И надеюсь, что выражу. Думается, что бог позволит мне это сделать до смерти. — Там всё есть и о церкви, всё, от чего мы не то что страдали, но то, обо что мы бьемся. —

Теперь о буддизме. Разумеется, это всё одно и то же. И не может не быть одно и то же, как не может быть не один ствол у дерева, как не может не быть одна истина. Сейчас почитал ваше письмо и подумал о буд[д]изме и о христианстве, чтобы вам написать о нем, но как ни думаю, всё одно. Хотел сказать, что преимущество христ[ианства] в том, что его ц[арство] б[ожие] и на небе и на земле, а у Будды только на небе в нирване, но это не точно. То же море, на к[оторое] только они въехали с севера, мы с юга, а еще третьи с востока или запада. Различие только в берегах, в том месте, с к[оторого] въезжать на море, а море одно, и чем дальше от берега, тем менее различия и очевиднее, что море одно. Сейчас едут на почту. Не успею дописать. После. Сейчас получил ваше другое письмо с письмом Бодянского.3 Спасибо. Всё очень хорошо. Очень люблю вас.

Буду писать.

Л. Толстой.

Год в дате определяется по содержанию письма.

Дмитрий Александрович Хилков (1857—1914) — помещик, бывший гвардейский офицер, вышедший в середине восьмидесятых годов в отставку и продавший за небольшую плату свою землю соседним крестьянам. Жил близ села Павловки, Сумского уезда Харьковской губ., на небольшом участке земли, который обрабатывал личным трудом. См. тт. 64, стр. 134.

Ответ на два письма Хилкова, из которых первое не сохранилось; во втором, от 23 января 1892 г., Хилков сообщал, что послал Толстому письмо и брошюру А. М. Бодянского «Проклятый штундист».

1 Борис Николаевич Леонтьев. См. прим. к письму № 166.

2 Евдоким Никитич Дрожжин (1866—1894), сельский учитель, отказавшийся от воинской обязанности и в сентябре 1892 г. приговоренный к двухлетнему заключению в дисциплинарный батальон.

3 Об Александре Михайловиче Бодянском см. прим. к письму № 449.

153. П. А. Усову.

1892 г. Февраля 1. Бееичевка.

Дешевые дрова получил и желал бы получить таковых еще 70 сажен. Деньги за дрова мне удобнее отдать в Москве. Прошу счет прислать жене Соф[ье] Анд[реевне]. Очень благодарю за помощь.

Л. Толстой.

Дрова эти нужны для раздачи и потому чем скорее, тем лучше.

Печатается по публикации В. Е. Чешихина-Ветринского в сборнике «Лев Толстой и голод», стр. 144. Датируется на основании почтового штемпеля отправления, указанного в названной публикации.

154. Д. А. Хилкову.

1892 г. Февраля 1. Бегичевка.

Послал вам нынче утром письмо кое-как намаранное и не доконченное, и вот хочется еще поговорить с вами. Всё время, читая ваше письмо о письме Бодянского, говорил «аминь». Меня удивляет, как человек, так глубоко и трезво понимающий учение Христа, как он (я видел это из его Отче наш,1 к[оторое] очень мне не понравилось, а к[оторое] очень хорошо), может ожидать чего-нибудь от насилия и слуг его, как царь. Это ужасный обман. В роде обмана денег. И царь и деньги, кажется, что всё могут сделать. И так прямо сказать человеку, не имеющему ясного понятия о том, что — добро, что ни то, ни другое не может сделать добра, представляется странным. Как? У человека не б[ыло] хлеба, я за деньги купил, и он стал сыт. Или — люди сидели в тюрьме, царь велел выпустить, разве это не добро? Не добро, п[отому] ч[то] если бы не было денег и всего того, что связано с ними, у человека не могло бы не быть хлеба, и если бы не б[ыло] ц[аря] и того, что связано с ним, никто бы и не сидел в тюрьме. —

