кому дано. И так и смотрели всегда все люди всех народов и всех веков с величайшим уважением и умилением на безбрачных не по неволе, ради бога, людей: мужчин и женщин. А в нашем мире это самые смешные люди. Оно и правда. Это так же, как бедные ради бога и такие, которые не умели нажить. Всякой девушке и вам советую поставить себе идеалом служение богу, т. е. соблюдение и возращение в себе искры божьей, и потому безбрачие, если брак мешает этому служению; если бы же случилось, поддавшись себялюбивому чувству к одному человеку, выдти замуж, так не радоваться и не гордиться, как это обыкновенно бывает, своим положением жены и матери, а не упуская из виду главной цели жизни — служения богу, всеми силами стараться о том, чтобы исключительная и эгоистическая привязанность к семье не мешала бы служению богу. Ну, пока прощайте, помогай вам бог найти путь к нему, — путь-то указан, да много очень соблазнов сбивают. —

Печатается по копии. Датируется на основании записей в Дневнике Толстого 4 и 6 августа (см. т. 50).

Ольга Николаевна Кармалина (р. 1871) — позднее жена В. Ц. Гедройца, управляющего Петербургской контрольной палатой. Ответ на письмо Кармалиной от 24 июня.

1 [в секретари]

406. И. И. Горбунову-Посадову.

1889 г. Августа 4—6. Я. П.

Спасибо вам за письмо, дорогой друг Ив[ан] Ив[анович]. Я теперь только удосужился отвечать и перечел его.

Мысль ваша мне не только понятна, но и очень близка. Заповеди люби бога и ближнего всегда кажутся сначала не ясными, не точными, разрозненными и только на известной ступени, к[оторую] я недавно проходил, сознаешь не только связь, но единство обеих зап[оведей]. Сначала кажется, что центр тяжести в любви к ближнему, и что любовь к богу только риторическая фигура. Но потом наступает просветление, т. е. поднимаешься на точку повыше, с к[оторой] виднее, и ясно, что сущность заповеди, как и сказано, в одной любви к г[осподу] богу твоему, а другая только подобная ей. Я бы перевел: подобие, тень ее, неизбежное последствие, могущее служить поверкой первой. Есть тень — есть и предмет.

Любовь к богу — направление, а выражение его внешнее есть любовь к ближнему. Любовь к ближнему одна сама по себе и не имеет смысла. Зачем мне любить ближнего, когда я себя люблю? Только любовь к богу твоему имеет тот смысл, кот[орый] вполне удовлетворяет и при кот[ором] ни о чем дальше спрашивать нельзя. Люблю я себя, и если в себе я люблю находящегося во мне бога моего, только тогда всё ясно, и разрешается та задача потребности и эгоизма, и самоотвержения, к[оторые] борются в душе проснувшегося человека. Бог мой любит всех людей, и только потому я люблю людей, что люблю его. И только тогда я люблю истинного его, когда я люблю людей, п[отому] ч[то] он любит людей и весь мир. Любовь к ближнему, как и сказано в посл[ании] Иоанна, есть поверка того, что я знаю и люблю бога, но это, т. е. любовь к ближнему, не включает в себя всего того, что вытекает из любви к богу своему: из нее вытекает многое и многое меньше любви и многое и многое больше любви к ближнему. Меньшее видимо и понятно, но большее чувствуется, хотя и не может быть ясно выражено.

Меньшее — есть почитание бога своего, уважение к нему, соблюдение чистоты своей, соблюдение справедливости по отношению к ближнему (не делать зла), проявление его (да светит свет ваш), признание того же бога в других и многое другое, что вытекает из сознания своей божественности.

Большее любви к ближнему есть то последствие от любви к своему богу, к[оторое] не выражается здесь в любви к ближнему, но должно выразиться там, за пределами моего духовного зрения. Человек один, безвестно погибший ради любви к своему богу, знающий и любящий своего бога, знает, что эта любовь есть одна истинная действительность, и потому, если бы он и не видал последствий действия этой действительности, он не может сомневаться в этом действии, хотя оно за пределами его взора духовного.

Я не сомневаюсь. Всё Еванг[елие] Иоанна говорит об этом, о том, что сказано в VI гл., 38, 39, 40 стихи, что дело мое творить волю отца, воля же отца в том, чтобы не погубить ничего из того, что он мне дал, но воскресить это вложенное в нас божественное начало. То же сказано и в причте о талантах. И это определение смысла жизни, состоящего в том, чтобы исполнять волю отца, именно ту, чтобы соблюсти, возростить и воскресить ту искру божию, к[оторая] вложена в меня, или иначе в том, чтобы любить бога своего всем сердцем, всею душою и всем разумением своим, это определение самое широкое и, вместе с тем, для меня самое ясное и радостное.

Разница для меня этого взгляда и прежнего та, что установление ц[арства] б[ожия] на земле через любовь к ближнему, к[оторая] прежде представлялась мне почти целью, теперь представляется только одним из бесконечного ряда последствий любви к богу своему. Последствия эти в установлении ц[арства] б[ожия] видимы и нам даны, как поверка и руководство, вот вроде, как компас, но никак не как цель. Это всё равно, как если бы мореплаватель не сказал бы, что цель его приплыть в известную или неизвестную страну, а сказал бы, что цель его та, чтобы на корабле во всё время его плавания стрелка стояла под таким-то углом к направлению севера. Богу моему непременно нужны те условия, при к[оторых] устанавливается ц[арство] б[ожие], но последствия эти далеко не достаточны для него. Они составляют 1/∞ всех последствий, к[оторые] (говоря во времени) вытекают из этой любви.

