письмо Страхова от 21 марта (ПС, стр. 59—61).
1 Принятие книгопродавческих дел Толстого от П. А. Берса.
2 Уезжая в Италию, Страхов писал, что его друг И. Я. Данилевский пожелал ему наблюдать извержение Везувия.
3 Страхов писал, что ему интересно посмотреть в Риме на католических монахов.
4 Толстой имеет в виду посещение Ясной Поляны Страховым 18—19 февраля 1873 г., забыв, что в начале июля 1874 г. Страхов опять приезжал в Ясную Поляну.
5 В течение 1873—1874 гг. Страховым было напечатано около 10 статей в журнале «Гражданин» (в том числе и о статье Толстого «О народном образовании») и большая статья «О развитии организмов» в журнале «Природа».
6 В журнале «Всемирная иллюстрация», 1872, № 181 от 17 июля, в анонимной статье под заглавием «Литературное обозрение», был помещен восторженный отзыв о языке «Кавказского пленника». Письмо, в котором Страхов рекомендовал прочесть эту статью, неизвестно. В письме из Рима от 5 мая Страхов писал: «Насчет статьи в Иллюстрации вы ошиблись; не я ее писал, и до сих пор не знаю кто. Должно быть, поэт Случевский, заправляющий Иллюстрациею уже несколько лет» (ПС, стр. 64).
7 О Н. Я. Данилевском см. т. 63, стр. 221—222. О «суждении Данилевского» см. письмо Страхова от 21 марта (ПС, стр. 60).
8 Юрий Федорович или Петр Федорович Самарин. См. о них т. 47, прим. 712, и т. 63, стр. 259.
9 В автографе: не
10 Толстой был в Риме в январе 1861 г. См. т. 48.
161. А. А. Фету.
1875 г. Марта 30…31. Я. П.
Дорогой Афанасий Афанасьевич.
Что-то мне представилось по последнему письму вашему1 и по тому, что вы хотели приехать и не приехали, что как будто вы имеете, хоть не зуб, но холодность ко мне. Я так дорожу вашей дружбой, что это меня мучает. Напишите, если неправда, и если правда: heraus damit.2 Я не мог дать повода вам разлюбить меня, потому что я, слава богу, не меняюсь к друзьям. Допущу, что это вздор.
Каково Леонтьев! Когда я узнал, мне стало так грустно, что я не ожидал, что я так ценил его.
Смерть всё покажет. Издохни нигилист — никто и не подумает, а тут чувствуется событие общественное. —
Мы пока живем без новых несчастий; да и то не совсем, Соня всё больна — какой-то дурной, непонятной лихорадкой.
Сейчас пишу, чтобы Соловьев деньги 700 р., которые у него, я знаю, есть, передал в контору Боткина.3 Какой будет жеребец? Я, пожалуй, обоих возьму. Да когда посылать за лошадьми, и сколько верст оттуда до Самары?
Да нельзя ли будет купить там телегу и лошадь для проводу лошадей, чтобы послать туда людей по машине. Отвечайте поскорее, не о лошадях, а о своем ко мне духе.
Ваш Л. Толстой.
Марье Петровне наш с женою душевный поклон.
Впервые опубликовано в «Литературном наследстве», т. 37-38, М. 1939, стр. 216.
Датируется на основании упоминания о смерти П. М. Леонтьева (24 марта 1875 г.) и ответного письма Фета от 4 апреля. О Леонтьеве Толстой узнал лишь 29 марта из письма Н. М. Нагорнова.
1 От 8 марта.
2 [выкладывайте наружу.]
3 Письмо И. Г. Соловьеву неизвестно,
* 162. А. С. Гацисскому?
1875 г. Март? Я. П.
Чтение отчетов Общества распространения грамотности в Нижегородской губернии, полученных мною при лестном письме вашем,1 доставило мне очень радостное чувство: я увидал, что существует кружок людей, пришедший, вероятно, иными путями к тому же самому воззрению на дело народного образования в России, к которому пришел и я.
Взгляд этот в сущности так прост и естественен, что, казалось бы, нечего бы было и радоваться, если бы к несчастью большинство официальное и не официальное не смотрело на это дело так искусственно, что простой и здравый взгляд Общества распространения грамотности в Нижегородской губернии поразил меня, как что-то необыкновенное и возбуждающее восхищение.
Если я не ошибаюсь, то взгляд Общества отличается от царствующего воззрения тем, что Общество не считает Россию и образование в ней начавшеюся со вчерашнего дня, а признает историю и совершающийся факт образования народа и потому считает необходимым (для того, чтобы содействовать этому образованию) изучить народ в этом отношении, т. е. количество школьного населения, средства, необходимые для учреждения школ, и требования народа относительно как содержания, так и формы образования. Я считал всегда такой взгляд и самым либеральным (в широком смысле этого слова) и самым разумным и — главное, самым плодотворным. В последнее время я имел случай убедиться в особенности в плодотворности такого отношения к делу, и потому, несмотря на те малые размеры, в которых действует Крапивенский училищный совет на этих основаниях, я считаю не лишним сообщить Вам полученные результаты.
Крапивенский училищный совет с половины ноября 1874 г. разослал через волостные правления и приходы предложение о том, чтобы: 1) все лица, занимающиеся обучением, сообщили о количестве обучаемых детей, на каких бы то ни было условиях, и о получаемом вознаграждении с тем, что училищный совет прибавит, по мере своих средств, вознаграждение за учение и снабдит учащего училищными пособиями, — если лица эти захотят подчиниться наблюдению училищного совета;
2) чтобы лица, желающие обучать, устраивали школы и заявляли о том совету для получения прибавки; 3) что училищный совет доставит учителей в те школы, которые будут открыты обществами, как бы ни мала была мера вознаграждения, полагаемая обществом. Следствием этой меры было то, что число школ в 3 месяца от 18-ти возросло до 64-х, и число учащихся — от 956 до 2017-ти. Мера эта очевидно только вызвала выражение потребности народа; но предстояло другое, главное затруднение — контроля над этими школами и приискания вообще учителей и лучших учителей взамен тех плохих, которые заявили себя.
