г. Октября 19. Я. П.
Какъ вы живете, дорогой Николай Николаевичъ? Что ваша книга?1 Видно еще не кончилась печатаньемъ; иначе бы вы прислали. Тепло ли вамъ, независимо отъ одѣяла, на душѣ? Благодарю васъ за письма ко мнѣ. Вы угадали въ одномъ изъ писемъ, что болѣзнь мнѣ даетъ многое.2 Она, мнѣ кажется, мнѣ дала многое новое. Я много передумалъ и перечувствовалъ. Теперь все еще примѣриваюсь къ работѣ и все еще не могу сказать, чтобы напалъ на такую, какую мнѣ нужно для спокойствія — такую, чтобы поглотила меня всего. — Если нужно то Богъ дастъ. Благодарю за свѣдѣнія о книгахъ.3 Теперь мнѣ не нужно еще. Если бы попались вамъ Веаl’а Лалитавистара4 и Bouddha SТ. Hillaire,5 кажется, то купите на мой счетъ. Какъ всегда книги кажутся нужными, когда ихъ нѣтъ, и безполезными, когда они есть. Николай Николаевичъ, помогите предпріятію Посредника изданію научныхъ книгъ.6 Вы можете помочь и непосредственно и посредственно, возбуждая къ работѣ вашихъ знакомыхъ. Какъ мнѣ жаль, что нельзя поговорить съ вами объ этомъ. — Мнѣ представляется желательнымъ и возможнымъ (отнюдь не легкимъ и даже очень труднымъ) составленіе книгъ, излагающихъ основы наукъ въ доступной только грамотному человѣку формѣ — учебниковъ, такъ сказать, для самообученія самыхъ даровитыхъ и склонныхъ къ известному роду знаній, людей изъ народа; такихъ книгъ, которыя бы вызвали потребность мышленій по известному предмету и дальнѣйшаго изученія. Такими мнѣ представляются возможными — ариѳметика, алгебра, геометрія, химія, физика. — Мнѣ представляется, что изложеніе должно быть самое строгое и серьезное. — Не выражу всего, чтò думаю объ этомъ теперь, но радъ бы былъ вызвать ваше мнѣніе. Здоровье мое очень хорошо. Иногда думаю: что если бы жизнь моя не имѣла другого смысла, кромѣ моей жизни и удовольствій отъ нея — выздоровленіе было бы еще ужаснѣе, чѣмъ смерть. У казненнаго уже была петля на шеѣ, онъ совсѣмъ приготовился, и вдругъ петлю сняли, но не затѣмъ, чтобы простить, а чтобы казнить какой то другой казнью. При Христовой же вѣрѣ въ то, что жизнь не во мнѣ, а въ служеніи Богу и ближнему, отсрочка эта самая радостная жизнь какая была, такъ и остается, а радость служенія закону міра — Богу — въ моей теперешней формѣ увеличивается. Прощайте, дорогой Николай Николаевичъ. Пишите, когда вздумается.
Вашъ Л. Т.
Печатается по копии, хранящейся в AЧ. Впервые опубликовано в Б, II изд. 3, стр. 624—625; III, изд. 2, стр. 53 (отр.). Дата копии.
Толстой отвечает на письма Н. Н. Страхова от 22 августа и 23 сентября 1886 г. (см. ПС, №№ 196 и 197).
1 В то время Н.Н. Страхов был занят печатанием своей книги «Об основных понятиях психологии и физиологии», которая вскоре вышла в свет (Спб. 1886).
2 Н. Н. Страхов писал об этом: «С Вашей плодовитой душою Вы вынесете из болезни только новый подъем духовных сил» (см. ПС, № 196).
3 В письмах своих того времени Н. Н. Страхов давал Толстому ряд указаний о имеющейся литературе по вопросу о религиях Востока и в частности о буддизме, который в то время занимал Толстого. См. об этом в письме Толстого к С. А. Толстой от 6 мая 1886 г. (ПЖ, № 291 и т. 83, № 254).
