и ваши слова, и мысли, и ваши стихи. Последнее «В звездах»3 я прочел ему из вашего письма, и он пришел в такое же восхищение, как и я. В Русском вестн[ике] перечли мы его с женою еще. Это одно из лучших стихотворений, которые я знаю. —

С Страховым же я всегда говорю часто про вас, потому что мы родня все трое по душе.

Что ваша служба?4 Есть ли надежда на награду? Что Петр Афан[асьевич]?5 Нет ли известий? Передайте наш поклон Марье Петровне и Оленьке и не забывайте меня и не сердитесь и любите так же, как мы вас любим.

Ваш Л. Толстой.

Впервые опубликовано, с небольшим пропуском, А. А. Фетом в «Моих воспоминаниях», т. II, М. 1890, стр. 326. Датируется на основании пометки Фета на автографе: «11 января 1877 г.», подтверждаемой его ответным письмом от 14 января 1877 г.

1 В неизвестном письме из Москвы, на которое отвечает Толстой, Фет, повидимому, сетовал на то, что Толстой во время своей последней поездки в Москву в конце декабря 1876 г. не навестил его.

2 Дмитрий Петрович Боткин (1829—1889) — брат жены Фета, путешественник, любитель искусства, собравший богатую картинную галерею.

3 «Среди звезд». См. письмо № 298.

4 А. А. Фет с 1867 г. служил мценским уездным мировым судьей.

5 В письме от конца декабря 1876 г. или начала января 1877 г. Фет сообщал Толстому, что брат его лежит в госпитале раненый, получил за храбрость сербскую медаль и 10 дукатов; отвечая Толстому 14 января, Фет писал, что П. А. Шеншин поступает служить на Киево-Брестскую ж. д. и «сам обзывает Сербию — чепухой».

305. H. Н. Страхову.

1877 г. Января 11…12. Я. П.

Дорогой Николай Николаевич.

Я просил жену написать вам,1 что буду писать, когда буду в состоянии духа, достойном вас; но так и не дождался. А писать хочется, хоть только для того, чтобы высказать вам всю ту благодарность и радость, которую я чувствую за ваше расположение к нам. Вы неженатый человек и потому не знаете того приятного чувства мужа, когда, любя человека, он чувствует, что не один, а всей семьей любит, и я говорю вам с особенным удовольствием: мы вас благодарим за время, которые вы провели у нас, мы вас любим. —

Голохвастовской кошмар только теперь начинает отпускать нас.2 Я еще не могу войти в состояние веселой работы, как было до них. Но, кажется, скоро придет и, если ничто не помешает, кончу, надеюсь, в один период работы и опростаю место для новой работы,3 которая всё более и более просится. —

Очень благодарю вас за хлопоты у Боткина. Надеюсь, что вы повидаете жену в Петербурге.

В декабр[ьской] книжке4 есть ошибки, но не очень грубые. Вы знаете нашу братью писателей и знали, как порадует меня ваше одобрительное письмо,5 главное, как оно ободрило меня.

Любящий вас искренно

Л. Толстой.

Впервые опубликовано, по рукописной копии, в «Литературном наследстве», т. 37-38, М. 1939, стр. 169—170. Датируется на основании пометки Страхова на автографе: «12 января 1877 года Ясн.».

Ответ на два письма H. Н. Страхова: от 3 января 1877 г. и неизвестное, написанное вскоре после него и содержавшее сведения о «хлопотах у Боткина».

1 С. А. Толстая писала H. Н. Страхову 9 января 1877 г.

2 Голохвастовы приехали в Ясную Поляну 28 декабря 1876 г., а 4 января 1877 г. С. А. Толстая писала Т. А. Кузминской, что «присутствие Голохвастовых сделалось всем тяжело». О том же писал Страхов 3 января 1877 г. по приезде из Ясной Поляны в Петербург. См. ПС, стр. 97.

3 По окончании «Анны Карениной» Толстой вернулся к замыслам

начатых им раньше, но представших теперь в совсем новом свете «народных» романов из эпохи XVIII—XIX веков. См. т. 17.

4 В декабрьской книжке «Русского вестника» за 1876 г., после семимесячного перерыва в печатании, появилось окончание пятой части «Анны Карениной», гл. XX—XXIX.

5 Письмо от 3 января 1877 г. (ПС, стр. 97).

306—308. С. А. Толстой от 14…15, 16 и 17 января 1877 г.

* 309. Д. А. Дьякову.

1877 г. Января 24. Я. П.

Хотя и боюсь, что ты уедешь раньше моего письма, милый друг, все-таки пишу тебе, тем более, что вести хорошие. Соня вернулась в тот день, как обещалась, но еще до ее приезда я получил известие от нее,1 что Боткин был у нее, нашел нервное сильное расстройство, но легкие нашел здоровыми. Она мне подтвердила то же. Толстая, кот[орую] я просил всё узнать от Боткина и написать мне, со слов Боткина, подтверждает мне то же.2 Ты не можешь себе представить, как я ожил и как мне радостно. Предписано ей лечение, и я надеюсь, что она справится скоро. Поездка ее в Петербург очень удалась. Ей было очень приятно. Но можешь себе представить, вчера, воскресенье, пошли дети на коньки, а мы с ней остались. Иду я в дверь, мне навстречу запыхавшаяся без дыханья m-lle Gachet.3 Serge est tombé. On le porte dans la petite maison. Quoi? Comment? Je ne sais rien. 4 Бегу по прешпекту,5 встречается русской учитель. Что? Как? «Отнесли без признаков жизни», и проходит мимо. Догоняет меня Соня, и мы бежим в рабочую избу. Когда мы пришли, он очнулся, но ничего не помнит. Отвели домой, послали за доктором. Он заснул, поставили пиявки, и нынче мы успокоились. Он всё помнит и встал почти совсем здоров. Можешь себе представить наш ужас, и как это для нервности Сони дурно.

