А. Толстой от 4 декабря 1870 г.
319. С. С. Урусову.
1870 г. Декабря 29…31. Я. П.
Очень рад был, любезный друг, получив от вас известие — и известие хорошее.1 Вижу, что вы духом бодры — работаете, и работа спорится. С нетерпением жду геометрии.2
Про себя не знаю, что сказать — быть ли довольным своим состоянием или нет. Я хвораю почти всю зиму, две недели как не выхожу из дома. И ничего не пишу. Занят же страстно уже три недели — не угадаете, чем? Греческим языком.3 Дошел я до того, что читаю Ксенофонта4 почти без лексикона. Через месяц же надеюсь читать также Гомера5 и Платона. Поездка в Оптину всё манит меня. У меня все здоровы и кланяются вам и княгине.
Прежде чем вас увидать — радости, жду с волнением родов,6 чем ближе они приближаются.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано, с датой: «1870 г. — конец года», в «Вестнике Европы», 1915, I, стр. 10. Толстой начал заниматься греческим языком 9 декабря 1870 г., а Урусову пишет, что занимается уже три недели, следовательно, письмо можно датировать последними числами декабря.
1 Письмо С. С. Урусова неизвестно.
2 В декабре 1870 г. вышла книга С. С. Урусова «Руководство к изучению геометрии (начальной и высшей), алгебры и тригонометрии», ч. II, III и приложение к ч. I.
3Ст. А. Берс в своих «Воспоминаниях» пишет, что Толстой «изучил язык и познакомился с произведениями Геродота в течение трех месяцев, тогда как прежде греческого языка совсем не знал» (С. А. Берс, «Воспоминания о гр. Л. Н. Толстом», Смоленск 1894, стр. 51).
Чтению древнегреческих классиков Толстой посвятил всю зиму 1870/71 г. См. письма №№ 321, 323, 329.
4 Ксенофонт (ок. 430—355 до н. э.) — греческий писатель. В списке произведений, произведших на Толстого впечатление в возрасте от 35 до 50 лет, он указал: «Ксенофонт, Анабазис — очень большое» (см. письмо к М. М. Ледерле в т. 66).
5 «Илиада» и «Одиссея» также указаны Толстым в списке произведений, произведших на него «очень большое» впечатление в возрасте от 35 до 50 лет.
6 См. письмо № 324.
* 320. А. А. Фету.
1863…1870 гг. Я. П.?
Любезный друг Афанасий Афанасьевич. Мы, в особенности Соня, в отчаянии, что вы с Иван Петровичем только подразнили ее и меня. Она была в кофточке и только побежала накинуть халат, как услыхала звук отъезжающего экипажа. Я же в то утро вернулся из Москвы. Нескоро дождешься таких дорогих гостей. Ради бога, заезжайте вы и Иван Петрович назад, мне так радостно и нужно вас видеть обоих. А ежели вы не заедете, я убью Алексея,1 который всё переврал и так отпустил вас. Ничего не пишу, потому что уверен, что увижу вас. —
Л. Толстой.
Основание датировки: письмо написано в промежуток между первым годом женитьбы Толстого (1863) и последним годом жизни упоминаемого в письме И. П. Борисова (ум. в начале мая 1871 г.).
1 А. С. Орехов — слуга Толстого.
1871
* 321. A. A. Фету.
1871 г. Января 1…6? Я. П.
Получил ваше письмо1 уже с неделю, но не отвечал, потому что с утра до ночи учусь по-гречески. — Письмо с стихами хорошими, не прекрасными, потому что мотив слишком случайный, и картина воображаемого недостаточно ясна. Радуюсь же тому, что вы пишете твердо и легко, и жду еще.
Я ничего не пишу, а только учусь. И, судя по сведеньям, дошедшим до меня от Борисова, ваша кожа, отдаваемая на пергамент для моего диплома греческого — находится в опасности. Невероятно и ни на что не похоже, но я прочел Ксенофонта и теперь à livre ouvert читаю его. Для Гомера же нужен только лексикон и немного напряжения.
