воспаленіемъ мочеваго пузыря и теперь лежитъ. Ей гораздо лучше, и она лежитъ уже только изъ предосторожности. Дѣти, начиная съ Сережи и кончая Машей, много работали въ полѣ крестьянскую работу. Сережа и Таня уѣхали теперь на нѣсколько дней къ Олсуфьевымъ,2 остальные продолжаютъ и я съ ними по силамъ. Съ внутренней стороны все хорошо. Отчаиваешься часто, грустишь, и все напрасно, если есть въ душѣ и когда онъ есть, ключъ воды живой, то онъ не останавливается и не можетъ не производить послѣдствій; только не надо разсчитывать на нихъ, оглядываться. Я ничего не пишу, но не перестаю жить, слава Богу, т. е. двигаться въ томъ направленіи, въ к[оторомъ] я также, какъ и вы, радостно чувствую, что я всегда съ вами. — Вчера вмѣстѣ съ вашимъ получилъ письмо отъ Колички. Какъ онъ сильно, спокойно и твердо, не переставая радостно ростетъ, радостно для себя и для другихъ. — Ну, до свиданья или нѣтъ, какъ Богъ дастъ. Люблю васъ не меньше вашего. Нашъ привѣтъ Аннѣ Петровнѣ и всѣмъ вашимъ. —

Л. Толстой.

Милаго Теплова и Рубана3 поцѣлуйте отъ меня, когда увидите.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано в «Книжках Недели» 1897, VI, стр. 215 (отр.); полностью В. И. Срезневским в ТГ, стр. 72—74. Датируется на основании пометки рукой не Толстого «18 июля 1886» и письма Н. Н. Ге от 14 июля 1886 г., на которое отвечает Толстой (см. ТГ, стр. 71—72).

1 Н. Н. Ге писал Толстому о своих художественных замыслах. Между прочим указывал: «Искушение, на слова: «Отойди от меня, сатана! Господу богу твоему поклоняйся и ему одному служи!» Спаситель отвернулся с отвращением от видения славной победы, летящего царя в колеснице, окруженного воинами на лошадях — всё это летит по трупам. — «Вот спаситель мой!» Утро. Спаситель поднимается из мрака к свету, а внизу Иоанн указывает на него ученикам, которые готовы бежать за спасителем…. Эти эскизы обдуманы и приготовлены» (из письма Н. Н. Ге к Толстому от 14 июля 1886 г. АТБ).

2 С. Л. Толстой и Т. Л. Толстая уехали в Никольское под Москвой (близ ст. Подсолнечная, Николаевской ж. д.) — имение А. В. и А. М. Олсуфьевых.

3 Григорий Семенович Рубан-Щуровский (1859—1919), в то время фельдшер. О нем см. в прим. к письмам Толстого к нему, т. 66.

536—537. В. Г. Черткову от 15—16 и 17—18 июля 1886 г.

* 538. О. Н. Озмидовой.

1886 г. Августа 10. Я. П.

Милая….!1 Пишетъ за меня, Льва Николаевича,….;2 а пишетъ потому, что я пятый день лежу больной3 рожею на ногѣ, и больно всякое движеніе. Первое письмо ваше такъ порадовало меня своею ясностью, простотой и, главное, свѣдѣніями о вашемъ путешествіи и о всѣхъ васъ. Ятакъ и надѣялся, и надѣюсь получать свѣдѣнія о васъ черезъ впечатлѣнія вашей души. Была и въ первомъ письмѣ унылая нотка,4 я замѣтилъ ее. И вотъ, простите меня, она разрослась до ребяческаго, жалостнаго плача, неимѣющаго никакихъ разумныхъ причинъ;5 но спасибо вамъ, что вы написали мнѣ и это; продолжайте также писать.

