не сохранилась.
2 Эзоп (ок. VI в. до н. э.), греческий баснописец. Перевод басен Эзопа, сделанный Алексеевым, был напечатан в изд. А. С. Суворина: «Эзоп. Собрание басен. В переводе и переделке В. А. Алексеева», «Библиотека греческих и римских классиков», СПб. 1890.
3 Плутарх (жил около 50—120 н. э.), греческий писатель, автор 46 «Жизнеописаний знаменитых людей». В яснополянской библиотеке сохранилась книга: «Плутарх. Сравнительные жизнеописания. С греческого перевел В. Алексеев. С введением и примечаниями. Том первый. Выпуск первый. Тезей и Ромул», изд А. С. Суворина, СПб. 1891, с надписью В. А. Алексеева от 8 июня 1891 г.
* 135. А. С. Губкиной.
1890 г. Августа 29. Я. П.
Дорогая Анна Сергеевна!
Письмо это вам передаст или перешлет Екатерина Семеновна Кузнецова, девушка из богатого купеческого дома. Она хотела бы употребить часть своего состояния на доброе дело для детей-сирот. — Вы знаете мое мнение о том, насколько ошибочно утверждение, что деньгами можно сделать добро; но я не отрицаю, что могут быть такие случаи или что я ошибаюсь. И потому я прошу своих друзей, и вас в том числе, помочь осуществлению доброго стремления Ек. Сем. Кузнецовой.
У меня есть один план, кот[орый] я предложил: это то, чтобы брать заброшенных детей-сирот, нищих и раздавать их по деревням хорошо живущим там людям, между прочим учителям и учительницам, с тем, чтобы дети эти воспитывались так, чтобы могли быть крестьянами земледельцами или их женами.
Главное дорого оказать любовь и участие г-же Кузнецовой, кот[орая] очень одинока; я уверен, что вы в этом ей не откажете.
Любящий вас Л. Толстой.
Дата определяется записью в Дневнике Толстого 29 августа 1890 г. (см. т. 51, стр. 84).
Анна Сергеевна Губкина (1857—1922) — учительница младших сыновей Толстого в 1887 г. Впоследствии преподавала в женском профессиональном училище Лепешкиной в Москве.
* 136. A. M. Калмыковой.
1890 г. Августа 29. Я. П.
Дорогая Александра Михайловна.
Письмо это вам передаст или перешлет Екатерина Семеновна Кузнецова. Она дочь богатого Ярославского купеческого дома, видела много горя и зла от денег и теперь хотела бы употребить половину своего состояния, 200 тысяч, на доброе дело для детей-сирот. Как это сделать? Вы знаете, что я думаю, что деньгами нельзя сделать добра. Я не могу иначе думать. Но, может быть, я и ошибаюсь; и может быть еще то, что есть такие случаи, в к[оторых] деньги могут понадобиться для скорейшего осуществления доброго дела. Во всяком случае хотелось бы как можно серьезнее и внимательнее отнестись к доброму стремлению Ек[атерины] Сем[еновны]. — Помогите мне в этом. У вас много связей с учителями и учительницами. Мне кажется, что хорошо и можно бы было заброшенных детей-сирот брать и раздавать людям, хорошо живущим в деревнях, между прочим учителям и учительницам, с тем, чтобы они воспитывали их, приготавливая к крестьянской или ремесленной (что хуже) жизни так, чтобы мальчиков охотно брали бы в зятья, а девочек в невестки крестьянские семьи. — Это один проект, но, может, у вас в виду есть что-нибудь еще. Во всяком случае уверен, что вы с уважением и любовью отнесетесь к желанию Ек[атерины] Сем[еновны] и поможете ей чем можете в осуществлении ее желания.
Любящий вас Л. Толстой.
Датируется записью в Дневнике Толстого 29 августа (см. т. 51, стр. 84).
