занимают меня, как в это время. Я читал и перечитывал снова внимательно Вундта1 и в первый раз понял всю силу матерьялистичес[кого] воззрения и два дня был совершенным материалистом, но зато уже в первый и последний раз. Теперь тем более я радуюсь ваше[му] плану и вызываю на переписку. —
Итак, до свиданья умственного. —
Боже мой, если бы кто-нибудь за меня кончил А. Каренину!
Невыносимо противно.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано в книге «Лев Николаевич Толстой. Сборник статей и материалов», М. 1951, стр. 692—693. Датируется на основании пометки Страхова на автографе: «9 ноября 1875». Ответ на письмо Страхова от 4 ноября 1875 г. (ПС, стр. 66—68).
1 Вильгельм Макс Вундт (1832—1920) — немецкий психолог и философ-идеалист, один из основателей экспериментальной психологии.
* 216. С. Н. Толстому.
1875 г. Ноября 8…9. Я. П.
Я получил твое первое письмо,1 в к[отором] ты пишешь, что будут нужны деньги, и я намотал это себе на ус, ожидая, когда ты еще напишешь. — Теперь вот в каком положении мои дела и что я могу тебе предложить. Денег сейчас готовых у меня нет, но у меня есть билет 3-го займа в 500 р. Я его взял по 498 кажется, и еще есть в Москве у Соловьева около 1000 р. И то и другое к твоим услугам. Тысячи же 3 из капитала, как ты пишешь, я буду в состоянии дать тебе не позже месяца.
Не сердись, пожалуйста, на меня за то, что я на требование твое денег отвечаю только тем, что у меня есть там-то и там-то, а не посылаю тотчас же, когда ты этого-то желаешь, и это мое дело, и тебе может быть нужно. — Но задержки не будет ни в продаже билета, ни особенно в получении от Соловьева. Дело в том, что, может быть, тебе достаточно 1000 рублей, и деньги нужны в Москве. На всякий случай прилагаю записку Соловьеву,2 по которой, как и всегда, не может быть ни минуты задержки. Деньги же все я мечтал заплатить тебе нынешний год все3 и теперь еще мечтаю, но на решение этого вопроса прошу тебя дать мне срока до декабря. Разумеется, проценты мы разочтем.
Теперь будет о делах, о нашем житье.
Оно было очень плохо. Простой коклюш кончился очень плохо. У жены сделалось воспаление в брюшине (так доктора называют). Она родила 6-тимесячную девочку, которая умерла тотчас, а сама она была при смерти. Выписывали доктора из Москвы и Тульск[ого]. И всё это мучительно особенно потому, что знаешь, что это всё вздор. Вообще я провел мучительные две недели. Теперь ей лучше, но она еще не встает. Кроме того весь дом полон гувернерами, гувернантками, чужими.4 Теперь всё остепеняется понемногу. Итак, я жду твоего решения о деньгах. Кланяюсь Марье Мих[айловне]. Напиши о Грише.
Датируется содержанием
1 Письмо неизвестно.
2 Записка неизвестна.
3 В автографе слово все повторено дважды.
4 Во время болезни С. А. Толстой в Ясной Поляне жили: П. И. Юшкова (она и вела все хозяйство), А. А. Берс с женой, давнишний знакомый Толстых Г. А. Колокольцев и К. А. Иславин. Кроме того, приезжали в гости П. Ф. Самарин с женой и, в самый тяжелый день болезни, 30 октября, приехала выписанная из Женевы гувернантка, m-lle Rey.
217. А. А. Фету.
1875 г. Ноября 8…9. Я. П.