Ты не можешь себе представить, как нам обоим твоя забота и любовь к нам дорога. Что Соня не в опасности, это не резон, чтобы нас забывать. Заезжай же к нам, пожалуйста, тем более, что, продав пшеницу, ты, верно, уедешь и мы долго не увиди[мся].

Л. Т.

Датируется на основании рассказа о несчастном случае с C. Л. Толстым, происшедшим 23 января 1877 г. Ответ на письмо Д. А Дьякова от 20 января 1877 г.

1 Письмо С. А. Толстой от 16 января 1877 г. См. С. А. Толстая, «Письма к Л. Н. Толстому», М. 1936, письмо № 46.

2 См. письмо А. А. Толстой от 18 января 1877 г. (ПТ, стр. 274—275).

3 М-llе Gachet — гувернантка Татьяны Львовны и Марии Львовны Толстых.

4 [Сережа упал. Его несут в избу. Что? Как? Я ничего не знаю.] См. воспоминания С. Л. Толстого «Очерки былого», М. 1949, стр. 43—44.

5 «Прешпектом» называлась в Ясной Поляне дорога, ведущая от двух белых каменных столбов, заменявших ворота, к дому, в котором жили Толстые.

310. А. А. Толстой.

1877 г. Января 24. Я. П.

Если у вас есть грехи, дорогой друг Alexandrine, то они вероятно вам простятся за то добро, которое вы мне сделали вашими двумя последними письмами.1 Попробую отвечать на то из них, что особенно радостно меня поразило. Соня не опасна, и вы ее искренно полюбили: искренность я слышу в вашем тоне, слышу, что вам не нужно было искать слов, и не могу вам передать, как это меня радует. Она приехала тоже в восхищении от вас. И я это очень понимаю: хотя я и писатель, вы так трудны для описания, что, сколько я ни старался, я не мог объяснить ей вас. Но она теперь поняла совсем. Другое, очень приятное, это то, что вы пишете о последнем отрывке моего романа. Я не могу сказать, чтобы я был нечувствителен к похвалам, но с оговорками. Первая похвала, как была ваша, когда я еще сам не знаю, порядочно или очень плохо то, что я написал, я очень радуюсь похвале и не упрекаю себя; но когда меня много хвалят, я начинаю умиляться сам над собою и делаюсь сам себе противен. Хожу по лесу один и всё сам себя хвалю. До этого я еще, слава богу, не дошел, но могу. Третье и, главное, приятное в ваших письмах, это то, что вы говорите, что моя profession de foi2 не только не отдалила вас от меня, но приблизила. — Это мне радостно. Последнее время в моих разговорах и переписке с вами, с Урусовым,3 с Бобринским4 о религии я почувствовал, что я играю роль противной, холодной кокетки, которая, хорошо зная, что она никогда не уступит, — не отнимает надежды. И я решился вперед этого не делать и быть вполне искренним и называть вещи по имени.

Тут же в этом письме вы пишете, говоря про покойного Вадбольского,5 что он отдался вполне любви, и что этим только мы переживем себя, и это, т. е. наша любовь и все дела любви, никогда не умрут. Это я подписываю обеими руками и в это верю всей душой.

Соня хотела написать вам о том, что было с нами вчера.6 Вот случай, где вдруг узнаешь всю ту силу и глубину любви, которая живет в нас, и почувствовав это, нельзя не верить в бога и в то, что он есть любовь.

Тысячу раз благодарю вас за вашу дружбу ко мне, за ваши чувства к Соне и за то, как вы ее приняли. Целую ваши руки.

Ваш Л. Толстой.

Соня мне так рассказала про ваших, что мне ужасно захотелось побывать там, поговорить про старину с вашей maman за картами. Поцелуйте, пожалуйста, за меня у нее руку и напомните обо мне дружески Sophie и Илье Андреевичу.

Впервые опубликовано в ПТ, стр. 275—276. Дата определяется ответным письмом А. А. Толстой от 27 января 1877 г., а также упоминанием о возвращении С. А. Толстой из Петербурга в Ясную Поляну и о несчастном случае с С. Л. Толстым.

1 От 13 и 18 января. См. ПТ, стр. 271—275.

2 [исповедание веры]. См. письмо № 259.

3 См. письмо № 241.

4 Письма к А. П. Бобринскому неизвестны. О разговорах Толстого с ним см. в письме № 241.

5 Василий Алексеевич Вадбольский (1793—1877) — капитан лейб-гвардии конной артиллерии, родственник А. А. Толстой. См. письмо А. А. Толстой от 13 января 1877 г. (ПТ, стр. 272—273).

6 Несчастный случай с С. Л. Толстым. См. письмо № 309.

311. H. Н. Страхову.

1877 г. Января 25…26. Я. П.

Дорогой Николай Николаич, очень вам благодарен за известие о жене и за ваши заботы о ней. Я очень доволен. Боткин не нашел в ее состоянии ничего опасного, а я, должен признаться, уже пережил в воображении такие ужасы. Она приехала веселая, оживленная и с такими хорошими вестями.

Успех последнего отрывка А[нны] К[арениной]1 тоже, признаюсь, порадовал меня. Я никак этого не ждал и, право, удивляюсь и тому, что такое обыкновенное и ничтожное нравится,