от желаемого мною положения, и вследствие лет, живу в слишком отвлеченном мире и недостаточно сочувствую потребностям практического осуществления исповедуемого нами учения; и каюсь в этом грехе.

Прощайте пока.

Любящий вас.

Печатается по рукописной копии из AЧ. Дата Толстого «26» (в тексте письма) уточняется на основании записи в его Дневнике 15 сентября о получении письма Прокопенко (см. т. 52, стр. 72).

Письмо Прокопенко, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1 См. письмо № 322.

346. В. Г. Черткову от 27 сентября 1892 г.

* 347. П. И. Бирюкову.

1892 г. Октября 1. Я. П.

Дорогой друг Поша! Сейчас получил ваше письмо Тане. Все мы страшно взволнованы болезнью М[арьи] П[етровны] и стремимся к вам, но всех нас не пускают. Тани нет. Она в Москве. Маша, однако, не отчаивается поехать сменить вас у больной. Пожалуйста, извещайте о М[арье] П[етровне]. Вы всё не велите беспокоиться о вас, а я не могу думать о вас без укоров совести и чувства виноватости и неоплатности перед вами и, главное, любви. Передайте М[арье] П[етровне], что мы все душою с нею и будем в теле с нею, как только это будет нужно. Не нужно ли ей чего? Да вы, верно, всё доставите ей, начиная с сиделки. Деньги Таня вышлет вам из Москвы. Мы ей написали. Дрова я выписал от Рубцова из Смоленска и послал ему 30 свидет[ельств] на 30 ваг[онов]. Дубликаты я велел выслать в Тулу. С получением тотчас же вышлю вам. — Пожалуйста, извещайте. Целую вас.

Л. Т.

На обороте: Сызрано-Вяземская жел. дор. Станция Клекотки. Павлу Ивановичу Бирюкову. Бегичевка Раевских. Очень нужное.

Впервые отрывок напечатан в Б, III, стр. 298. Написано в один день с письмом С. А. Толстой к T. Л. Толстой из Ясной Поляны в Москву от 1 октября.

Ответ на письмо Бирюкова к T. Л. Толстой из Бегичевки от 28 сентября, в котором Бирюков уведомлял (вторично; первое письмо неизвестно) о болезни жены брата С. А. Толстой С. А. Берса, Марии Петровны Берс, рожд. Романовой (ум. 20 октября 1892), которая заболела тифом.

* 348. Т. Л. Толстой.

1892 г. Октября 4. Я. П.

Милый друг Таня,

Какую расписку Вогау1 ищет дорогой Алек[сандр] Никифорович], к[оторого] поблагодари за его хорошее письмо.2 Я ждал этого письма от него. Письмо Лыжина, скажи ему, огорчило меня. Оно похоже на душевно-больного.

Всё это я придумал, только чтобы писать тебе.

Если надо жалеть тебя и tu fais bonne mine à mauvais jeu,3 то я жалею тебя всей душой. А то, что тебя мне недостает, так очень чувствую. Хотя дела от тебя мало. Да и не требуется. Тебе верно всё написали о положении вещей. Сейчас был у нас с Левой большой задушевный разговор об его воинск[ой] повинности4 и очень хорошо, любовно говорили. А когда любовно, то всё хорошо, и последствия хорошие будут. Писанье мое всё двигается черепашьими шагами, но движется.

Маша скучает. Но это неизбежно, только бы произошло выпотение этой скверной заразы. Говорю скверной заразы, только по тем обстоятельствам, при к[оторых] это расскочилось,5 а если бы не то, да даже и при этом сейчас готов благословить образом, равно и тебя. И не только без неудовольствия, но с истинным.

Целую тебя, голубушка, и радуюсь, что скоро увижу тебя.

На конверте: Москва. Долгохамовнический переулок, дом № 15. Татьяне Львовне Толстой.

Дата определяется почтовым штемпелем отправления.