Какое можетъ быть безлюдіе для васъ, уже только съ отцомъ, съ матерью. Есть во всѣхъ насъ какая-то странная черта въ отношеніяхъ между родителями и дѣтьми, и обратно. Есть большая любовь и недостаточное вниманіе къ ихъ жизни. Далеко, далеко нѣтъ такого серьезнаго вниманія къ жизни отца, дочери, какое есть къ самому чуждому человѣку, и я борюсь для себя съ этимъ заблужденіемъ, которое встрѣчаю вездѣ, и вамъ совѣтую сдѣлать то же. Вы говорите: «Далеко отъ людей». Далеко отъ людей, тѣмъ ближе къ Богу; святые люди, Индійцы и христіане всегда признавали, и совершенно справедливо, что удаленіе отъ людей, есть средство приближенія къ Богу. Ошибка ихъ была въ томъ, что они это умышленно дѣлали; на васъ же этой ошибки нѣтъ. A передѣлывать въ своемъ воображеніи совершившееся, жалѣть, упрекать, это вѣрное средство погубить свою жизнь.

Крѣпитесь же, милая….,6 пишите все — и хорошее, и дурное, и побольше подробностей. Большое спасибо вамъ за вечернюю приписку7 въ концѣ письма; она меня порадовала и успокоила. На всѣхъ находятъ тяжелыя минуты, большею частью имѣющія физическую причину. Главное, надо стараться, чтобы подъ состояніе общее грусти и раздраженія не подставлять выдуманныхъ причинъ этой грусти и этого раздраженія. «Мнѣ грустно, я раздражена», отчего, на что? Когда человѣкъ дойдетъ до того, что искренно отвѣтитъ себѣ: «ни отъ чего, ни на что», а просто грустно, просто раздражена, тогда и грусть, и раздраженіе пройдутъ очень скоро. Поцѣлуйте вашего отца за меня и поподробнѣе напишите о немъ. Передайте привѣтъ всѣмъ вашимъ. Вамъ скучно, a мнѣ вамъ завидно.

Печатается по копии, хранящейся в AЧ. Публикуется впервые. Дата копии.

Толстой отвечает на письма О. Н. Озмидовой: от 19 июля 1886 г. и 2 августа 1886 г. (оба из Уч-дере).

1 Пропуск в копии письма, имеющейся в распоряжении редакции. По содержанию здесь следует вставить: Ольга Николаевна.

2 Пропуск в копии письма, имеющейся в распоряжении редакции.

3 В начале августа 1886 г. Толстой, слезая с воза, ушиб ногу о грядку телеги, отчего получилось воспаление надкостницы, почти на два месяца приковавшее его к постели.

4 В этом письме О. Н. Озмидова описывала свой переезд на Кавказ и между прочим писала: «Я на всё это пока смотрю с недоверием, мне кажется, что божеского ничего не будет. Если мы хороши, то все равно где ни жить, а если плохи, то, конечно, Кавказ не поможет» (из письма О. Н. Озмидовой от 19 июля 1886 г. АТБ).

5 В следующем письме от 2 августа 1886 г. О. Н. Озмидова сообщала о своих впечатлениях на Кавказе (где она жила в Толстовской колонии) и о своем угнетенном душевном состоянии. Ко Льву Николаевичу она обращалась с просьбой: «Помогите мне, напишите хоть что-нибудь, хоть совсем не об том, о чем я пишу. Ваше слово укрепит меня, потому что оно непременно будет в связи с богом, а я его потеряла теперь. Теперь я совсем упала духом, — прошу помощи, а ведь сама знаю, что ее не может дать мне никто, кроме Христа и моего общения с ним. Пишу оттого, что очень у меня холодно и тяжело на душе. Я совсем одинока, и Христос далеко от меня. Только мысли со мною и одна другой ужасней и чернее» (АТБ).

6 Пропуск в копии письма, имеющейся в распоряжении редакции. По содержанию здесь следует вставить: Ольга Николаевна.

7 О. Н. Озмидова писала: «Я писала это всё утром, писала и плакала, теперь вечер, и я говорю спокойнее. Надо пожить еще вместе с моими, работать над собою, сделать всё, что я могу и тогда уже искать выхода другого, а то рано еще слишком отчаиваться, терпение и любовь, пополнее, побольше!» (из письма О. Н. Озмидовой от 2 августа 1886 г. АТБ).

539—541. В. Г. Черткову от 10—11, 13—14 августа и 1 сентября 1886 г.

* 542. Н. Л. и О. Н. Озмидовым.

1886 г. Сентября 2. Я. П.