Удивительное дело! Я хотел написать это вам в прошлом письме, что если у меня б[ыло] сомнение о том, можно ли деньгами делать добро, то теперь, на деньги покупая хлеб и кормя несколько тысяч человек, я уже совершенно убедился, что кроме зла ничего деньгами сделать нельзя. — Вы скажете: зачем же вы продолжаете делать? Затем, что не могу вырваться, что кроме самого тяжелого состояния ничего не испытываю, и потому думаю, что делаю это не для удовольствия личности. Тяжесть не в труде. Труд, напротив, радостен и увлекает, и не в занятии, к которому не лежит сердце, а в внутреннем постоянном сознании, что это не то, и в сознании стыда перед самим собою. Пожалуйста, не ищите в этих моих словах какого-нибудь общего смысла, я пишу просто au courant de la plume2 человеку, родственному по духу, к[оторый], знаю, с намека поймет меня, то, что чувствую. Мне бывает очень тяжело или скорее неловко то, что меня часто слишком расположенные ко мне люди принимают всерьез, отыскивая и требуя полного соответствия моих слов и поступков. «Как же вы говорите то, а делаете вот что?» Да я не святой и никогда не выдавал себя за такого, а человек, увлекающийся и говорящий иногда, даже всегда, не вполне то, что думаю и чувствую, не п[отому], ч[то] не хочу сказать, а не умею, часто преувеличиваю, просто ошибаюсь. Это в словах. В поступках еще хуже. Я вполне слабый, с порочными навыками человек, желающий служить богу истины, но постоянно свихивающийся. Как только на меня так смотрят, как на человека, к[оторый] не может ошибаться, так всякая моя ошибка является или ложью или лицемерием. Если же понимать меня, как слабого человека, то несогласие слов с поступками — признак слабости, а не лжи и лицемерия. И тогда я представляюсь людям тем, что я точно есть: плохой, но точно всей душой всегда желавший и теперь желающий быть вполне хорошим, т. е. хорошим слугою бога.

Давайте переписываться. А главное, поручайте мне что нужно, велите мне что-нибудь делать для вас, для вашей семьи, для ваших, наших друзей.

Бодянскому буду отвечать после. Письмо его у меня взяли читать Новоселов, Гастев. А я адреса не списал.

Леонтьев здесь, много помогает мне. Я ему очень рад.

Целую вас.

Л. Т.

Почти полностью, под заглавием «Хороший слуга бога», впервые опубликовано в «Спелых колосьях», 3, стр. 190—192. Датируется на основании слов в письме Хилкова от 21 февраля: «Два письма Ваши, Лев Николаевич, от 31 января и 1 февраля я получил».

Ответ на письмо Хилкова от 23 января 1892 г., о получении которого Толстой упоминал в конце письма от 31 января. Хилков выражал сомнение по поводу высказанного в несохранившемся письме А. М. Бодянского к Хилкову предположения, что Александр III, если к нему обратиться, может отменить высылку Хилкова.

1 Это сочинение Бодянского не было напечатано, и текст его неизвестен.

2 [как напишется]

155. Т. Л. Толстой.

1892 г. Февраля 2 или 3. Бегичевка.

Мама тебе всё расскажет, а все-таки я пишу и без всякого внешнего дела, а только чтобы ты знала, что я «Barkis is willing».1 У нас всё по-старому: нового только то, что очень одолевают просители. Впрочем, и это старое. Ехать тебе через Пирогово очень хорошо, но помни наш уговор: если только не совсем тихая погода или оттепель, то не езди, а вернись из Пирогова на Лазарево,2 Тулу и весь круг. Об этом заклинаю тебя. — Если ж поедешь и будешь у Бибиковых,3 то извести Дими[ра] Бобринского,4 он к тебе, т. е. к Бибиковым, приедет и будет там помогать. Он очень усердно работает и просил дать ему знать телеграмой в Богородицк за три дня, а то он бывает в отсутствии.

