дала нам основание датировать приведенное выше письмо Толстого: 8—9? июня 1884 г.

1 Хлопоты по устройству А. В. Армфельдт на Каре долго не приводили ни к каким результатам. Это обстоятельство волновало гр. А. А. Толстую, принимавшую близко к сердцу этот, по ее выражению, «задушевный вопрос».

* 233. В. И. Алексееву и А. А. Бибикову.

1884 г. Июня 16. Я. П.

Дорогіе друзья, Василій Ивановичъ и Алексѣй Алексѣичъ.

Пріѣхалъ Петръ Андреичъ1 съ послѣдними счетами и книгами. Все это я передалъ женѣ и семьѣ, которымъ это нужно. Она озабочена тѣмъ, чтобы не было просрочекъ платежей,2 и я отчасти озабоченъ этимъ, ибо это повлечетъ за собой мнѣ упреки и злобу на меня, которая и такъ достаточно велика, вслѣдствіи совершенно противуположнаго моего взгляда на жизнь. — Прошу васъ обоихъ имѣть наблюденіе надъ тѣмъ, чтобы земля пахалась по установленному порядку и деньги платились бы въ сроки. Надѣюсь, что вы ни тотъ, ни другой не откажете мнѣ въ этомъ. — Для облегченія вашего въ этомъ дѣлѣ скажу еще слѣдующее: я давно уже рѣшилъ, что деньги эти — аренда за землю, должны поступить на пользу населенія тѣхъ деревень, которыя снимаютъ эти земли, — на помощь нуждающимся, на школы, на учрежденіе зимнихъ заработковъ (мысль очень занимающая меня послѣднее время). И это, если Богъ захочетъ, будетъ сдѣлано съ той поры, когда я перестану встрѣчать въ этомъ препятствія семьи. Надѣюсь дожить до этаго; тогда пріѣду и устрою, чтò съумѣю. — Такъ, пожалуйста, имѣйте наблюденіе за землей и платежами. Если Богъ захочетъ, платежи эти пойдутъ на дѣло. Я знаю, что какое бы ни устроилось дѣло, оно будетъ не важно и много въ немъ будетъ грѣха. Но это единственное средство для меня теперь избавиться отъ этой собственности. Если бы я былъ одинъ, то, разумѣется, я ничего бы не затѣвалъ, а прямо предоставилъ бы пользоваться этой землей тѣмъ, кто владѣетъ ею, но теперь назначеніе этой земли на пользу другихъ есть единственное средство, кот[орое] я могу употребить противъ своей семьи. Всякій членъ моей семьи, пользуясь этими деньгами, пусть знаетъ, что онъ пользуется деньгами, имѣющими назначеніе. Хорошо ли, дурно, я лучше не умѣлъ придумать. Вы же напишите мнѣ прямо, согласны ли вы исполнить эту мою просьбу — наблюдать за арендой. —

Теперь, другая просьба: Петръ Андр[еичъ] привезъ долговыя книги. Тамъ оказывается болѣе 10 т[ысячъ] долговъ.3 Что дѣлать съ этими долгами? Бросить ихъ или получить съ тѣхъ, кот[орые] могутъ заплатить съ тѣмъ, чтобы отдать ихъ тѣмъ, кот[орые] въ нуждѣ? —

По случаю этихъ долговъ мнѣ пришла слѣдующая мысль: Образовать изъ этихъ долговъ фондъ для бѣдныхъ тѣхъ селъ. Положимъ, что 2/3 не могутъ быть получены, все таки соберется болѣе 3 т[ысячъ]. Отчего бы не объявить должникамъ, что деньги эти назначаются на помощь хоть безлошаднымъ семьямъ (на покупку лошадей тѣмъ, у кот[орыхъ] пала одна лошадь) или другое чтò? Отчего бы изо всѣхъ этихъ же должниковъ не учредить общину, кот[орая] сама бы собирала и распредѣляла эти деньги по бѣднымъ.

Если вамъ Богъ положитъ на сердце такое дѣло, не попытаетесь ли устроить это? — Можетъ быть это стало бы основаніемъ и большаго дѣла, къ кот[орому] примкнула бы потомъ и аренда съ земель. Подумайте объ этомъ, потолкуйте съ своими друзьями и съ мужиками и напишите мнѣ. Если я буду свободенъ, то пріѣду къ вамъ и тоже буду хлопотать съ вами. —

Посылаю вамъ долговыя книги. До свиданья, милые друзья, желаю успѣха вашей жизни. Привѣтствую вашихъ гостей4 и ваши семьи.