Калмыкова ответила письмом от 29 октября, в котором писала о результатах своих разговоров с Кузнецовой, которые ничего определенного не дали.
137. М. А. Шмидт.
1890 г. Августа 29. Я. П.
Письмо это перешлет, а может быть, и передаст вам Екатерина Семеновна Кузнецова. Она дочь богатого купеческого семейства, видела много горя и бед от денег и теперь хочет отдать половину своего состояния, 200 тыс[яч], на добро для детей-сирот. Как это сделать? У меня есть один план, который вы знаете, состоящий в том, чтобы добрые люди, хорошо живущие по деревням — учителя, учительницы и просто живущие, как вы, или община, или Поша, Ге и др.1 — брали бы к себе заброшенных детей по два, по три и больше, если могут, и учили и воспитывали их так, чтобы приготовить крестьян, которых бы охотно брали в зятья, и девушек, которых охотно брали бы замуж в крестьянские семьи. Это самое нужное и лучшее; но можно готовить и ремесленников и ремесленниц. На таких детей г-жа Кузнецова выдавала бы, сколько оказалось бы нужным. — Пишу это и чувствую, что всё это пустое и что из этого ничего доброго, как и всегда из денег, выйти не может. — Но боюсь решать и хотелось бы помочь доброму, бескорыстному настроению. Может быть, вы, или О[льга] А[лексеевна]2, или ваши друзья могут найти что-нибудь. Пишу это, главное, с тою целью, чтобы свести вас с госпожей Кузнецовой, которая очень одинока. Может быть, вы вместе и найдете еще что-нибудь. Если бы вы согласились взять к себе детей, то сейчас же можно вам отдать двух знакомых вам детей — Филипушку и Анюту.
Мы живы, здоровы, вас любим попрежнему и радуемся тому, что вам по последним известиям хорошо живется. —
Л. Толстой.
Печатается по копии рукой М. А. Шмидт. Автограф сгорел. Впервые опубликовано в книге Е. Е. Горбуновой-Посадовой «Друг Толстого Мария Александровна Шмидт», М. 1929, стр. 33. Датируется записью в Дневнике Толстого 29 августа (см. т. 51, стр. 84).
1 Слова: или община, или Поша, Ге и др. отсутствуют в копии, сделанной М. А. Шмидт. Восстанавливаем их по рукописной тетради № 15 из AЧ.
2 О. А. Баршева.
138. Н. В. Давыдову.
Ездит ко мне, Николай Васильевич, старик из Тросны (Крапивенского уезда) просить о сыне своем, Алексее Федотове Трещеве, обвиняемом, сколько можно понять, в поджоге. Теперь он говорит, что сына оправдали, но почему-то он находится в больнице в остроге, и его не выпускают и не отправляют в сумашедший дом, куда, по словам, весьма бестолковым, старика, он (старик) «сдуру подписался». Если, как можно догадываться, дело в том, что этого человека послали в сумашедший дом на испытанье, то старик резонно просит, чтобы его переправили туда, а не держали в острожной больнице. Не поможете ли ему?
Любящий вас Л. Толстой.
Впервые опубликовано без даты в сборнике: «Толстой. Памятники творчества и жизни», 2, М. 1920, стр. 32—33. Дата определяется следующими пометами в Записной книжке Толстого: под 26 августа 1890 г.: «Трещев Алексей Федотович обвиняется в поджоге не в полном разуме, просит на поруки» (т. 51, стр. 142), и под 3 сентября: «Трещев в сумашедшем доме — отпустить» (т. 51, стр. 148). Первая запись, вероятно, предшествует настоящему письму; вторая, указывающая на результат просьбы Толстого, сделана после написания письма.
Николай Васильевич Давыдов (1848—1920) — близкий знакомый Толстого, в то время прокурор Тульского окружного суда. См. о нем т. 63, стр. 141—142.
139. В. И. Алексееву.
1890 г. Сентября 3. Я. П.
