Николаевича Толстого», 3, Гиз, М. 1922, стр. 142 и 191.
* 295. В. А. Гольцеву.
1891 г. Апреля 24—28. Я. П.
Дорогой Виктор Александрович.
А. Н. Дунаев, мой приятель, передаст вам статью Семенова, (крестьянина); это прекрасный, содержательный рассказ,1 и хорошо бы было его напечатать. Если он годится вам,2 или в фельетон Рус[ских] Вед[омостей],3 не поместите ли его? Автор человек бедный и нуждается в гонораре. Очень бы хорошо поместить; рассказ полезный. А. Н. Дунаев передаст вам адрес Семенова, если вам понадобится вступить с ним в сношения.
Любящий вас Л. Толстой.
Датируется на основании упоминания о пребывании в Ясной Поляне А. Н. Дунаева. См. ДСАТ, II, стр. 37 и 38.
1 «Братья Бутузовы».
2 Толстой имеет в виду журнал «Русская мысль», редактором которого состоял Гольцев.
3 В. А. Гольцев сотрудничал в московской газете «Русские ведомости». Толстой предполагал поместить рассказ Семенова в фельетонный отдел этой газеты.
296. Е. И. Попову.
1891 г. Апреля 24—28. Я. П.
Мне пришло в голову переписать вам это письмо, дорогой Е[вгений] И[ванович], и потому, что и письмо хорошо само по себе, и хорошо поминает вас. Маша и А[лександр] Н[икифорович] мне и переписали его. Вот тут мы все пятеро в общении духовном. Как радостно, когда люди любят друг друга, и как мало кажется разницы между тем, чтобы сказать доброе, любовное слово о человеке, или злое, и какая это не то что разница, а противуположность: одно служит любви, богу, другое — ненависти, дьяволу. Странно даже думать, как легко мы говорим злое.
1Алекс[андр] Никиф[орович] живая грамота. Мы живем по-старому. Работа моя2 медленно и туго, но подвигается, переделываю и очень то, что вы последнее диктовали, и иногда кажется, что это нужно. Ну, пока прощайте. Что вы? Извещайте о себе.
Любящий вас Л. Т.
А[лександр] Н[икифорович] идет завтра к Бутк[евичам], и я, может быть, послезавтра съезжу туда верхом.
На конверте: Евгению Ивановичу Попову.
Впервые опубликовано в ПТС, II, стр. 122. Датируется на основании упоминания о пребывании в Ясной Поляне А. Н. Дунаева.
Настоящее письмо написано вслед за копией письма В. Г. Черткова к Толстому из Ржевска, Воронежской губ. от апреля 1891 г. (см. т. 87, стр. 84), сделанной А. Н. Дунаевым и М. Л. Толстой.
1 Абзац редактора.
2 «Царство божие внутри вас».
297—298. В. Г. Черткову от 28 апреля и 6 мая 1891 г.
299—300. С. А. Толстой от 7 и 8 мая 1891 г.
301. В. Г. Черткову от 8 мая 1891 г.
302. М. В. Алехину.
1891 г. Мая 9. Я. П.
Очень рад был получить ваше письмо, Митрофан Васильевич.
С мнением вашим о том, что многим людям нужно было уединение и пост для укрепления и испытания себя, я совершенно согласен; но думаю — вероятно, и вы тоже — что это не может быть правилом: одним нужны уединение и пост прежде, чем другие испытания, другим нет. При одинаково искреннем стремлении к добру и истине пути, по к[отор]ым идут к ним люди, могут быть совершенно различны.
1Мне кажется, что одна из главных причин несогласия людей это то, что каждый, идя по своему известному пути к цели и видя другого, идущего по другому пути к той же цели (а путей столько же, сколько радиусов), мы склонны настаивать на том, что истинный путь только тот, по к[оторому] мы идем.
1Вообще же статья о постниках мне была интересна, п[отому] ч[то] в последнее время пришлось много читать и думать об обжорстве2 (прекрасная английская книга о том, что с древнейших времен, с Пифагора до наших дней писалось о вегетарьянстве, вообще о воздержании, переводится у нас3), и я думаю, что один из главных грехов, самый распространенный и едва ли не коренной, на к[отором] вырастает куча других, есть обжорство — гортано и чревобесие — желание долго и как можно больше и приятно есть. В статье о постниках много суеверного, преувеличенного, и самый мотив постничества, состоящий в казнении своего тела и в надежде через постничество усилить свою духовную силу, мне кажется неверным. Но сущность дела то, что человек ест теперь большей частью во много раз больше, чем это нужно для наилучшего проявления его сил (под силами я разумею наивыгоднейшее отношение для человеческой деятельности духовных и физических сил) и что поэтому всем полезно постничество, сознательное уничтожение чревобесия, т. е. приучение себя к наименьшему количеству пищи, при к[отор]ом достигается наивыгоднейшее состояние. Наивыгоднейшее же состояние достигается, я думаю, при потреблении гораздо меньшего количества пищи, чем вообще это считается нужным. Вы говорите, что победить пищевую похоть вам было бы легче всего, для меня же напротив. И я думаю, что пищевая похоть связана тесно с половою и служит основою ей. Вы, может быть, скажете: что считать наивыгоднейшим отношением духовных и телесных сил? и что это понятие относительное. Я не возьмусь теперь определить абсолютно, какое это должно быть отношение; но для себя знаю его и думаю, что каждый знает. Я знаю в себе то состояние, к[оторое] ближе всего подходит к тому, в к[отором] я всегда желал бы быть: большая ясность мысли, способность переноситься в состояние другого, понимать его и легкость физическая, подвижность, отсутствие сознания своего тела. И вот известная мера пищи удаляет или приближает меня к этому состоянию. Если я перепощу, мой желудок чувствуется мне, нет ясности мысли и сочувствия, хотя и есть подвижность. Если я переел, то теряется всё: и ясность мысли, и сочувствие, и даже подвижность. И потому я всегда найду ту степень, к[оторая] нужна, и она всегда ниже обычно принимаемой большинством пищи. Если вам покажется, что я напрасно толкую о таком предмете, то простите; я считаю этот предмет из практических приложений к жизни несомненно самым важным. —
Ваше миросозерцание я более или менее понимаю, но говорю более или менее, п[отому] ч[то] вполне выразить свой взгляд на жизнь невозможно. Мы понимаем миросозерцание друг друга не вследствие того, что мы его выразили в общей связи, а больше вследствие разных случайных выражений согласия, сочувствия по разным вопросам. И так я знаю вас и ваши взгляды по рассказам о вас Исаака, Ге,4 вашего брата и знаю, что мы одному верим и одно любим.
