вы сделали, нужно было много сил чувства и мысли, и силы эти целы, но, удивленные своим освобождением, не нашли еще приложения. Или остается из привычки покорность формам чужой мысли. И это я скорее предполагаю. Недавно я нашел в этом два подтверждения. Первое, это ваше прекрасное в предпоследнем письме изложение мыслей Соловьева3. Но меня за вас оскорбило то, что вы унизились до того, что рассматриваете внимательно такой сор. Разве для вас неясно сразу было, что это всё детский вздор. Так как же вам об этом думать. —

Другое, это то, что я нынче говел4 и стал читать Евангелие и Ренана Vie de Jésus5 и всю прочел; и всё время, читая, удивлялся на вас. Могу объяснить ваше пристрастие к Ренану только тем, что вы были очень молоды, когда читали его. Если у Ренана есть какие-нибудь свои мысли, то это две следующие

1) что Христос не знал l’évolution et le progrès,6 и в этом отношении Рен[ан] старается поправлять его и с высоты этой мысли критикует его. (Стр. 314, 315, 316.) Это ужасно, для меня по крайней мере. Прогресс по мне есть логарифм времени, т. е. ничего, констатация факта, что мы живем во времени, и вдруг это-то становится судьей высшей истины, которую мы знаем. Легкомысленность или недобросовестность этого воззрения — удивительны. Христианская истина — т. е. наивысшее выражение абсолютного добра, есть выражение самой сущности — вне форм времени и др. — Ренаны же смешивают ее выражение абсолютное с выражением ее в истории и сводят ее на временное проявление и тогда обсуждают. Если христианская истина высока и глубока, то только потому, что она субъективно абсолютна. Если же рассматривать ее объективное проявление, то она наравне с Code Napoléon7 и т. п.

Другая новая у Ренана мысль это то, что если есть учение Христа, то был какой-нибудь человек, и этот человек непременно потел и ходил на час. — Для нас из христианства все человеческие унижающие реалистические подробности исчезли потому же, почему исчезли все подробности обо всех живших когда-нибудь жидах и др., потому, почему всё исчезает, что не вечно; осталось же вечное. Т. е. песок, который не нужен, промыт, осталось золото по неизменному закону. Кажется, что же делать людям, как не брать это золото. Нет, Ренан говорит: если есть золото, то был песок, и он старается найти, какой был песок. И всё это с глубокомысленнейшим видом. Но что еще более забавно бы было, если бы не было так ужасно глупо, это то, что и песку этого он не находит никакого и только утверждает, что он должен был быть. Я прочел всё и долго искал, спрашивал себя: «ну что же из этих исторических подробностей я узнал нового?» И вспомните и признайтесь, что ничего, ровно ничего. Я предлагаю дополнить — Ренана, сделать соображение о том, какие и как были физические отправления? Всё прогресс, всё évolution. Может быть, что для того, чтобы узнать растение, надо знать среду, и даже чтобы узнать человека, как государственное животное, надо изучать среду и движение, развитие, но чтобы понять красоту, истину и добро, никакое изучение среды не поможет, да и не имеет ничего общего с рассматриваемым. Там идет по плоскости, а тут совсем другое направление, вглубь и вверх. Нравственную истину можно и должно изучать, и конца ее изучения нет, но это изучение идет вглубь, как и ведут его люди религиозные, а это детская, пошлая и подлая шалость.

Очень бы желал, чтобы вы были согласны со мной. И уверен, что вы не будете сердиться на меня. Вся моя вина в том, что я слишком люблю ваш ум, вашу душу, жду от нее слишком многого и слишком поспешно решил причину, по которой вы не удовлетворяете моим требованиям от вас.

Напишите же мне поскорее. Увидимся ли мы? Вы не отвечаете на нашу просьбу в том письме?8 Парфения я жду от вас.

Ваш Л. Толстой.

Отрывок впервые напечатан в Б, II, М. 1908, стр. 317—319. Полностью опубликовано в ПС, стр. 162—165. Датируется на основании пометки Н. Н. Страхова на автографе: «18 апр. 1878. Ясн.».

1 В подлиннике: того

2 См. письмо Страхова от 11 апреля 1878 г. (ПС, стр. 162).

3 В письме от 9 апреля 1878 г. Страхов подробно излагал содержание последней лекции В. С. Соловьева из прочитанного им публичного курса (см. прим. № 1 к письму № 403).

4 Зачеркнуто: в последний раз.

5 «Жизнь Иисуса» Ренана (Париж, 1864). Эту книгу, которая была тогда запрещена в России, Страхов купил для Толстого из дублетов Публичной библиотеки и послал ему в декабре 1877 г. (см. ПС, стр. 135); она сохранилась в яснополянской библиотеке, с многочисленными отметками Толстого.

6 [эволюции и прогресса,]

7 [Кодекс Наполеона] — свод французских гражданских законов, изданный по распоряжению Наполеона в 1804 г.

8 См. письмо № 422.

425. А. А. Толстой.

1878 г. Апреля 17…18? Я. П.

Всё лучше написать несколько слов, чем ничего, и поэтому вы извините меня. Свистунова, Муравьева я знаю.1 Знаю и план адской мостовой жандармов,2 и очень благодарю вас за ваши заботы обо мне.

Здоровье жены и маленького получше, но еще не совсем хорошо.

За англичанку очень благодарю, но если бы можно было более подробные о ней сведения. А ждать мы до осени можем, особенно, если стоит того.

Поздравляю вас и ваших с праздниками и целую вашу руку. —

Искренно любящий вас Л. Толстой.

