последнего письма, и это было причиной молчанья — я не мог в тон попасть).
Напишите в Лондон poste restante. Грустно бы было потерять друг друга из вида. —
Ежели я так некалиграфически написал первое письмо и напутал там что-то, то вам не следует сердиться. Всё это произошло от мгновенного припадка сильнейшей нежности к вам. —
Тургенев пробудет в Зинциге до начала августа с. с. Прочтите биографию Curer Bell,9 ужасно интересно по интимному представлению литературных воззрений различных лучших кружков современных английских писателей и их отношений. Прощайте, дорогой друг. Изо всех душевных сил жму вашу руку и желаю вам главного — выздоровления. Может, вы напишете тотчас по получению этого письма Тургеневу, напишите, когда будете в Остенде. Может, я застану ваше письмо у него, а вас застану в Остенде, куда я обещал Толстым заехать.10
Впервые опубликовано в ТПТ, 4, стр. 36—38.
1 В автографе дата: 21 Июля. Цюрих — подчеркнута. В Цюрих Толстой приехал 8/20 июля 1857 г.
2 Письмо В. П. Боткина не сохранилось. Получение его отмечено в Дневнике Толстого под 4/16 июля 1857 г., т. 47, стр. 144.
3 См. п. № 82.
4 Письмо И. С. Тургенева не сохранилось. Толстой говорит о получении его в дневниковой записи 4/16 июля, т. 47, стр. 144. В Зинциге Тургенев жил с начала июля до начала августа (н. с.), проходя курс лечения.
5 Стихотворение А. А. Фета «Еще майская ночь». Напечатано впервые в «Русском вестнике», 1857, ноябрь, книга 2, стр. 443. Стихотворение это было послано Боткиным Толстому.
6 Далее в автографе написано: Но, которое Толстой, очевидно, забыл зачеркнуть.
7 [до востребования.]
8 В Париж Толстой не попал.
9 Псевдоним Шарлотты Бронте (1816—1855), английской писательницы, поэтессы и романистки.
10 А. А. и Е. А. Толстые. В Остенде Толстому приехать не пришлось.
* 85. Гр. С. Н. Толстому.
1857 г. Июля 15/27. Баден-Баден.
Совестно мне тебе признаться, что я проиграл в рулетку в Бадене и хотелось бы выдумать историю, зачем мне вдруг понадобились деньги, но не могу лгать — продулся.1 Около 700 р. сер[ебром], и остался без гроша буквально и задолжав незнакомому человеку 50 р. сер[ебром]. Я пишу Василью,2 но и ты пожалуйста помоги мне сколько можешь. Нет ли каких-нибудь Щербачевских денег. Во всяком случае тебе объяснять нечего, как неприятно мое положение, и просить, чтоб ты сделал всё, что можешь, чтобы выслать скорее.
Ежели буду жив и здоров, к осени, т. е. через 11/2 месяца, буду дома. Тетиньке мне писать совестно. Поцелуй у нее от меня руки.
На конверте:
Его Сиятельству Графу Сергею Николаевичу Толстому. В г. Тулу.
Датируется почтовым штемпелем: «Baden. 27 Jul».
1 Приехав из Швейцарии в Баден 12/24 июля 1857 г., Толстой в четыре дня проиграл не только все бывшие с ним деньги, но и занятые. См. об этом записи в Дневнике под 12/24, 13/25, 14/26, 15/27, 16/28, 17/29 июля и 20 июля/1 августа (т. 47, стр. 147—148, 485—486). См. также письмо Я. П. Полопского к М. Ф. Штакеншнейдеру от 16/28 июля 1857 г. («Голос минувшего», 1919), № 1—4, стр. 126).
2 Письмо Толстого не сохранилось.
* 86. Гр. А. А. Толстой.
1857 г. Июля 16/28. Баден-Баден.
Милая бабушка!
