрасовым. — Так до свиданья.

Ваш Гр. Л. Толстой.

1/13 Мая.

Впервые опубликовано в ТПТ, 4, стр. 24—25, как письмо к одному Боткину.

На обороте второго листа письма, свободном от текста, рукою Толстого в разных направлениях написано: «Voie de France, par la voie de France, en Savoie». Год определяется содержанием и записью в Дневнике Толстого под 1/13 мая 1857 г., т. 47, стр. 128.

1 Два письма В. П. Боткину из-за границы — это № 59 и № 64, написанные Толстым из Парижа. Последнее письмо, как предполагает Толстой ниже, не застало А. В. Дружинина и В. П. Боткина на месте, так как оба они в середине апреля выехали за границу во Флоренцию.

2 [Кантон де Воо, Кларан, пансион Кеттерера]

3 Письмо В. П. Боткина к Толстому неизвестно.

4 28 апреля/10 мая Толстой поехал из Кларана в Женеву, а 30 апреля/12 мая выехал в Кларан, но обратный путь Толстой совершил, вместе с М. И. Пущиным, по южному савойскому берегу Женевского озера, причем, доехав до Тонона, небольшого городка с целебными минеральными источниками, путники отправились пешком до Амфиона — местечка с железистыми водами в 5 километрах от Тонона, где переночевали, а наутро, выйдя в 6 часов, в 9 часов были в Мейери — местечке на южном берегу Женевского озера (в 12 километрах от Веве), а из Мейери на лодке через Женевское озеро в Кларан и прибыли на место 1/13 мая в 12 ч. дня.

74. Гр. А. А. и Е. А. Толстым. Неотправленное.

1857 г. Мая 1/13. Кларан.

Виноват, милые бабушки, что не простился с вами. — Беда связаться с молодыми людьми! Мы сделали с М[ихаилом] И[вановичем]1 восхитительную прогулку вчера и нынче.2 Мы шли до позднего вечера этими душистыми, задумчивыми савойскими дорогами. Два мальчугана несли наши практические мешки, и всю дорогу, распевая, лепетали нам про разные предания и привидения в замках и т. п. А мы себе молчали, нюхали, слушали и дышали. Природа больше всего дает это высшее наслаждение жизни, забвение своей несносной персоны. Не слышишь, как живешь, нет ни прошедшего, ни будущего, только одно настоящее, как клубок3 плавно разматывается и исчезает. — Уж совсем темно мы пришли в Amphion и думали, что придется ночевать в какой-нибудь вонючей харчевне, и вдруг открываем на самом берегу озера, в полумраке, прелестный сад и величественный дом, — а вместе живописный, грациозный — прелесть! У крыльца нас встретили в темноте 3 огромные белые тернёва4 и одна служанка. Что за вид ночью при сумрачном небе, сквозь щелки которого кое-где вырывается свет месяца, над озером, с терасы — чудо! Мы с М[ихаилом] И[вановичем] поужинали, выпили, помузицировали и решили, что мы просто счастливые люди. Поезжайте туда, когда только будет возможность, и дайте нам rendez vous туда — непременно. —

Ваш Калам,5 бабушка Лиза, показался мне ограниченный человек, и даже с некоторою тупизною; но чрезвычайно почтенный и талант громадный, который я не умел ценить прежде. Поэзии во всех его вещах бездна, и поэзии гармонической. Вообще, или у него ума мало отпущено на талант, или талант задавил ум, — он себя определить не может. Но этих людей только и можно любить. От этого-то и вы его любите.

Прощайте, милые бабушки, от души жму ваши руки, напишите словечко.

Ваш Гр. Л. Толстой.

1/13 Мая.

Впервые напечатано в ПТ, стр. 74—75.

1 М. И. Пущин.

2 Об этом путешествии см. предыдущее письмо, прим. 3.

3 Зачеркнуто: медленно

4 Тернев — крупная порода собак, известная у нас более под именем ньюфаундлендских.

5 Калам (1810—1864) — швейцарский художник-пейзажист, изображавший в своих многочисленных картинах преимущественно виды родной природы.

* 75. Т. А. Ергольской.