Получил радостное письмо В[ладимира] Г[ригорьевича]1 с словами Гали о том, что если бы Оля выросла и разошлась с нею духом, ей бы б[ыло] много горше, и радуюсь за них, дорогих друзей. Помогай им бог. Передайте им мою любовь, пока не написал. Ругин на днях будет. Письмо ваше очень хорошее, но в нем есть черта излишней возбужденности. Если я ошибаюсь, простите меня, но если я прав, то утишайте себя, милый друг. Истина спокойна.

Передайте мою любовь Спенглеру, Иванову,2 Емельяну,3 Макару.4 Что Спенглер и что Макар?

Впервые опубликовано в книге «Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений, запрещенных в России», X, изд. «Свободное слово», Christchurch 1904, стр. 148—150. Датируется на основании записей в Дневнике Толстого 4 и 6 августа (см. т. 50).

Письмо И. И. Горбунова-Посадова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1 Письмо В. Г. Черткова от 22 июня 1889 г. о смерти дочери Ольги. См. т. 86, стр. 248—249.

2 Николай Никитич Иванов (1867—1912), в то время сотрудник при книжном складе «Посредника»; автор нескольких стихотворений и рассказов (псевдоним Андрей Болконский).

3 Емельян Максимович Ещенко.

4 Макар Прохорка, крестьянин Воронежской губ.; в мае 1889 г. привлекался по обвинению в кощунстве и оскорблении «императорского величества»; работал при складе «Посредника».

407. Н. Н. Страхову.

1889 г. Августа 6. Я. П.

Очень, очень вам благодарен, дорогой Николай Николаевич, за Арнольда.1 Сколько я мог понять, пролистовав, понюхав его, эта книга очень хорошая и мне нужная. Но дал топор, дай и топорище — не будет ли ваша милость при случае сделать и сообщить мне справку о нем — кто он, где, когда был и как о нем судят ученые? Самую коротенькую. За обещание справки об искусстве (о понятии его) очень благодарю.2 Если случится, то сделайте, а нарочно не трудитесь. В Платоне я посмотрю сам: у меня есть. Последнюю статью Тимирязева3 прочел. Очень дурно, нравственно дурно, а потому наверно и всячески дурно.

Непременно сличу, п[отому] ч[то] всё это дело — двояко: и в частности (о вас) и в общем интересует меня. — И еще просьба. Жена три письма писала Сереже4 и, не получая ответа, беспокоится. Родных никого в П[етер]б[ур]ге нет. Будьте так добры, сделайте это для нас, напишите ему или зайдите и известите нас, а его распеките, т[ак] к[ак] по всей вероятности — от беспечности. Я живу очень радостно; много бог дает радостно[го] со всех сторон; да и научаешься понемногу смотреть, по совету Эпиктета, на вещи так, чтобы всё обращалось в радость. — Макарий — это Сушкин?5 — Ну пока прощайте.

Любящий вас Л. Толстой.

Впервые опубликовано в «Современном мире» 1913, 12, стр. 386—387. Датируется на основании пометы Н. Н. Страхова и записи в Дневнике Толстого 6 августа (см. т. 50).

Ответ на письмо Н. Н. Страхова от 24 июля 1889 г., в котором последний между прочим писал: «Арнольда я Вам прислал не на время, а в подарок; я выписал для Вас этот экземпляр из-за границы…. Другое обещание исполню сегодня. После долгих поисков у всех знакомых, пришлось отправить к Вам всю книжку, где первая часть Всегдашней ошибки. Тимирязев сделал сравнение очень удобным: он на каждую мою главу отвечает главою под тем же заглавием. Если Вы всё еще этим интересуетесь, то сравните несколько глав…. Что касается до искусства, то справка не готова — я только заглянул кой-куда и наметил книги, которые нужно просмотреть. Думаю, что понятие об искусстве, как об особой области, явилось у греков и что у Платона нужно искать рассуждений об таком уже установившемся понятии».

1 Готфрид Арнольд (1666—1714), лютеранский богослов и мистик. Страхов прислал его книгу «Unparteiische Kirchen und Ketzerhistorie», s.a.

2 Об этом Толстой просил Страхова в письме от 28 мая 1889 г. (см. № 377).

3 К. А. Тимирязев, «Бессильная злоба антидарвиниста. (По поводу статьи г. Страхова: «Всегдашняя ошибка дарвинистов»)» — «Русская мысль» 1889, V, стр. 17—52; VI, стр. 65—82; VII, стр. 58—78.

4 C. Л. Толстой жил в то время в Петербурге.

5 Макарий Сушкин (1821—1889), духовный писатель, игумен Афонского монастыря.

*408. П. И. Бирюкову.

1889 г. Августа 6. Я. П.

Мы все живы, здоровы, понемножку плетемся по дороге к богу и вспоминаем ваш совет не спускать требований, а напротив. Да и рад бы, но нельзя иначе. Ругин не только мне и Маше понравился, но даже и всем светлым1 людям. — Я жду его каждый день. У них были жандармы в Алехинск[ой] общине и забрали всё писанное. Подробностей не знаю.2 — От Чертковых получил хорошие письма.3 Радостно знать, что они так переносят. Галя говорит, что ей бы тяжелее было выростить Олю и потом разойтись с ней в убеждениях. Это хорошо, очень хорошо. Ваше разделение труда радостно. Мы с М[ашей] работаем всё еще в поле, она вяжет у