Жду с нетерпением случая показать кому-нибудь этот фокус. Но как я счастлив, что на меня бог наслал эту дурь. Во-первых, я наслаждаюсь, во-вторых, убедился, что из всего истинно прекрасного и простого прекрасного, что произвело слово человеческое, я до сих пор ничего не знал, как и все (исключая профес[соров], к[оторые], хоть и знают, не понимают), в-третьих, тому, что я не пишу и писать дребедени многословной вроде Войн[ы] я больше никогда не стану. И виноват и ей-богу никогда не буду.
Ради бога объясните мне, почему никто не знает басен Эзопа,2 ни даже прелестного Ксенофонта, не говорю уже о Платоне, Гомере, кот[орые] мне предстоят. Сколько я теперь уж могу судить, Гомер только изгажен нашими, взятыми с немецкого образца, переводами. Пошлое, но невольное сравнение — отварная и дистиллированная теплая вода и вода из ключа, ломящая зубы — с блеском и солнцем и даже со щепками и соринками, от которых она еще чище и свежее. Все эти Фосы3 и Жуковские4 поют каким-то медово-паточным, горловым подлым и подлизывающимся голосом, а тот чорт и поет, и орет во всю грудь, и никогда ему в голову не приходило, что кто-нибудь его будет слушать.
Можете торжествовать — без знания греческого нет образования. Но какое знание? Как его приобретать? Для чего оно нужно? На это у меня есть ясные, как день, доводы. —
Вы не пишете ничего о Мар[ье] Петр[овне]. Из чего с радостью заключаем, что ее выздоровленье хорошо подвигается. Мои все здоровы и вам кланяются.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано, с пропуском двух фраз и датой: «декабрь 1870 г.», в «Русском обозрении», 1890, 7, стр. 15—18. Датируется предположительно сопоставлением с письмом № 319 и с неопубликованным письмом И. П. Борисова к Фету от 17 января 1871 г.
1 Письмо неизвестно.
2 В «Азбуке», составленной впоследствии Толстым, много места уделено басням древнегреческого баснописца Эзопа.
3 Иоган Фридрих Фосс (1751—1826) — немецкий поэт и переводчик, главным образом античных писателей.
4 Василий Андреевич Жуковский (1783—1852). В 1849 г. перевел с немецкого «Одиссею».
* 322. С. Н. Толстому.
1871 г. Февраля 1? Я. П.
Я всю зиму ждал, что ты пришлешь или приедешь, и сам всё сбирался послать или приехать. И вот до сих пор. Я болен всю зиму. То было и так и сяк; а теперь недели три не выхожу даже из дома. Род лихорадки и боль зубов и коленки. Страшная ревматическая боль, не дающая спать. Если ты здоров, приезжай, пожалуйста. Мне прислано объявленье из Курска на 250 р.1 Не твое ли это? Я не получал. Я ничего не пишу, потому что уверен, что ты приедешь. Если по железной дороге, то вели, когда выслать. —
Уже давно Дьяков говорил, что Николинька2 у тебя. Разумеется, и он приедет, если он у тебя.
Л. Толстой.
Наши кланяются вашим. Если бы ты не приехал, то напиши подлиннее, всё ли у тебя благополучно и как?
Цитата, с датой: «зима 1870—1871», опубликована в Г, II, стр. 122. Датируется предположительно на основании слов: «…недели три не выхожу из дома». Ср. с письмом № 323.
1 У С. Н. Толстого в Курской губ. было имение Щербачевка.
2 Николай Валерианович Толстой.
* 323. А. А. Фету.
1871 г. Февраля 6. Я. П.