Странное и смешное дело, о котором я вам пишу. Ну, да что выйдет, то выйдет. Попутала меня нелегкая поехать в Baden, а в Бадене рулетка, и я проиграл всё до копейки. Но это бы ничего, потому что я распорядился, чтобы мне прислали, и на прожиток достал; но дорогой я сошелся с Французом,1 который тоже проигрался, и которому я давал денег, и который потом мне дал отъигравшись. И я так и остался ему должен до Парижа 200 фр., но он пишет, что в Женеве ему нужны будут. Не можете ли вы мне дать взаймы недели на две? Ежели да, то положите в Женеве poste restante на имя Pegot-Ogier 200 фр. Ежели вы уезжаете, не даст ли мне батюшка,2 а я пунктуально вышлю через 2 недели. — Ну уж там, как хотите, браните меня, только не переставайте любить меня так, как я сотой доли того не стою. —
Когда буду в нормальном положении, напишу подробно, а теперь стыдно таким людям, как вы, даже мысленно в глаза смотреть. —
Прощайте и простите. —
Адрес: Baden-Baden, Hôtel Hollande.
Обеим бабушкам3 робко жму руки. —
Ваш Гр. Л. Толстой.
28 июля.
Заметьте: 28.4
Если можно, ответьте по телеграфу franco. —
1 Француз-банкир. См. т. 47, стр. 147, 151.
2 Священник Петров. О нем см. прим. 5 к п. № 76.
3 Е. А. и А. А. Толстые.
4 Толстой придавал большое значение числу «28», это был год и день его рождения (1828 г., августа 28).
На это письмо Толстого А. А. Толстая ответила 19/31 июля из Женевы: опубликовано в ПТ, стр. 77—78.
* 87. Гр. С. Н. Толстому.
1857 г. Июля 24/августа 5. Дрезден.
№ 1463
Comte Serge Tolstoy à Toula via Moscou Reçu la lettre1 arrive chez vous dans deux semaines. Arrête l’envoi d’argent. Inutile. Embrasse tous.
Léon.
Графу Сергею Толстому в Тулу через Москву.
Получил твое письмо,1 приеду через две недели. Задержи высылку денег. Бесполезно.
Всех целую.
Лев.
На телеграмме помечено: «№ 1463. Подано в Dresden 5 Août 1857 г. 3 ч. à m[inute] [в Дрездене 5 августа 1857 г. в 3 часа]. Получено в Moscou 6 Août 8 ч. 56 м. d[e] m[atin] [в Москве 6 августа 8 ч. 56 м. утра].
1 С. Н. Толстой писал об окончательном разрыве М. Н. Толстой с мужем.
88. Гр. А. А. Толстой.
1857 г. Августа 18. Я. П.
Ясная Поляна, 18 Августа.
Драгоценная бабушка!
На счастье пускаю это письмо в Остенд, хотя и боюсь, что оно вас не застанет; но теперь, сидя один в деревне и невольно перебирая свои воспоминания, вижу, что изо всей моей заграничной жизни воспоминание о вас для меня самое милое, дорогое и серьезное, и мне душой хочется писать вам — живее и ближе воображать вас. Написав это, я долго сидел и думал, не потому, чтоб не знал, что писать, напротив, слишком много хочется вам сказать такого, что не понравится вашей скромности. Вы сами говорите, что в деревне все чувства разростаются в громадные размеры, и моя дружба к вам здесь разрослась в такую неукладистую дружбищу, что, ежели говорить про нее, вы, пожалуй, скажете опять, что я вечно живу на парадоксах. Ну, да что говорить об этом — вы тем-то и чудесная бабушка, что вы этого не хотите знать; а в милой Алекс[андре] Александровне1 видите гениальный ум и ученость, а во мне доброту и разные хорошие качества. И что удивительно, что эта непонятная скромность находится где же? в трубе!2 Право, это гораздо удивительнее, чем ежели бы соленый огурец вырос на кусте розана.