Получил ваше письмо, дорогой друг В[асилий] И[ванович], и, несмотря на то, что вы не даете мне адреса, пытаюсь1 ответить вам через Орфано,2 к[оторого] адреса тоже не знаю. Ответить мне хочется, п[отому] ч[то] я сам много страдал тем, на что вы жалуетесь, и много думал об этом.
3Первое, не думайте, что состояние ваше вызвано разлукой с женой, холостой жизнью. Хотя это и могло иметь влияние, главная причина, по моим наблюдениям и опыту, возраст: зенит физической силы и даже склон к уменьшению — самое напряженное половое время. Надо знать это, знать, что переживаешь тяжелое время, кризис, и напрячь все силы духовные на эту борьбу, вперед веря в победу, а не готовясь покориться, жениться. Это нехорошо, — неразум[но], грех. Второе то, что, как мне пишет один америк[анский] корреспондент по случаю Крейц[еровой] Сон[аты], замечено б[ыло] в Америке во время войны, что женатые солдаты были самые развращенные. Удобство, ничем не сдерживаемое, удовлетворения полового во время женатой жизни ослабляет, если не сказать развращает. И поэтому мы, испорченные люди, находимся в самых невыгодных условиях для борьбы, как вы — только что от жизни, в к[оторой] вы десятком лет приучались к полной распущенности в этом отношении. Третье же и главное это то, что, как говорит Батенк[ов] декабрист,4 как мы это читали об Антонии,5 как это я знаю от Урусова6 и по себе, страсть эта никогда не кончается, и потому жениться, т. е. потакать этой страсти, не есть средство исцелиться от нее. Благодарите бога, что вы свободны, и несите крест, как осилите, крест на каждый день. Не могу здесь не повторить того, что я думал и писал в послесловии [к] К[рейцеровой] С[онате]. Старался я думать с богом всеми силами души и думал не для разговора, а для того, [чтобы] жить по тому, что мне уяснится. И уяснилось мне то, что сказано Коринф[янам], 1, VII. Если холост или вдов, то оставайся так, и всеми силами старайся остаться так, надеясь на то, что бог тебе поможет остаться чистым. А пал, то неси всё то, что вытекает из твоего падения. Вытекает же из падения то, что прежде у тебя б[ыла] одна воля, кот[орую] ты подчинял воле бога, а теперь две: твоя и та, с к[оторой] ты стал плоть едина. Это не предписание, а это факт. С кем бы ни пал — женился и всё, что следует из женитьбы. Если же хотеть жениться, то это хуже, чем падение, это отступление от идеала, образца, указанного Христом, принижение его. И последствия такого отступления ужасны.7 Я это знаю по себе. Так вот, милый друг, как я думаю, любя вас всею душой и желая, как умею, помочь вам, как вы мне когда-то помогли.8
9Письмо Ког[ан]10 я давал читать, но больше не буду.
Пишите. Лев Толстой.
Полностью опубликовано впервые в сборнике «Летопись», 12, стр. 313; датируется на основании записи в Дневнике Толстого 3 сентября (см. т. 51, стр. 85) и сопоставления настоящего письма с письмом Алексеева к Толстому от 29 августа 1890 г.
Ответ на письмо Алексеева из Москвы от 29 августа 1890 г., в котором Алексеев писал о своей жизни после развода с женой и о своем намерении жениться на другой.
1 В подлиннике: пытаясь
2 Александр Герасимович Орфано (1834—1902) — отставной поручик лейб-гвардии Преображенского полка, дважды привлекавшийся (в 1862 и 1866 гг.) за связи с революционерами; в 1890 г. железнодорожный служащий в Москве. Выступал в печати, отстаивая церковное учение и «обличая» Толстого. См. А. Г. Орфано, «В чем должна заключаться истинная вера каждого человека (Критический разбор книги гр. Л. Н. Толстого «В чем моя вера?»)» — «Чтения в Обществе любителей духовного