5Нет ли у вас известий от брата? Я получил от него недавно письмо из-под Одессы и отвечал,6 но еще не имею ответа.
Любящий вас Лев Толстой.
Передайте мой привет Д[митрию] А[лександровичу]. Не возьмется ли он переводить часть книги, о к[оторой] я пишу?
Впервые в отрывках (с многочисленными искажениями) опубликовано в «Спелых колосьях», 2, стр. 70—72; полнее напечатано в «Известиях Общества Толстовского музея» 1911, I, июль, стр. 3—4. Датируется на основании записи в Дневнике Толстого 10 мая (см. т. 52, стр. 31).
Митрофан Васильевич Алехин (1857—1935) — брат Аркадия Васильевича, художник, организатор общины Байрачная в 18 верстах от Харькова. См. т. 64, стр. 339. С ноября 1890 г. до мая 1891 г. М. В. Алехин жил на хуторе Д. А. Хилкова в Сумском уезде Харьковской губ.
Ответ на письмо Алехина без даты, в котором Алехин сообщал, что посылает Толстому статью из церковного журнала «о постниках» (сектантах), присланную ему И. Б. Файнерманом, и писал о своем мировоззрении.
1 Абзац редактора.
2 Толстой читал в январе присланные ему членом Берлинского вегетарианского общества Кейделем немецкие брошюры о вегетарианстве.
3 Книга Хауарда Уильямса (Howard Williams) «The Ethics of Diet» («Этика пищи»). Была издана «Посредником» в русском переводе под заглавием: «Этика пищи или нравственные основы безубойного питания для человека. Со вступительной статьей «Первая ступень» Льва Николаевича Толстого», М. 1893.
4 Н. Н. Ге, сын художника.
5 Абзац редактора.
6 Эти письма А. В. Алехина и Толстого неизвестны.
303. В. В. Рахманову.
1891 г. Мая 9. Я. П.
Дорогой В[ладимир] В[асильевич], на последнее письмо ваше я хотел отвечать и откладывал, п[отому] ч[то] казалось, ч[то] занят, но приписка Л[ьва] П[авловича]1 побудила отвечать.
2Колебался я отвечать, п[отому] ч[то] мне не ясен ваш вопрос. Вы как-то связываете сознание того, что вы пользуетесь насилием, с состраданием к мучающимся и мученным людям. Я связи этой не вижу. Это первое, а второе не согласен с тем, ч[то] вы живете насилием. Я сужу по себе; я живу в условиях гораздо худших, чем вы, и все-таки не считаю, что я живу насилием. Да и вообще не понимаю хорошенько, что разуметь под этими словами. Я не живу насилием в том смысле, ч[то] знаю, ч[то] всякий раз, как мне представится вопрос, употребить ли насилие, или нет, я не пожелаю насилия и не употреблю его сознательно. (Пример, к[оторый] я всегда для себя употребляю: если скажут, что подходит Пугачев, убивающий и насилующий всех, я не только не приготовлю ружье и порох, а утоплю его, чтобы избавиться от искушения.) — Но сказать, что я никогда не употреблю насилия или незаметно для себя не воспользуюсь им — не могу, п[отому] ч[то] сказать это значит сказать, что я свят. И колебаться и сомневаться о том, действительно ли я не участвую в насилии, я не могу, п[отому] ч[то] знаю очень хорошо, ч[то] было, когда я участвовал в нем, знаю, что всё мое миросозерцание и вся жизнь моя другие и что я не обманываю себя, когда думаю, что ненавижу насилие и всеми силами души стремлюсь жить без него, т. е. жить по закону бога — любовью.
2Теперь вопрос о страданиях людей, производимых насилием. Я знаю, что они есть. Я ненавижу насилие и отрекаюсь от него только п[отому], ч[то] знаю, ч[то] они есть, ч[то] есть эти страдания, но мое отречение от насилия, я знаю, не спасет от страданий людей. Я этого и не ждал. Спасет людей от страдания установление царства б[ожия], и оно устанавливается и мною. Средство установления его есть любовь. — Любовь и руководит теми поступками, к[оторые] надо совершать. А какие эти поступки, к[оторые] по любви надо совершать, это знает тот, кому надо поступать. Итти ли в копи и вместе работать? Увещевать ли хозяев изменить положение рабочих? Или рабочих свою жизнь, чтобы им нужно б[ыло] итти? Или еще что, это знает каждый в своем положении. И если он слушается голоса любви, а не эгоизма, то он сделает, ч[то] должно, и, сделав или делая, не то что будет спокоен, но не будет беспокоен. Учение же Хр[иста] покажет ему, чего не надо делать. Не злить, не злиться, не разделять людей.
Главное же, главное то, что мне очень ясно теперь и что бы мне так хотелось с тою же ясностью передать другим. Это то, что как идеал внутреннего