Получилъ вчера ваши письма, милые друзья Николай] Л[укичъ] и 0[льга] Н[иколаевна] и изъ обѣихъ одно и то же радостное чувство, что вамъ хорошо и что вы все-таки недовольны — не недовольны, а не удовлетворены. Это — признакъ людей, идущихъ по пути, а не стоящихъ, какими мы всѣ хотимъ быть. Радостное чувство — помоги вамъ Богъ. Я даль прочесть письмо О[льги] Н[иколаевны] моимъ дочерямъ и видѣлъ, какъ имъ завидно — Машѣ особенно.

Пишу лежа — сидѣть больно. Болѣзнь идетъ своимъ чередомъ. Самое вѣрное опредѣленіе моего состоянія: помираю отъ ноги. И, дѣйствительно, — выздоровлю или нѣтъ, но теперь помираю, т. е. потокъ жизни — служенія — сузился въ чуть каплющую струйку. Лежишь и ждешь выхода одного изъ двухъ, и оба принимаю съ радостью. Докторъ, которому я противъ воли подвергся, говоритъ, что опасности нѣтъ, но будетъ долго воспаленіе и разрушеніе надкостницы. Но это въ самомъ дѣлѣ никому, ни мнѣ — если я люблю въ себѣ то, чтò можно любить, — ни друзьямъ моимъ — если они дѣлаютъ тоже — не можетъ быть интересно.

Во время 4-хъ недѣль моей болѣзни мнѣ было очень хорошо. Всѣхъ почти дорогихъ друзей, кромѣ васъ, я видѣлъ: всѣ побывали у меня.

….1 пишетъ, что ей больно за васъ и, кажется, что вы одиноки. Я понимаю это чувство и самъ испытываю его къ людямъ, которыхъ люблю, и къ вамъ. И потому хочется сказать вамъ, что вы не одиноки, а дороги и любимы всѣми людьми, любящими ту истину, которой вы служите. Мнѣ не только кажется, но я вижу несомнѣнно, что мы всѣ одинаково любимъ другъ друга. Вы — только по свойству своего служенія истинѣ — отталкиваете отъ себя людей, не любящихъ ее, и знаю, что это вамъ больно. Былъ у меня проѣздомъ….2 Онъ показывалъ мнѣ ваши письма и ему казалось, что это въ чемъ-то обличаетъ васъ. Я прочелъ. Потомъ, замѣтивъ, что онъ не добро расположенъ къ вамъ, сталъ спрашивать: за что? Оказывается: ни за что. То же и въ письмахъ, въ которыхъ все — правда и добро.

….2 съ ….2 вотъ нѣсколько недѣль живутъ у меня. Вотъ онъ любитъ васъ да и ….2, и всѣ. ….2 былъ у меня и проѣхалъ въ деревню. Насчетъ «Крошки» (Доритъ)3 мы не деликатничаемъ, а мое мнѣніе, что вышло хуже, чѣмъ я ожидалъ, но виноватъ въ этомъ я, предполагая, что можетъ выйти лучше — или вы, не знаю. А все таки напечатать надо.

Вопросы: какая вѣра ….,4 кто ….?4 Я какъ будто знаю его. Какія будутъ ваши занятія зимою? Что вы заготовляете для обиходнаго пропитанія? У меня есть знакомый мужикъ, плотникъ, столяръ, серьезный вѣрующій человѣкъ, очень хорошій. Попытаюсь послать его къ вамъ. Не знаю его семьи. Узнаю. ….4 и ….4 проѣхали и вѣрно у васъ. Какъ-то странно складывается составь вашего поселенія; но все матеріальное не въ нашей власти, а духовное единеніе — въ нашей, и оно, Богъ дастъ, будетъ велико у васъ.

Очень я слабъ и пишу не думая; что не такъ написалъ, объясните получше, полюбовнѣе — будетъ правда, потому что одно главное, что хотѣлъ выразить письмомъ, это то, чтò чувствую — любовь ко всѣмъ вамъ.

Печатается по копии, хранящейся в AЧ. Публикуется впервые. Дата копии.

Толстой отвечает на письмо О. Н. Озмидовой от 23 августа 1886 г., в котором она описывала свое устройство и жизнь в колонии. Между прочим писала: «Как хорошо сегодня у меня на душе, давно так не