В Дрездене3 я к радости и удивленью моему встретил милейшего Филемона в седом парике и Бавкиду,4 вышедшую из Смольного,5 и с ними доехал до Петербурга. Разумеется, не раз мы с этими милыми друзьями побранили вас, и М[ихаил] И[ванович],6 поковыривая ноготь об ноготь, с недоумением говорил: да, удивительная… и вдруг под седыми бровями, в круглых честных глазах оказывалось что-то в роде слезинок. В Дрездене еще совершенно неожиданно встретил К. Львову.7 Я был в наиудобнейшем настроении духа, для того, чтобы влюбиться: проигрался, был недоволен собой, совершенно празден (по моей теории любовь состоит в желании забыться, и поэтому так же, как сон, чаще находит на человека, когда недоволен собой или несчастлив). К. Львова красивая, умная, честная натура; я изо всех сил желал влюбиться, виделся с ней много, и никакого! Что это, ради Бога? Что я за урод такой? Видно, у меня недостает чего-то. И вот чего, мне кажется: хоть крошечной порции fatuité.8 Мне кажется, что большая часть влюбляющихся людей сходятся вот как: видятся часто, оба кокетничают и, наконец, убеждаются, что влюбили в себя респективно один другого; а потом уж в благодарность за воображаемую любовь сами начинают любить. Но как же мне, всегда внимательно наблюдающему за женщиной, с которой я схожусь, ту меру отвращения, которое я ей вселяю своей персоной, как же мне поддаться на этот милый обман? А впрочем, Бог с ним совсем, с этим десертом, пора перестать заботиться о сладиньких кушаньях, когда седина в голову. Благодарю Бога и за то, что он мне дал существенное, т. е. способность любить, хоть это по-вашему, может быть, и парадоксы, но я так решил себе.
В Петербурге меня задержали целую неделю и здоровье и литературные дела, несмотря на то, я не был у K. H.,9 потому что забыл совсем. В России скверно, скверно, скверно. В Петербурге, в Москве все что-то кричат, негодуют, ожидают чего-то, а в глуши тоже происходит патриархальное варварство, воровство и беззаконие. Поверите ли, что, приехав в Россию, я долго боролся с чувством отвращения к родине и теперь только начинаю привыкать ко всем ужасам, которые составляют вечную обстановку нашей жизни. Я знаю, что вы не одобрите этого, но что ж делать — большой друг Платон, но еще больший друг правда,10 говорит пословица. Ежели бы вы видели, как я в одну неделю, как барыня на улице палкой била свою девку, как становой велел мне сказать, чтобы я прислал ему воз сена, иначе он не даст законного билета моему человеку, как в моих глазах чиновник избил до полусмерти 70-тилетнего больного старика за то, что чиновник зацепил за него, как мой бурмистр, желая услужить мне, наказал загулявшего садовника тем, что кроме побой послал его босого по жневью стеречь стадо, и радовался, что у садовника все ноги были в ранах,11 — вот, ежели бы это всё видели и пропасть другого, тогда бы вы поверили мне, что в России жизнь постоянный, вечный труд и борьба с своими чувствами. Благо, что есть спасенье — мир моральный, мир искусств, поэзии и привязанностей. Здесь никто, ни становой, ни бурмистр мне не мешают, сижу один, ветер воет, грязь, холод, а я скверно, тупыми пальцами разыгрываю Бетховена и проливаю слезы умиленья, или читаю Илиаду,12 или сам выдумываю людей, женщин, живу с ними, мараю бумагу, или думаю, как теперь, о людях, которых люблю. Вы и не думаете того, а я теперь вижу вас гораздо яснее и лучше, чем какой-нибудь Принц Вурстемберской,13 который уставил на вас свои лошадиные буркулы. Сестра здоровее и веселей, чем была прежде. Ежели начать писать о ней, то письмо не кончится. От души целую ваши и бабушки Лизы руки, славному