Л. Т.

Въ самомъ простомъ и широкомъ выраженіи задача (о долговой суммѣ) слѣдующая: собирать долги съ тѣхъ, кот[орые] могутъ и хотятъ платить, и отдавать собранное тѣмъ, кот[орые] нуждаются. Для того, чтобы не было ошибокъ, привлечь къ этому дѣлу мужиковъ.

А можетъ быть, все это чепуха и мое подлое тщеславіе, тогда все это бросить. И кажется, что такъ лучше. Впрочемъ, вамъ виднѣе. Вы оба люди серьезные и искренніе, и вамъ виднѣе.

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Публикуется впервые. Датируется на основании упоминания о нем в Дневнике Толстого 1884 г. 16 июня: «Написал письмо Вас[илию] Ив[ановичу] [т. е. Алексееву. Ред.] о том, чтобы долги 12 тыс[ячъ] отдать бедным, и сказал это жене» (AЧ).

1 Петр Андреевич (фамилия неизвестна), конторщик, который вел записи по хозяйству.

2 Арендные сборы с земли, которая в то время частью сдавалась соседним крестьянам.

3 В засушливые годы не все крестьяне были в состоянии платить аренду. Некоторые по причине неурожая совсем разорились, так что к 1883 году долгов за все предыдущие годы накопилось до десяти тысяч рублей.

4 Гости — это кумысники, которые приезжали к А. А. Бибикову на лето лечиться кумысом.

234. В. Г. Черткову от 24 июня 1884 г.

235. Н. Н. Ге (отцу).

1884 г. Июля 11? Я. П.

Дорогой Николай Николаевичъ.

У насъ все кончилось матерьально благополучно: жена родила дѣвочку1 и мать, и дочь живы и здоровы. Теперь идетъ 4-я недѣля и жена на положеніи почти здоровой. Страшно боюсь, что теперь что нибудь помѣшаетъ вамъ исполнить ваше намѣреніе пріѣхать къ намъ съ Ник[олаемъ] Ник[олаевичемъ] младшимъ. Пожалуйста, если только маленькія препятствія, то преодолѣйте ихъ и пріѣзжайте поскорѣе. Я говорю поскорѣе, пот[ому] ч[то] имѣю планы самъ отлучиться. — Если вы не можете пріѣхать, то я пріѣду къ вамъ. Ничего больше не пишу, пот[ому] ч[то] увѣренъ скоро васъ видѣть. Если пріѣдете съ курьерскимъ, то лошади выѣдутъ къ вамъ въ Ясенки2 въ 12 часу дня. Если не съ курьерскимъ, то на Козловку.3 Смотря по времени, напишите или телеграфируйте загодя.

Мой и всѣхъ нашихъ привѣтъ вашимъ.

Л. Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано в ТГ, стр. 62. Датируется на основании пометки рукой не Толстого: «11 июля 84 г.» и записи в Дневнике Толстого от 11 июля 1884 г.: «Хочу писать письмо Черткову, Юрьеву, Ге» (AЧ).

1 В ночь с 17 на 18 июня С. А. Толстая родила Александру Львовну. В Дневнике Толстого в день рождения Александры Львовны 17—18 июня 1884 г. есть такая запись: «Вечером покосил у дома, пришел мужик об усадьбе. Пошел купаться. Вернулся бодрый, веселый, и вдруг начались со стороны жены бессмысленные упреки за лошадей, которых мне не нужно и от которых я только хочу избавиться. Я ничего не сказал, но мне стало ужасно тяжело. Я ушел и хотел уйти совсем, но ее беременность заставила меня вернуться с половины дороги в Тулу. Дома играют в винт бородатые мужики — молодые мои два сына. «Она на крокете, ты не видал», говорит Таня сестра. «И не хочу видеть». И пошел к себе спать на диване; но не мог от горя. Ах, как тяжело. Всё-таки мне жалко ее. И всё-таки не могу поверить тому, что она совсем деревянная. Только что заснул в 3-м часу, она пришла, разбудила меня: «Прости меня, я рожаю, может быть умру». Пошли наверх. Начались роды, — то, чтò есть самого радостного, счастливого в семье, прошло как что-то ненужное и тяжелое. Кормилица приставлена кормить. Если кто управляет делами нашей жизни, то мне хочется упрекнуть его. Это слишком трудно и безжалостно. Безжалостно относительно ее. Я вижу, что она с усиливающейся быстротой идет к погибели и к страданиям — душевным — ужасным. Заснул в 8. В 12 проснулся. Сколько помнится, сел писать. Когда приехал из Тулы брат, я в первый раз в жизни сказал ему всю тяжесть своего положения». В Дневнике в récapitulation [обозрение, сводка] к июню 1884 г. Толстой отмечает: «Разрыв с женою уже нельзя сказать, что больше, но полный» (см. т. 49).

