в позднейшее время. Если эти проявления не схожи — ясно, что природа изменилась, и необходимо определить каким путем произошли эти изменения. Если мы вникнем в это, то легко увидим, что изменения природы человека зависят от верований, вытекающих из учений — более или менее здравых и близких к истине. Остальное ясно» (АТБ).
1 Михаил Фомич Крюков — прислуживающий у кн. Л. Д. Урусова по хозяйству; был женат на дочери Н. М. Румянцева (повара Толстых) Прасковье Николаевне.
2 Кн. Л. Д. Урусов в то время переехал к Мальцовым в Брянский уезд, где съехался со своей семьей. Толстой телеграфировал жене кн. Урусова о своем желании приехать к ним. Вот что писал Лев Николаевич В. Г. Черткову 9—10 июня 1885 по этому поводу: «Урусов очень плох. Он переехал к Мальцовым в Брянский уезд. И жена, и семья его приехали. Он не встает. Не знаю, временное ухудшение это или конец. Я хотел ехать к нему и телеграфировал, но жена его мне отвечает, что просит не ездить до получения ее письма. А письма еще нет. Меня это удивляет. Мне бы хотелось быть при его смерти, если мне суждено умереть после, так же, как хотелось бы самому умирать при близких по духу людях» (AЧ).
4 В подлиннике: были
5 Слово: лучше написано над зачеркнутым: тѣже
6 Как от пения.
7 В подлиннике: мнѣ
8 В этот приезд Н. Н. Страхов пробыл у Толстого до 20 июня 1885 г. Вот как он описывает свою жизнь в Ясной поляне в письме к Н. Я. Данилевскому от 18 июня 1885 г.: «В четверг вышедши из вагона и едучи по солнцу в первом часу дня (семь верст до Ясной поляны), я всё вдыхал и радостно потягивался, как будто вырвался из жаркой бани…. Ясную поляну нашел я наполненную женщинами и детьми человек до 30 и среди них двое мущин: Лев Николаевич и Кузминский. Такова она была 14 лет тому назад, когда я в первый раз в нее заехал, только моложе и не так многолюдна, много народилось с тех пор. Лев Николаевич был и нездоров, и не в духе, и до сих пор жалуется, хотя и поправился немного Сейчас же принялся он читать мне свою статью о деньгах, очень остроумную, но не захватывающую вполне вопроса. Потом прочитал я не конченный рассказ Лошадь; потом новые рассказы: Где любовь, там и бог, Упустишь огонь — не погасишь, Свечка, Два старика. Всё это он делает для тех народных изданий, которые я вам показывал. Два последние рассказа удивительны по своей художественности и по чудесному смыслу; взяты из народных рассказов. Он исключительно этим и занимается. Я сплю в его кабинете, встаю в 81/2 часов, пью кофе и завтракаю. Часов в 11 он приходит ко мне, сам убирает и подметает кабинет, умывается и мы идем на крокет, т. е. под клены, возле крокета, где старшие члены обеих семей пьют утренний кофе. Через час или полтора мы расходимся: он уходит в кабинет, а я в павильон, в котором теперь пишу к вам и который появился лишь нынче весною. В 5 часов обед; каждая семья особо. В 8 часов детский чай; в 10 часов чай и ужин для взрослых, сходятся обе семьи и проводят время до полуночи, потом расходятся. Людно и пестро чрезвычайно; между обедом и чаем прогулки, купанье и всякое безделье….
Я рассказал ему о нашем чтении его Изложения, и что мы его бранили. Он согласился, что приведение стихов из евангелия должно вводить в недоумение и объяснил, что эта работа, сделанная им для себя, которую в этом виде не следовало бы публиковать…. После завтра еду» («Русский вестник» 1901, 3, стр. 137).
На письмо Толстого кн. Л. Д. Урусов отвечал: «Мне всё лучше. Здесь попался такой молодой доктор (сын здешнего священника), который мне сделал несомненную пользу, — непосредственно вывел меня из положения человека, который всегда может задохнуться. И это улучшение прочное. Он говорил, что медицина есть отвратительное ремесло, когда она не упирается в философию (под этим выражением он разумеет этику, т. е. добро и все те нравственные факторы, которые по его мнению важнее всяких лекарств). Итак есть вероятие, что на этот раз я поправлюсь. Беспрестанно приходит мне мысль о том, что этот раз я выздоровлю, а позже неизбежно придет время, что уж никак не выздоровлю, и спрашиваю себя, какой же смысл в этой отсрочке — и слава богу не остаюсь без ответа, у меня есть ваш ответ, он мне дает полнейшее удовлетворение под условием непременно исполнить. Письмо ваше важно для меня, я нахожу в нем новую правду, вполне и кругом убедительную и понятную, да еще ваше чудное разъяснение того изречения об «именах написанных на небесах» (которое я не понимал) приводит меня в восторг, — так оно ярко освещается смыслом слов о пахаре. Ясно, что это одно из многих напоминаний о том, что жизнь наилучшая — в настоящем; а я до сих пор всё не узнавал этой основной мысли Христа под этой фантастической формой: «имена ваши написаны на небесах» (из письма кн. Л. Д. Урусова от 21 июня 1885 г. ГТМ).
386. С. А. Толстой от 20 июня 1885 г.
387—388. В. Г. Черткову от 23—24 июня и 3—4 июля 1885 г.
389. Г. А. Русанову.
1885 г. Июля 4? Я. П.