Впервые опубликовано в ПТ, стр. 305. Дата определяется письмом А. А. Толстой от 10—12 апреля 1878 г., на которое Толстой отвечает, и на основании слов: «Поздравляю вас и ваших с праздниками» — т. е. с праздником пасхи, которая в 1878 г. приходилась на 16 апреля.

1 А. А. Толстая писала: «Знаете ли вы декабриста Свистунова, который до сих пор жил в Москве, а теперь, говорят, переехал в Тверь? В Твери же находится Матвей Иванович Муравьев-Апостол. Мне говорили об этих людях, как об хороших для вас источниках…» (ПТ, стр. 301—302).

Матвей Иванович Муравьев-Апостол (1793—1886) — декабрист, член Южного общества, участник восстания Черниговского полка. Был присужден к каторжным работам на 20 лет, но затем каторга была заменена поселением; амнистирован в 1856 г., а в 1863 г. получил разрешение жить в Москве и в Петербурге. Его «Воспоминания и письма», собранные С. Я. Штрайхом, изданы в 1922 г. Толстому мог быть известен отрывок из его воспоминаний о восстании Черниговского полка, напечатанный в «Русском архиве» в 1871 г. Лично Толстой познакомился с ним, вероятно, во время поездки в Москву в начале февраля 1878 г.

2 10—12 апреля А. А. Толстая писала со слов кого-то из придворных старожилов о проекте Николая I «создать корпорацию наблюдателей-жандармов, обязанность которых должна была состоять в том, чтобы открывать правду и восстановлять правосудие». Этот-то проект Толстой и называет «адской мостовой жандармов», намекая на поговорку, что «ад вымощен благими намерениями».

426. С. А. Толстой от 30 апреля 1878 г.

427. П. И. Бартеневу.

1878 г. Апреля 30…мая 2? Москва.

Любезнейший Петр Иванович.

Как зовут и как адрес детей и наследников И. С. кн. Одоевского?1 Я буду дома до 2-х часов, но ответ напишите мне пожалуйста.

Ваш Л. Толстой.

На обороте:

Е. В. Петру Ивановичу Бартеневу.

Впервые опубликовано в «Сборнике Государственного Толстовского музея», М. 1937, стр. 182. Год определяется на основании интереса Толстого к семье декабриста А. И. Одоевского. Датируется днями пребывания Толстого в Москве в конце апреля — начале мая 1878 г., так как та черновая редакция «Декабристов», в которой центральной фигурой должен был быть А. И. Одоевский, помечена 6 мая (см. т. 17, стр. 272—275 и 535—536); следующая поездка Толстого в Москву в том же году, если не считать нескольких часов, проведенных там летом проездом в самарское имение и оттуда назад, была 6 декабря, когда интерес Толстого перешел от Одоевского к семье Чернышевых.

1 Иван Сергеевич Одоевский (1769—1839) — отец декабриста Александра Ивановича Одоевского (1802—1839), генерал, помещик Владимирской губ. Наследниками его были дочери от второго брака: Софья (1828—1909), замужем за гвардии ротмистром Николаем Масловым, Мария (1833—1866), замужем за олонецким губернатором Григорием Григорьевичем Григорьевым, и Нина (р. 1836), замужем за коллежским асессором Новиковым. Толстой надеялся получить от них какие-нибудь материалы об их сводном брате-декабристе.

428. П. Н. Свистунову.

1878 г. Мая 5…6? Я. П.

Многоуважаемый Петр Николаевич!

Посылаю обратно письма Фон-Визина и замечания его жены.1 И то, и другое очень мне было интересно. Письма надо бы было переписать. Они сотрутся скоро. —

Pascal’а2 я не посылаю, потому что у меня не Fauger’a3 издание, а еще более новое Louandre,4 сделанное по Fauger’y. Кроме того, я взялся сличать оба издания, и оно мне нужно. — Если вам угодно, я пришлю.

Насчет исповеди,5 о которой вы мне говорили, я повторяю мою просьбу — дать мне ее. Простите меня за самонадеянность, но я убежден, что эту рукопись надо беречь только для того, чтобы я мог прочесть ее, в противном же случае ее надо непременно сжечь. Тысячу раз благодарю вас за вашу ласку ко мне и снисходительность; вы не поверите, какое всегда сильное и хорошее впечатление оставляет во мне каждое свидание с вами.

От всей души желаю вам здоровья и душевного спокойствия и прошу верить глубокому уважению и преданности

вашего гр. Л. Толстого.

P. S. Тетрадь замечаний Фон-Визиной я вчера прочитал невнимательно и хотел уже было ее отослать, полагая, что я всё понял, но, начав нынче опять читать ее, я был поражен высотою и глубиною этой души. Теперь она уже не интересует меня, как только характеристика известной очень высоко нравственной личности, но как прелестное выражение духовной жизни замечательной русской женщины, и я хочу еще внимательнее и несколько раз прочитать ее. Пожалуйста, сообщите мне, как долго могу я продержать эту рукопись, или могу ли переписать ее? Л. Толстой.

Впервые опубликовано в «Красном архиве», 1924, 6, стр. 238. Датируется на основании ответного письма II. Н. Свистунова от 10 мая 1878 г., предположительно 5…6 мая — теми же днями, что и письма Страхову и Фету.

1 Вероятно, в посещение П. Н. Свистунова Толстым, которое могло состояться 30 апреля или 1 мая, Свистунов передал Толстому упоминаемые в письме рукописи Фонвизина и его жены.

Михаил Александрович Фонвизин (1788—1854) — декабрист. См. о нем т. 17, стр. 563—564. Письма Фонвизина к Свистунову в архиве последнего не сохранились и в печати неизвестны.

Наталья Дмитриевна Фонвизина, рожд. Апухтина (1805—1869), в 1822 г. вышла замуж за М. А. Фонвизина и сопровождала его в