4 Лалита вистара — Lalita Vistara — санскритское произведение о жизни Будды неизвестного автора и времени, текст которого появился в Калькутте в «Bibliotheca Indica» и был переведен с тибетского языка на французский М. Foucaux (Париж, 1848). О каком в данном случае переводе Lalita Vistara Веаl’а говорит Толстой, в точности установить не удалось. Возможно, что он ошибся, передавая свою просьбу. О Будде и буддизме наиболее известны книги Веаl’а: «Outline of Bouddhism from Chinese sources» (Лондон. 1870); «The Bouddhist Tripitaka as is known in China and Japan» (London. 1876); и «The гomantic legend of Sakia Bouddha from the chinese — sanscrit» (London. 1875). Последним из указанных сочинений Веаl’а пользовался Толстой. В архиве В. Г. Черткова сохранился экземпляр этой книги с отметками Льва Николаевича.
5 Barthélémy Saint-Hilaire. «Le Bouddha et sa religion» (Paris, 1866).
6 На это Н. Н. Страхов отвечал в своем письме от 2 ноября 1886 г.: «Без сомнения я всей душою готов содействовать, но как? Сам писать не могу, рассматривать чужие писания — буду очень охотно. Но прежде всего скажу вообще об этом деле. — Очень трудно мне представить самое его осуществление, то есть, какую меру сведений можно заключить в самоучителе, и как эти самоучители будут действовать, т. е. читаться и пониматься, и что изо всего этого выйдет. Но совершенно согласен, что изложение должно быть и просто, и вполне строго. Мысль эта, однако, уже была не раз приводима в исполнение. Существует и у нас целая литература таких книг, а за границею их еще больше. К несчастию, я вовсе не знаком с этой литературою. Но первым делом, конечно, — нужно пересмотреть эту литературу, выбрать хорошее из русского, а чего недостает — перевести. Если бы я был министром просвещения, то непременно учредил бы правильный и непрерывный перевод иностранных учебников. По тем частям, по которым я рассматриваю книги в Ученом комитете [т. е. в Ученом комитете министерства народного просвещения, где Н. Н. Страхов был членом. Ред.], я знаю, как неизмеримо далеко иностранные учебники (ботаники, зоологии, физики и т. п.) превосходят наши, обыкновенно едва-едва терпимые. Меня ужасает эта непрерывная фабрикация плохих книг, возрастающая с каждым годом. Плохие книги есть зло, потому что мешают хорошим. Так что, если приниматься за издание новых книг, то нужно уже быть твердо уверенным, что книги выйдут хорошие. Англичане, чтобы избежать всяких колебаний, поступают очень умно: они учат геометрии по Эвклиду, а началам механики по Ньютону. Тут в достоинстве книги нельзя сомневаться. Итак, мой совет — пересмотреть литературу. Вновь составлять книги — наверное будет меньше удачи. Если что будут переводить, то я готов обучать переводчиков, как это мне доводилось много раз. На всякие совещания также готов, лишь бы не приходилось ездить по вечерам» (см. ПС, № 198).
560. Н. Н. Ге (отцу).
1886 г. Октября 10—20? Я. П.
Вчера получили ваши письма, дорогой другъ. Спасибо вамъ за то, что пишете моимъ дѣвочкамъ и поддерживаете въ нихъ духъ Божій. Я сижу теперь прямо на креслѣ и перебираюсь съ мѣста на мѣсто съ помощью человѣка, на к[оторомъ] вишу одной стороной: то это жена, то Сережа,1 то Маша.2 Все идетъ прекрасно, но стараюсь не разрушать въ себѣ сознанія близости смерти среди жизни. Не сплю, какъ надо, и потому нервы слабы и голова, и не могу работать — писать. Происходитъ другая внутренняя и отчасти внѣшняя работа общенія съ Богомъ и людьми, которую сознаю и радъ. Радуюсь на васъ и съ жутостью ожидаю то, что выйдетъ у васъ. У меня есть странное чувство жутости къ самымъ мнѣ важнымъ явленіямъ жизни. Такое у меня чувство къ устройству жизни Озмидовской колоніи,3 къ браку Черткова, къ жизни Фейнермана4 и къ вашей новой работѣ.5 Должно быть отъ того, что все это новое — новые ходы настоящей жизни. Не пишу больше, п[отому] ч[то] усталъ. Цѣлуйте съ истинной любовью отъ меня всѣхъ вашихъ, Анну Петровну, Петрушу, Катерину Ивановну, Парасю и внука.