1 Немецкая фирма «Вогау и Кº. Московское акционерное общество для производства цемента и других строительных материалов и торговли ими», директором которой был Гуго Максимович Вогау, пожертвовала в июне 200 руб. в пользу голодающих. 27 июля та же фирма уведомила Толстого, что получила от лондонской фирмы Barclay Revan Banson and Cº 87 фунтов 1 шиллинг и 5 пенсов стерлингов под прилагаемые квитанции, которые просила подписать и передать московскому Торговому банку для учинения с ними расчета. Толстой расписку тогда не прислал, повидимому не получив уведомления, о чем справлялся видавшийся с Татьяной Львовной Дунаев, состоявший директором Торгового банка. 9 октября фирма Вогау и Кº повторила свое уведомление, вновь вложив квитанцию, которую Толстой, очевидно, и подписал, так как она не сохранилась при письме Вогау.

2 А. Н. Дунаев в письме от 30 ноября писал о прочтении им письма Толстого к С. П. Прокопенко. При письме прилагал письмо своего знакомого Лыжина (оно не сохранилось).

3 [ты делаешь хорошую мину при плохой игре,]

4 Льву Львовичу Толстому предстояло отбывание воинской повинности, от которой он, сочувствуя взглядам отца, сначала предполагал отказаться, но потом написал письмо Кузминским, прося хлопотать о зачислении его в конную артиллерию. Он был зачислен вольноопределяющимся в Четвертый стрелковый императорской фамилии батальон и в конце октября уехал в Петербург. Через полтора месяца его освободили от поенной службы за непригодностью.

5 Подразумевается отношение М. Л. Толстой к П. И. Раевскому.

349. М. В. Алехину.

1892 г. Октября 7. Я. П.

Сейчас получил ваше последнее письмо, дорогой Митрофан Васильевич, вероятно из Белгорода, и оно очень взволновало меня. Письма из Волчанска ни от вас, ни от Бодянского не получал1 — ужасно жалко. Особенно милого, дорогого Бодянского, о котором я так горячо и напрасно спросил.2 Не мне его учить, а ему меня учить надо.

Переносился душою в ваше положение и страдал вместе с вами за этого конвойного, который заряжает на людей ружье и готов убить, и вместе понимает учение Христа. Я особенно живо чувствую это, потому что не переставая 2-й год стараюсь проникнуть эту тайну, вдумываюсь в эти явления и живу в них.

Ha-днях, ехавши в Бегичевку, я съехался с экстренным поездом солдат с розгами и боевыми патронами, ехавшими усмирять тех голодных, с которыми мы жили последний год. И ехали всё такие же, как ваш конвойный, но только с тою разницею, что эти уже понимают то, что они делают, это видно по их бегающим глазам и п[отому], ч[то] они сами признаются, что им стыдно.3 —

Близко царствие божие, при дверях. Я не могу не думать этого и буду умирать с этим сознанием и жить, главное то, что мне осталось жить, хочу жить так, чтобы содействовать этому осуществлению.

Очень может быть, что я делаю не то, что нужно для этого, может быть, что я заблуждаюсь, но знаю, что только в такой жизни, которая осуществляет царств[ие] бож[ие], в искании ц[арствия] б[ожия] и правды его для меня весь смысл жизни.

Знаю, что то же для вас, и когда вижу, как теперь, что вы и Бодянский, ища осуществления ц[арствия] б[ожия] и правды его, вступаете не в борьбу — борьбы нет для идущего Христовым путем, всё расступается перед ним, — но подвергаетесь всей силе искушения, волнуюсь за вас и люблю вас особенной, восторженной любовью.

Соблазны с двух сторон: ослабеть, отречься, этого я не боюсь за вас; и — возгордиться своей силой. — Я знаю, что вы лучше меня знаете этот соблазн и бережетесь его, но говорю, что думаю и чувствую за вас. Сила та, котор[ой] мы побеждаем и победили, не наша, а сила отца, и чем больше мы себя устраним, тем действительнее эта сила.