Пишу вамъ нѣсколько словъ, дорогой Гаврило Андреевичъ. Я усталъ, и слабъ, и занятъ. Спасибо вамъ за ваше письмо. Если я васъ радовалъ, то вы мнѣ платите тѣмъ же. —
Вы говорите, что вы больны и безсильны физически и нравственно. Развѣ есть на свѣтѣ человѣкъ, который бы не былъ боленъ, не носилъ бы въ себѣ зародыша смерти и страданій? Вся разница только въ степени и въ сознаніи своей болѣзни. Плохо не сознавать болѣзни и еще хуже считать свою болѣзнь, — хоть такую, какъ ваша, — чѣмъ то исключительнымъ, мѣшающимъ жить. Умирая, можно жить сильнѣе, чѣмъ будучи самымъ здоровымъ и сильнымъ человѣкомъ. Точно тоже и съ нравственнымъ здоровьемъ. Можно считать себя совершенно хорошимъ и еще хуже считать себя неисправимымъ. Однаго желаю и себѣ, и вамъ — чувствовать свои недостатки и не отчаяваться въ нихъ. То самое, чтò вы дѣлаете, чтò я пытаюсь дѣлать.
Я очень радъ за васъ, что вы ѣдете на воды.1 Я для себя не вѣрю въ леченія; но въ вашемъ исключительномъ положеніи я увѣренъ, что вамъ это нужно. Передайте мой душевный привѣтъ вашей милой женѣ. Какое вамъ счастье — единство взглядовъ съ женою.2 —
Левъ Толстой.
На конверте:
Австрія. Богемію. (Boemen Oesterreich). Franzensbad. G. Roussanoff. Poste restante.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Впервые опубликовано А. Е. Грузинским в «Вестнике Европы» 1915, 3, стр. 8—9. Датируется на основании почтовых штемпелей на конверте: почтовый вагон 5 июля 1885, Franzensbad 22 июля 1885 (н. ст.). На автографе пометка Г. А. Русанова: «Получено во Франценсбаде 10 июля 1885».
Письмо Г. А. Русанова, на которое отвечает Толстой, без даты. В нем читаем: «Я окончательно порешил сократиться и упроститься в чем могу. И действительно, кое-что сделал (в отношении одежды, пищи, обстановки). Начал сам своими руками делать для себя, что могу. До сих пор же я, почти буквально, никогда и ничего сам не делал для себя…. Но горе мое в том, что уж нет у меня силы на настоящий физический труд» (АТБ).
1 Г. А. Русанов в конце июня того года уехал лечиться во Франценсбад (Богемию).
2 Об этом Г. А. Русанов писал: «Единственный человек, согласный с моими воззрениями (более или менее согласный) — моя жена».
390. П. И. Бирюкову.
1885 г. Июля 4? Я. П.
Спасибо, дорогой Павелъ Ивановичъ, что извѣстили о Чертковѣ.1 Я написалъ ему теперь въ Англію. Ваша мысль издать главу изъ книги этаго француза2 прекрасна. — Что картинки?3 Неужели не пропустятъ. Да и вообще почему другія не выходятъ? Я писалъ объ этомъ Сытину.4 Еще я писалъ ему, чтобы онъ выслалъ вамъ переписанные мои два разсказа новые5 для того, чтобы заказать къ нимъ картинки. Чертковъ писалъ мнѣ о томъ, что Крамской обѣщалъ. Это было бы очень хорошо. —
Благодарю за ваши письма,6 особенно, за предпослѣднее, оно мнѣ было радостно. Передайте мой привѣтъ Александрѣ Михайловнѣ.7 Она прекрасный сотрудникъ. Что Сократъ?8
Л. Т.
Печатается по автографу, хранящемуся в БЛ. Впервые опубликовано в ТЕ, 1913. Датируется на основании пометки П. И. Бирюкова: «п[олучено] 6, VII».
Письма П. И. Бирюкова, на которые отвечает Толстой, датированы: 23 и 30 июня 1885 г. (АТБ).
1 П. И. Бирюков в письме своем сообщал о скором приезде из за границы В. Г. Черткова.
2 Эмиль-Луи-Виктор Лавеле (de Lavelye) (1822—1892). Книга, о которой здесь упоминается — «Le socialisme contemporain», в русском переводе — «Современный социализм» СПБ. 1882. П. И. Бирюков предлагал Толстому издать в «Посреднике» VІ-ую главу из нее: «Роскошь и ее отношение к морали, праву и политической экономии». О Лавеле см. в прим. к письму Толстого к нему от 30 октября 1890 г., т. 65.
3 Толстой имеет в виду издававшиеся «Посредником» картины для народа. Об этом в письме Толстого к В. Г. Черткову от 24 июня 1885 г. читаем: «Вчера получил от Сытина известие, что картинки «Искушение» и «Истязание» [карт. И. Е. Репина. Ред.] запрещены. Это будет жалко, но не будемте унывать и сердиться» (AЧ). Однако, после ряда хлопот и с некоторыми цензурными урезками запрещенные картины были напечатаны в издании «Посредника» в серии «народных картин в красках».
4 Это письмо Толстого к И. Д. Сытину осталось неизвестно редакции.
5 Вероятно рассказы Толстого: «Два старика» и «Свечка». Между тем И. Н. Крамской не исполнил своего обещания и эти рассказы вышли в 1886 г. в издании «Посредника» с иллюстрациями А. Д. Кившенко.
6 Письма П. И. Бирюкова: от 23 и 30 июня 1885 г. В первом из них Бирюков между прочим писал: «Получил Ваше письмо, прочитал его и увидел свою огромную ошибку, которую чувствовал и раньше, но сознавал неясно, безотчетно. Когда писал Вам о том, что говорит мне моя «гадина», то чувствовал, что я не то называю гадиной, что действительно должно носить это имя. В этих потемках блуждая, я назвал самое хорошее — самым дурным. Вашим письмом Вы осветили мне путь и за это большое спасибо Вам. Смутно сознавал я и раньше этот путь, теперь он во мне утверждается. Буду слушать «его»,