Симонъ уѣхалъ, его жена увлекла. Онъ писалъ6 изъ Москвы. Какой чудный человѣкъ. Весь свѣтится и горитъ. Тоже за него жутко, когда посмотришь съ мірской точки зрѣнія, а перенесешься въ его душу, то такъ радостно и твердо.
Любящій братъ
Л. Т.
Дѣвочки уѣхали въ Пирогово къ брату.7 Всѣ васъ любятъ, какъ должно.
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано в «Книжках Недели» 1897, VI, стр. 216—217 (отр.); полностью В. И. Срезневским в ТГ, стр. 78—79. На письме пометка карандашом рукой не Толстого: «9 дек. 86». Однако нужно признать эту пометку ошибочной. В письме этом Толстой, говоря о своей болезни, замечает: «Я сижу теперь прямо на кресле и перебираюсь с места на место с помощью человека». Очевидно, что речь идет о выздоровлении Толстого, хотя еще не полном. Но уже в письме к Г. А. Русанову от 10? ноября 1886 г. Толстой замечает: «я хожу и совсем здоров». Следовательно, письмо это никаким образом не могло быть написано в декабре 1886. Мы же датируем его предположительно 10—25? октября 1886 г. (как и письмо к Е. В. Винер — на тех же основаниях), имея в виду в дальнейшем упоминания о болезни в письме к А. М. Кузминскому, датированному нами (также предположительно) 20—30? октября 1886 г. (слова в письме Андрея Львовича: «у папа дрейнаж совсем навсегда вынули, но он еще плохо ходит» — очевидно, следующая стадия выздоровления) и в письме к Н. Н. Ге (отцу) от октября 31 — ноября 1? 1886 г.: «я теперь хожу свободно, только прихрамывая».
1 Сергей Львович, старший сын Толстого.
2 Марья Львовна (1872—1906), вторая дочь Толстого.
3 См. прим. к письму № 458.
4 Исаак Борисович Файнерман.
5 В то время Н. Н. Ге был занят работой над картинами из евангельской жизни, о чем и писал Толстому.
6 Письма Симона к Толстому 1886 г. неизвестны.
7 Гр. Сергей Николаевич Толстой.
* 561. Е. В. Винер.
1886 г. Октября 10—20? Я. П.
Сейчасъ принесъ мнѣ Исаакъ Борисычъ1 ваше письмо, дорогая Лизавета Владиміровна. Очень понимаю то, что вы не можете дойти до той отвлеченности при к[оторой] не больна смерть близкихъ.2 Но какихъ близкихъ и почему больно? Дѣло все въ томъ чтобы любить прежде Бога, т. е. добро истину, а потомъ людей. Любить Бога значить дѣлать дѣло Бога, т. е. добра и истины, и въ успѣхъ этаго дѣла класть свою жизнь. Если такъ любить Бога, то непременно будешь любить людей всѣхъ, но особенно горячо тѣхъ, к[оторые] дѣлаютъ дѣло божье, и будешь болѣть объ ихъ потерѣ, но не такъ, какъ болѣютъ о людяхъ не любя Бога, п[отому] ч[то] любишь людей за то, что они работники божьи, а работниковъ у него много и есть кого любить, и самъ послѣ потери однаго работника невольно постарается замѣстить его. Для меня эта не мысль, а чувство, служить не то что утѣшеніемъ, а совершенно уничтожило болѣзненность потери близкихъ и страхъ, несогласіе съ своей смертью. Да вы и сами говорите: Будемъ крѣпко держаться другъ за друга. Въ этомъ то и Богъ, и добро, и истина, и сила.
Дай вамъ Богъ всего хорошаго. Здоровье мое совсѣмъ хорошо. Только ходить еще не могу безъ