Получил ваше письмо и прекрасные стихи,1 в особенности «Ястреб». Последнее не так хорошо. Мало отрублено противупоставление, то, что не цветок растет, а ты влюблена.2 Получил письмо в страшно тяжелые минуты, жена была при смерти больна воспалением брюшины, родила преждевременно тотчас же умершего ребенка. Страх, ужас, смерть, веселье детей, еда, суета, доктора, фальшь, смерть, ужас. Ужасно тяжело было. Теперь ей лучше, она не встает, но опасности нет. Она читала ваше письмо и радуется мысли увидать вас и Оленьку 18 дек[абря].
Мне очень вас жалко за брата и его бедного жалко.3 Что будет из этого.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано в сборнике «Радуга. Альманах Пушкинского дома», Пгр. 1923, стр. 248—249. Дата определяется содержанием и письмом Фета от 4 ноября 1875 г., на которое Толстой отвечает.
1 Фет писал: «Обрадовало меня Ваше последнее письмо, паче всего вестью об улучшении здоровья графини. Бог сделал ее главным нервным узлом Вашего семейного организма, и без ее здоровья все остальное призрачно. Какая свежая и могучая прелесть Ваши Кавказские песни…»
К письму были приложены три стихотворения Фета: «Графу Льву Толстому» («Как ястребу, который просидел…») и две «Песни Кавказских горцев», являющиеся переложением присланных Толстым в начале октября горских песен; стихотворения эти были напечатаны в январской книжке «Русского вестника» за 1876 г.
2 Две последних строчки второго стихотворения («Выйди, мать, наружу, посмотри на диво») читались в письме Фета так:
У всего на свете свой обычный срок,
И тебе, влюбленной, чудится цветок».
Фет принял во внимание замечание Толстого и в печатной редакции изменил их так:
«Никакого дива: влюблена то ты,
Так тебе на снеге чудятся цветы.
См. А. А. Фет, полное собр. стихотворений («Биб-ка поэта» под ред. М. Горького), изд. «Советский писатель», 1937, стр. 629.
3 В письме от 4 ноября Фет сообщал, что брат его, Петр Афанасьевич, неожиданно уехал в Герцеговину (см. письмо № 244, прим. 1).
218. В. Баженову.
1875 г. Ноября 9. Я. П.
Податель сего крестьянин Кузевичев исполнял в прошлом году обязанности учителя в Телятинках с большим старанием и успехом и потому предлагаю его в учителя в Кочане на место того учителя, который оказался негодным.
9 ноября 1875 г.
Впервые опубликовано в «Русских ведомостях», 1912, № 257 от 7 ноября.
Ответ на письмо священника В. Баженова от 3 ноября 1875 г. Ср. письмо № 205.
* 219. C. H. Толстому.
1875 г. Ноября 9…10. Я. П.
Ты уже получил теперь, вероятно, письмо, в котором я, отвечая на 2-ое твое письмо, пишу тебе о болезни Сони. Теперь ей почти хорошо. (Повторяю, потому что, может быть, ты не получил письмо с почты.) Воспаление, которое было в животе — прошло; но она еще лежит и не может ничего есть крепкого, и очень слаба. Ребенка она родила 6-тимесячного, девочку, которая сейчас же умерла. Нынче 16-й день ее болезни.
Я, как всегда бывает, чувствовал себя совсем здоровым во время ее болезни, а теперь опустился и предполагаю, что пора умирать.
Жду от тебя ответа на то письмо, которое писал в Лазарево.1 Ответь о деньгах и о Грише.
Ты говоришь — мне не до вас. Нет, мне всегда до вас. Я вчера ночью почувствовал себя ужасно дурно; в висках шумит, и стало жутко. Думаю себе, умру, и стал себя спрашивать: для кого это интересно и кому это не доставит удовольствия, что я умру. Перебирал всех и нашел, что всем будет весело или рассказать или посодействовать, кроме жены и тебя.
Какова зима! Я 3-го дня ездил с собаками и без пороши затравил 6 русаков.
Л. Т.
Дата определяется содержанием.
1 Ближайшая к Пирогову, имению С. Н. Толстого, станция Московско-Курской ж. д.