Там у Бибиковых, если найдешь большую нужду, открывай до 6 столовых теперь, но не больше. Здесь есть места, где выдано на всех по 38 ф. И там мы открываем столовые с своим хлебом. Прими это в соображение.

Об опровержении статьи Мос[ковских] Вед[омостей] я рад, что не напечатали. Поговорят и замолчат. Я сам виноват, что согласился на это опровержение.5 —

Персонал наш весь очень приятен, исключая одного нового, Кузнецова.6 Это один из тех 3-х, к[отор]ые, помнить, просились приехать — студенты земледельч[еского] Института. Да и тот ничего, да и живет не у нас, а в Прилипках. Очень весело будет встретить тебя и милую Веру.7 А то она всё говорит, что я ее забываю. Не забываю и наших от Андрюши до Вани включительно. Поцелуй их за меня.

Л. Т.

На конверте: Тане.

Впервые опубликовано с датой «1891 г.» в журнале «Современные записки», Париж 1928, XXXVI, стр. 198—199. Письмо послано с уехавшей из Бегичевки в Москву 3 февраля С. А. Толстой и написано в день ее отъезда или накануне.

Ответ на письмо T. Л. Толстой от 30 января из Москвы, в котором она описывала свою жизнь и спрашивала, как ей быть «с опровержением» «Московских ведомостей».

1 [«Баркис готов на это» или «Баркис не прочь»].

Толстой передает слова Баркиса из романа Ч. Диккенса «Давид Копперфильд». См. Ch. Dickens «The Personal History of David Copperfield», London 1888, chapter X, page 65.

2 Ст. Лазарево, Московско-Курской ж. д., в 30 километрах к югу от Козловки-Засеки.

3 Бибиковы — семья старинного знакомого братьев Толстых Василия Николаевича Бибикова (1829—1893).

4 Владимир Алексеевич Бобринский (1867—1920?) — крупный землевладелец, живший в своем усадебном дворце в г. Богородицке, Тульской губ. В голодные 1891—1893 гг. был членом Богородицкой земской управы и председателем Богородицкого уездного попечительства Красного креста. Позднее «правый» депутат Государственной думы — «Бобринский 2-й». После Октябрьской революции белоэмигрант.

5 См. прим. к письму № 151.

6 Григорий Федорович Кузнецов, студент Московского земледельческого института. Приехал в конце января помогать Толстому и был помещен в 10 километрах от Бегичевки в деревне Прилипках, Епифанского уезда.

7 В. А. Кузминская.

* 156. Г. А. Ермолаеву.

1892 г. Февраля 3? Бегичевка.

Григорий Алексеевич!

Ржи два вагона отправьте к Лебедеву, управляющему Ершова,1 в Грязновку.

Дрова подержите у себя. Я за ними пришлю из тех деревень, где столовые.

Если же будут приезжать за ними с записками от меня, или Лебедева, или Леонтьева,2 то отпускайте. —

Счет ожидаю.

Готовый к услугам

Л. Толстой.

Датируется предположительно, днем отъезда С. А. Толстой из Бегичевки, с которой было отправлено это письмо.

1 Владимир Иванович Ершов (1844—1899), в 1890—1892 гг. московский губернский предводитель дворянства, позднее оренбургский военный губернатор; помещик Епифанского уезда Тульской губ., в имении которого, близ деревни Грязновки, был устроен склад хранения продуктов для столовых, находившихся в ведении Толстого.

2 Б. Н. Леонтьев в первой половине февраля жил в деревне Муравлянке, Скопинского уезда, откуда переехал в Хованщину, Епифанского уезда.

157. Р. А. Писареву.

1892 г. Февраля 3? Бегичевка.

Дорогой Рафаил Алексеевич.

Попросите, пожалуйста, Мышецкого1 продать нам два вагона жмыха. Хорошо бы было, если бы он