От всей души люблю вас, дорогие друзья!

Аркадия4 адрес не знаю. Он сказал мне только, что поедет в Саратов. Со времени разлуки с ним я ничего не слышал о нем. Вы, верно, уже знаете о нем.

Прощайте пока.

Любящий вас очень Л. Т.

Печатается по копии рукой М. В. Алехина из AЧ. Почти полностью опубликовано в сборнике «Спелые колосья», 3, стр. 189—190. Дата определяется записью в Дневнике Толстого 7 октября 1892 г. (см. т. 52, стр. 74).

Митрофан Васильевич Алехин, ушедший в мае 1892 г. из Бегичевки и проведший лето в Харьковской и Полтавской губерниях, был заподозрен властями во «вредном» влиянии на местных крестьян, в августе арестован и заключен в тюрьму в г. Волчанске, Харьковской губ., куда 3 сентября присоединили и А. М. Бодянского. Около 10 сентября обоих под конвоем перевели в следующую по этапному пути тюрьму — в г. Белгород, Курской губ., откуда М. В. Алехин около 20 сентября был отправлен в Полтаву и через несколько месяцев освобожден из тюрьмы за недостатком улик.

Письмо Алехина, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

1 Письма эти были взяты у Бодянского прокурором и переданы харьковскому губернатору для присоединения их к делу.

2 Так эта фраза читается в копии.

3 9 сентября поезд, в котором ехал Толстой из Тулы на Клекотки, нагнал на станции Узловая другой поезд с 400 солдат, ехавших, под предводительством тульского губернатора Н. А. Зиновьева, усмирять крестьян села Бобрики, не дававших помещику А. П. Бобринскому рубить лес, который они считали своим. Об этой встрече T. Л. Толстая писала своей матери в письме от 10 сентября (см. т. 84, стр. 160—161). Об этом же Толстой писал в двенадцатой главе трактата «Царство божие внутри вас» (см. т. 28).

4 Арк. В. Алехин.

* 350. П. И. Бирюкову.

1892 г. Октября 7? Я. П.

Ужасно тяжело, дорогой друг Павел Иванович, что никто из нас не может приехать, чтобы сменить вас в уходе за М[арьей] П[етровной]. — Маша хотела ехать, встретила страшное противодействие,1 и не знаю, как решит. Кажется, не поедет. Я по чувству знаю и она тоже знает, что необходимо ехать, но при таком противодействии не знаешь, что должно. Может быть, надо бы ехать; и покориться — это слабость, но я не могу. Должно быть, и она также.

Деньги вы уже знаете, что вам послали. Я писал вам в Клекотки. Вы нас, милый друг, не упрекайте; мы душою с вами. Для меня же… Мне часто бывает тяжело. И из того, что тяжело, я заключаю, что делаю не то, что надо.

Евг[ений] Ив[анович] всё у нас. От Черт[кова] нет никаких известий более месяца. Не могу понять, что такое.

Работу всё не кончил. Что вы делаете? Подвигаетесь ли? Получил письма от Митр[офана] Алехина и Бодянского. Оба они были взяты и посажены в тюрьму и по этапу препровождены: Мит[рофан] в Полтаву, кажется, а Бодянский еще сидит в Белгороде, кажется, и его ссылают на 5 лет в Закавказье. За что, я не знаю. Я отвечал им в Полтаву. Прощайте пока, целую вас.

Любящий вас Л. Т.

Впервые два больших отрывка напечатаны в Б, III, стр. 298—299 и 320—321. Датируется по содержанию (см. т. 52, стр. 74).

1 Толстой имеет в виду противодействие со стороны С. А. Толстой, боявшейся тифозной заразы и, кроме того, не хотевшей допустить встречи М. Л. Толстой с Бирюковым, в 1891 г. сделавшим ей предложение (см. т. 65).

* 351. Т. Л. Толстой.

1892 г. Октября