2 Ясенки, станция Московско-Курской ж. д. в семи верстах от Ясной поляны, ныне «Щекино».

3 Козловка-Засека, станция Московско-Курской ж. д., ныне «Ясная поляна».

236 —237. В. Г. Черткову от 11 и 24 июля 1884 г.

238. В. И. Алексееву.

1884 г. Июль? Я. П.

Спасибо вамъ за хорошее письмо, дорогой Василій Ивановичъ. Мы какъ будто забываемъ, что любимъ другъ друга. Я не хочу этаго забывать — не хочу забывать того, что я вамъ во многомъ обязанъ въ томъ спокойствіи и ясности моего міросозерцанія, до к[отораго] я дошелъ. Я васъ узналъ перваго человѣка (тронутаго образованіемъ), не на словахъ, но въ сердцѣ исповѣдующаго ту вѣру, к[оторая] стала яснымъ и непоколебимымъ для меня свѣтомъ. Это заставило меня вѣрить въ возможность того, чтò смутно всегда шевелилось въ душѣ. И поэтому вы какъ были, такъ и останетесь всегда дороги. Смущаетъ меня неясность, непослѣдовательность вашей жизни, смущаетъ ваше предпослѣднее письмо, полное заботъ мірскихъ; но я самъ такъ недавно былъ переполненъ ими и до сихъ поръ такъ плохъ въ своей жизни, что мнѣ пора знать, какъ сложно переплетается жизнь съ прошедшими соблазнами, и что дѣло не въ внѣшнихъ формахъ, а въ вѣрѣ. И мнѣ радостно думать, что у насъ съ вами вѣра одна. —

О моихъ предположеніяхъ собирать долги1 и на эти деньги учредить что нибудь для пользы людей, долженъ сказать, что все это пустяки — даже хуже чѣмъ пустяки, это дурное — тщеславіе. Одно смягчающее мою вину и объясняющее обстоятельство это то, что я дѣлалъ это для своихъ, для своей семьи. Изъ денегъ, разумѣется, кромѣ зла (какъ и вы пишете), едва ли что нибудь выйдетъ, но для моей семьи — это начало того, къ чему я тяну постоянно, — отдать то, чтò есть, не для того, чтобы сдѣлать добро, а чтобы быть меньше виноватымъ. —

То, что мои доводы мало убѣдительны, я очень хорошо знаю. Ошибаюсь ли я или нѣтъ, но я думаю, что я могу сдѣлать ихъ неопровержимыми для всякаго человѣка логически2 разсуждающаго; но я убѣдился, что убѣждать логически не нужно. Я пережилъ уже эту эпоху. — То, чтò я писалъ и говорилъ, достаточно для того, чтобы указать путь ищущему человѣку; а ставъ на путь, всякій ищущій самъ найдетъ и найдетъ лучше и больше, и свойственнѣе себѣ доводы; но дѣло въ томъ, чтобы показать путь. Теперь же я убѣдился, что показать путь можетъ только жизнь — примѣръ жизни. Дѣйствіе этаго примѣра очень не быстро, очень неопредѣленно (въ томъ смыслѣ, что думаю никакъ не можешь знать, на кого оно подѣйствуетъ), очень трудно; но оно одно даетъ толчокъ. Примѣръ, доказательство возможности христіанской, т. е. разумной и счастливой жизни при всѣхъ возможныхъ условіяхъ, это одно двигаетъ людей и это одно нужно и мнѣ, и вамъ, и давайте помогать другъ другу это дѣлать. — Пишите мнѣ, и