Что давно не слышно про вас? Что М[арья] П[етровна]? что вы? — У нас всё по-старому. Жена еще ходит, хотя ждет с часу на час. Я был очень болен — две недели лежал, а уж месяц не выхожу. Живу весь в Афинах. По ночам во сне говорю по-гречески. Что 13 февраля не приедете ли? Перепишемтесь к тому времени.
Ваш Л. Толстой.
Цитата опубликована в Г, II, стр. 121. Дата определяется пометкой Фета на письме: «6 февраля» и содержанием.
324. С. С. Урусову.
1871 г. Февраля 13. Я. П.
Поздравляю вас с будущей крестницей. Вчера всё благополучно совершилось.
Теперь дело за вами. Мои имянины 18-го, и жена мечтает, чтобы крестить на этот день, но, в сущности, всё равно. Пусть будут крестины, когда вам и куме всего удобнее. Хорошо бы было, если бы вы зашли к Дьякову (Конюшки, дом Ладыженского) и, уговорившись с ним, уже написали мне, когда вас ждать.
Ваш Л. Толстой.
Пожалейте меня, я всё болен.
Впервые опубликовано в «Вестнике Европы», 1915, I, стр. 11. Датируется содержанием: 12 февраля 1871 г. у Толстых родилась дочь Мария. Крестили ее С. С. Урусов и М. Н. Толстая.
* 325. Т. А. Кузминской.
1871 г. Марта 3. Я. П.
Соне всё нехорошо, но доктор несколько успокоивает меня. Притом день и Ханне, и Сереже, и Максимовне лучше. Пароксизма не было нового; но до сих пор всё нет полного облегчения от старого. —
Жар и пот и опять жар и пот. Я нынче ночью пошлю Алексея1 в Москву с письмом к Захарьину.2 Это будет скорее и обстоятельнее телеграммы. Я и прежде хотел тебе писать, чтобы ты не ездила; но теперь, при болях в пояснице и на 7-м месяце, это безумие, и я не вышлю за тобой лошадей. — Кнерцер3 извинялся, что не пригласил Преображенского4 и завтра обещал это сделать.
Л. Т.
Я тебя буду извещать обо всем верно и часто. —
Соня сама решилась отнять и совсем отдать кормилице.
Датируется сопоставлением с письмом № 326.
1 А. С. Орехов.
2 Проф. А. Г. Захарьин.
4 В. Г. Преображенский — врач-акушер.
* 326. Д. А. Дьякову.
1871 г. Марта 3—4. Я. П.
Любезный друг! После тебя в ночь сделалась лихорадка, продолжавшаяся 36 часов, и опять три дня свободных и нынче, 3-е марта, опять лихорадка, и теперь лежит в жару. В прошлый пароксизм у меня готова была телеграмма Захарьину через тебя с описанием болезни, составленным доктором, но не послал, потому что опять подмануло облегчение. Теперь же перепишу это описание доктора, прибавив свое, и попрошу тебя посоветоваться с Захарьиным, прося его, если болезнь ясна ему, дать совет.
На другой день после родов появился пароксизм лихорадки с знобом, жаром и потом. На 3-й день такой же пароксизм с болями внизу живота, имеющими характер схваток. (Очищение хорошее, светлое, молоко было.) На 4-й день лихорадка без боли, на 5 день с болями. Осматривавшие доктора не нашли воспалительного состояния и предписали хинин и холодный компресс. Боли прекратились, но лихорадка продолжалась. Приостановилась на один день после приема до 30 гран хинина и опять возобновилась. Хинин продолжали в промежуточные часы (от 8 до 12) и, после 86 гран хинина, лихорадка прекратилась на два дня, и опять явился пароксизм, продолжавшийся 36 часов с менее определенным знобом, т. е. зноб был слабее и повторялся несколько раз. Жар был сильный — как и в прежние пароксизмы, пульс доходил до 100 ударов в минуту. —
После сильного пота, пароксизм прошел, и 3 дня было свободных от лихорадки. Хинин продолжали давать по 4 порошка в три грана сернокислого хинина