220. Н. М. Нагорнову.
1875 г. Ноября 20…25? Я. П.
Начинаю с того, что у нас теперь, слава богу, всё хорошо; кроме остатков коклюша, можно сказать, что жена поправляется и довольно быстро. Она сидит и ходит, хотя еще держит строжайшую диету. Продолжаю же просьбой. Мне нужно выписать учебные пособия для наших школ. Так как я себе дал слово не входить в личные сношения с Соковниным, я позволяю себе просить вас сделать это за меня. Нужно:
1) Хрестоматий Паульсона1 (книг для чтения) — 50.
2) Руководств к православной вере Соколова2 — 10.
3) Задачников Малинина3 — 10.
4) Грифельных досок — 100.
5) Грифелей — 1000.
6) Карандашей — 24.
7) Перьев коробок — 10.
8) Прописей — 50.
Всё это как можно лучше и дешевле, и выслать как можно скорее.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано в «Сборнике Государственного Толстовского музея», М. 1937, стр. 209—210. Датируется содержанием и записью в отчете Н. М. Нагорнова под 27 ноября 1875 г.: «Отправка училищных принадлежностей в Ясную 2 руб. 50 коп.» (ГМТ).
1 И. Паульсон, «Книга для чтения и практических упражнений в русском языке. Учебное пособие для народных училищ». Новое исправленное издание бр. Салаевых, М. 1873. Упоминается в рассказе Толстого «Хозяин и работник» (1894—1895 гг.).
2 Д. Соколов, «Начальное наставление в православной христианской вере», изд. 10-е, Спб. 1875.
3 А. Малинин и К. Буренин, «Собрание арифметических задач для гимназий», изд. 8-е, бр. Салаевых, М. 1873.
* 221. Н. Н. Страхову.
1875 г. Ноября 30. Я. П.
Ваше письмо, дорогой Николай Николаевич, произвело на меня такое сильное впечатление, что защипало в носу и слезы выступили в глаза. Это впечатление производит на меня выражение всего настоящего, «Das Echte»,1 кот[орое] так нечасто встречается. Поразило оно меня еще и потому, что оно спрашивало то самое, или по крайней мере делало вопросы из той самой области, в котор[ой] я сам для себя пред этим писал ответы на занимающие меня вопросы.2
Я вам посылаю то, что я написал вроде предисловия к задуманному мною философскому сочинению. Вы увидите из этого, что из 3-х вопросов Канта3 меня (в этом различие наших характеров) занимает только, и с детства занимал, один последний вопрос — на что мы можем надеяться?
Различие между мною и вами только внешнее. Для всякого мыслящего человека все три вопроса нераздельно связаны в один — что такое моя жизнь, что я такое? Но каждому человеку инстинкт предчувствия, опыт ума — что хотите — указывает на то, какой из этих трех замков этих дверей легче отпирается, для какого у него есть ключ, или, может быть, к какой из дверей он приткнут жизнью; но несомненно то, что достаточно отворить одну из дверей, чтобы проникнуть в то, что заключается за всеми. Я вполне понял то, что вы говорите, и хотя бы желал дождаться вашего разъяснения и разграничения пассивной и активной деятельности, я не могу воздержаться от желания изложить вам мой ответ на этот 2-й вопрос: что я должен делать?
Я знаю, что это очень дерзко и может показаться странным и легкомысленным — отвечать на такой вопрос на 2-х почтов[ых] листиках бумаги, но я имею причины, по к[оторым] считаю, что не только могу, но должен это сделать. И сделал бы это, если бы я писал не письмо вам, близкому человеку, но если бы я писал свою profession de foi,4 зная, что меня слушает всё человечество.
Вот какие это причины:
(Пожалуйста, слушайте меня внимательно, не сердитесь на это отступление и поправьте, что неточно, уясните, что неясно, и опровергните, что неверно. Это отступление есть в сущности то,