1857 г. Мая 6/18. Кларан.

6/18 Мая.

Je viens de recevoir votre lettre, chère tante, qui m’a trouvé comme vous devez le savoir d’après ma dernière lettre aux environs de Genève à Clarens, dans ce même village où a demeuré la Julie de Rousseau.1 — Je n’essayerais pas de vous dépeindre la beauté de ce pays surtout à présent quand tout est en feuilles et en fleurs; je vous dirais seulement qu’à la lettre il est impossible de se détacher de ce lac et de ses rivages et que je passe la plus grande partie de mon [temps] à regarder et à admirer en me promenant ou bien en me mettant seulement à la fenêtre de ma chambre.

Je ne cesse de me féliciter de l’idée que j’ai eu de quitter Paris et de venir passer le printemps ici, quoique cela m’aie mérité de votre part le reproche d’inconstance. Vraiment je suis très heureux2 и начинаю чувствовать выгоды в рубашечке родиться. Il у a ici une société charmante de Russes,3 les Пущин, les Карамзин, les Мещерский и все, Бог знает за что, меня полюбили, я это чувствую, и мне так тут было мило, хорошо, тепло этот месяц, что я провел, что грустно думать об отъезде. Toutes ces familles s’en vont dans huit jours et si mes amis Боткин et Дружинин ne viennent, pas ici, j’irais les rejoindre à Florence. J’attends leur reponse. — Adieu, chère tante, je baise vos mains.4 Мне кажется, как будто вы мной недовольны по вашему письму, и мне это было грустно; ежели я виноват (и во многом я виноват перед вами), то простите меня за то, что я вас всегда, и теперь особенно, люблю изо всех сил, как вы говорите. —

Я ничего не получаю от старосты, и это меня, признаюсь, и огорчает и злит; пожалуйста прикажите ему. Что ему трудного каждый месяц писать одно письмо? Да еще велите ему поскорее высылать деньги, о которых я писал. Ежели Валерьяна нет в Москве, то можно передать их банкиру через Рябинина, т. е. адресовать деньги Алексею Андреевичу Рябинину5 в Москву, в Уланском переулке, в д. бывшем Тургенева, с просьбой взять на них вексель у Брандебурга6 и выслать мне в Женеву. Ему, кроме того, об этом писано, и он знает.

На конверте:

Russie. St. Petersbourg. Ее Высокоблагородию Татьяне Александровне Ергольской. В г. Тулу.

Впервые опубликовано (только в переводе, с датой «18 мая») в Бир. XXI, стр. 153. На обороте конверта рукой Т. А. Ергольской: «23 мая 1857 года».

Письмо Т. А. Ергольской, на которое отвечает Толстой, не сохранилось.

1 Героиня романа Руссо «Новая Элоиза» (1759).

2 [Только что получил ваше письмо, дорогая тетенька, которое, как я писал вам в своем последнем письме, застало меня в окрестностях Женевы, в Кларане, в той самой деревне, где жила Юлия Руссо. — Не стану пытаться описывать вам красоту этой местности, особенно в эту пору, когда всё в листьях, всё в цвету, скажу только, что положительно нельзя оторвать глаз от этого озера, от его берегов и что большую часть времени и провожу, любуясь этой красотою, либо гуляя, либо просто из окна своей комнаты. Не переставая, радуюсь, что решил уехать из Парижа и провести здесь весну, хотя этим и заслужил ваш упрек в непостоянстве. Действительно, я необыкновенно счастливый]

3 [Тут премилое общество русских,]

4 [Все эти семьи уезжают через восемь дней, и ежели мои друзья, Боткин и Дружинин, не приедут сюда, я поеду во Флоренцию к ним. Жду их ответа. — Прощайте, дорогая тетенька, целую ваши ручки.]

5 Алексей Андреевич Рябинин, брат М. А. Рябинина.

6 Франц Михайлович Бранденбург, коммерции советник, член московского отделения Мануфактурного совета.

* 76. Т. А. Ергольской.

1857 г. Мая 17/29. Интерлакен.

Je vous écris d’Interlaken, où je suis arrivé