С целью контроля все новые — возникшие школы подчинены прежним более или менее надежным учителям, получающим по 25 р. в год за каждую подведомственную школу и обязанным раз в неделю посещать школу после 2-х часов.
С целью же приобретения учителей, так как на семинаристов духовных семинарий нельзя рассчитывать (их кончает курс в губернии 20 ч.), было разослано через волостные правления предложение всем хорошо грамотным молодым крестьянам, желающим занять место учителя, заявлять себя училищному совету. — Мера эта превзошла все ожидания совета. В настоящее время большое число вновь открытых школ замещено учителями из молодых крестьян, оказавшимися в высшей степени ревностными, понятливыми, нравственными и постоянно совершенствующимися учителями. Если еще остаются в школах (около 10) мелкие учителя из дворовых, дьячков и солдат плохих, то только потому, что общества крестьян не хотят переменить их. Но если бы открылось еще вновь вдвое школ, то все они могут быть замещены постоянно заявляющимися учителями из молодых крестьян, получающих и довольствующихся жалованьем от 4 до 8 р. в месяц на своих харчах. Учителя эти из крестьян являются ко мне. Знания их почти всегда одинаковы — беглое чтение русское и славянское более или менее, но всегда безграмотное письмо под диктовку и механическое знание 4-х правил арифметики. Если он молод — до 25 лет, хорошей семьи и поведения, то мы удовлетворяемся этими знаниями и даже меньшими, и, внушив ему, что он пишет безграмотно, что ему надо поучиться — писать с книги и под диктовку и арифметике, оставляем его при Ясно-Полянской школе, где по утрам он практикуется в приемах обучения грамоте, а по вечерам занимается с учителем арифметикой и письмом, — отчасти, смотря по его способностям и желанию, и грамматикой. Иногда такого рода учителя готовящиеся пробывают в школе неделю, две, три, — иногда и несколько дней. Школ с такими учителями теперь, в нашем уезде, около 20-ти и результаты их — некоторые существуют 21/2 месяца — необычайны. Приписать это близости учителя к ученику, добросовестности и серьезности отношения к делу учителя, — но результаты учения в этих школах не хуже и иногда лучше, чем в школах учителей в 300 рублей жалованья, учащих по усовершенствованным способам.
В 4-х таких школах, открытых 21/2 месяца, все ученики (до 30) пишут, читают и знают сложение и вычитание. Несмотря на незначительность размеров, в которых действует Крапивенский училищный совет, я считаю это явление столь важным, что не побоялся утрудить ваше внимание этим длинным письмом, тем более что Общество распространения грамотности в Нижегородской губернии в отчете своем прямо указало на ту громадную разницу, которая существует между тем, что необходимо (11/2 миллиона), и тем, что есть (50 000).
Мне кажется, что образование учителей из крестьян домохозяев и не в учительских семинариях, где крестьяне утрачивают и простоту привычек и простоту приемов и язык,2 а в хороших школах, где бы они могли заниматься практически и получать указания для своего дальнейшего самообразования, есть единственный и самый светлый и радостный выход из того тупого переулка, в который несоответственные требования от школы и незнание и нежелание знать народ завели дело народного образования.
Если Общество распространения грамотности в Нижегородской губернии пожелает избрать этот путь, то я был бы счастлив содействовать ему, по мере сил своих, разъяснениями, подробностями, которые могут быть желательны, в особенности же указаниями того, что существует в Крапивенском уезде.
С совершенным уважением и преданностью имею честь быть,
Печатается по копии, хранящейся в ГМТ. Местонахождение автографа неизвестно. Два отрывка впервые опубликованы, как письмо к «деятелю Общества распространения грамотности в Нижегородской губ.», в Г, II, стр. 196, с датой: «первые месяцы 1875 г.». Датируется предположительно: 1) временем выхода в свет «Отчетов Общества распространения грамотности в Нижегородской губ.», за присылку которых Толстой благодарит (были разосланы при «Нижегородских губернских ведомостях», 1874, №47 от 20 ноября и в отдельную продажу не поступали); 2) упоминанием Толстого о мерах Крапивенского училищного совета, принятых в половине ноября 1874 г., и о результатах, полученных вследствие этих мероприятий через 3 месяца, т. е. в феврале 1875 г.
Адресат устанавливается предположительно на основании той роли, которую играл А. С. Гацисский в деле распространения грамотности в Нижегородской губ. «Отчеты» Толстому вероятнее всего могли прислать или автор их, председатель Общества П. И. Носович, или член Совета и главный организатор общества А. С. Гацисский. В пользу последнего говорит то обстоятельство, что в печати представителем Общества, его пропагандистом и защитником от нападок выступал всегда А. С. Гацисский. Будучи членом Нижегородского уездного училищного совета, он мог знать о совсем еще недавних выступлениях Толстого в Московском комитете грамотности и, сочувствуя им, послать ему отчеты Нижегородского общества.
Александр Серафимович Гацисский (1838—1893) — писатель и исследователь нижегородского Поволжья. Окончив Нижегородскую гимназию и Казанский университет, жил некоторое время в Петербурге, где выступил в
