Александрович, в надежде, что буду в состоянии дать более подробные сведения о деле Ц[ецилии] В[ладимировны], но давно уже не получаю никаких известий — я живу теперь в деревне у сына Ильи (адрес до 10 февр[аля] — Козловка, после Москва) — и решил писать вам, сообщив, что знаю. Вы, верно, знаете, что я писал Ц[ецилии] В[ладимировне]. Она получила мое письмо2 и скоро после сама приехала в Москву, где я с нею и виделся. Она показывала мне прошение государю, написанное ей Джунковским, с кот[орым] она намеревалась ехать в Петербург. Прошение это мне очень не понравилось, — что я ей и сказал: во 1-х, п[отому] ч[то] в нем как бы допускается возможность отнятия детей у матери и просится только о том, чтобы их отдали другой особе; во 2-х, п[отому] ч[то] всё оно проникнуто осуждением и нелюбовью к вашей матери, тогда как главное лицо тут не она, а правительство, и в 3-х, и главное, п[отому] ч[то] по-моему нельзя покорнейше просить о том, чтобы на моих глазах не перегрызали горло моим детям; можно образумливать таких людей, но не покорнейше просить их, чтобы они этого не делали. Но так как она (Ц[ецилия] В[ладимировна]) все-таки решила подавать прошение, я в прошении вычеркнул всё, что нашел прямо непристойным, и дал ей еще письмо к Кони, прося руководить ее. Кроме того, с разных сторон делаются démarches,3 но я ничего не знаю. П. И. Бирюков был в Пет[ер]б[ур]ге, но приехал без меня, и я не видал его. Я знаю одно, что, как ни мучительно тяжело это дело для вас и вашей жены, это дело имеет, кроме своей больной стороны для вас, еще и общее и очень важное значение, и всякий фальшивый шаг в нем имеет большую важность. Я очень рад, что вы написали Черткову то, о чем он просил вас. Если ничто не помешает ему, никто лучше его еще не сумеет воспользоваться этим.4
То, что вы говорите об общине,5 что люди не доросли до нее, совершенно справедливо. Люди многие переросли ту общину, в кот[орой] подчиняешься правилу извне, но не доросли до той, кот[орая] устраивается внутри нас, как и царство божие, т. е. до такого состояния, что ничего ни перед кем не назовешь своим и не станешь отстаивать, и не только от своих, но и от всех смиренно перенесешь оскорбление. Эта община внутри людей медленно устанавливается. И всякий в этой общине занимает не то место, к[оторое] ему хочется занять, а к[оторого] он стоит.
С мыслью же вашей о культе и собраниях, хотя вы выражаете ее еще сомнительно, я совсем не согласен. Правда, что многим это нужно; но тем, которым это нужно, еще нужнее совершенно другое: утверждение в вере, вникновение в смысл жизни. Культ, как и организованные общины, как все государстве[нное] устройство с своей полицией, угрозами, насильственными поборами, делает то, что люди кажутся лучше, чем они есть в действительности, себе даже кажутся лучше, а этого-то и надо избегать. Раны, чтоб лечить, надо раскрыть и размыть.
Написал неверное сравнение и вычеркнул.6 Сказать же мне без сравнения хочется то, что выгоднее, чтобы было в миллионах нехристиан два истинные внутренние христианина, кот[орым] не нужны внешние поддержки, чем десятки тысяч подобий христиан, поддерживаемых только внешними воздействиями.
До следующего письма. Пишите мне, я же напишу вам тотчас, когда узнаю что-либо новое и верное о Ц[ецилии] В[ладимировне] и ее деле. Передайте мой привет Н. И. Дудченко7 и Прокопенко.8
Л. Т.
30 января.
Год определяется на основании писем адресата.
Дмитрий Александрович Хилков (1858—1914) — см. письмо № 3.
1 В этом письме от 9 января 1894 г. Д. А. Хилков писал между прочим: «О детях и о жене ничего не знаю. Знаю только, что детей повезли в Петербург, но где они теперь, не знаю».
2 Это письмо Толстого неизвестно.
3 [шаги,]
4 В письме от 9 января Хилков писал: «От Черткова получил письмо
о его намерении издать книгу. Он просил прислать ему сведения о моей жизни. Я согласился написать, что помню, и на днях отошлю несколько написанных листов».
5 В том же письме от 9 января Хилков писал Толстому о неладах в земледельческой общине Бодянского.
6 Перед этой фразой густо зачеркнуто 5 строк. Можно разобрать: Пускай лучше будут две свечи ярко и прочно гореть, чем сотни и тысячи спичек, к[оторые] сейчас потухнут и не дадут ни капельки [?] света, и от кот[орых] ничто не загор[ится].
7 Николай Иванович Дудченко (1869—1917), участник земледельческих общин в Шевелеве и в Байрачной. Помогал Толстому на голоде в Бегичевке в 1892 г. С 1893 г. жил на Кавказе вместе с А. М. Бодянским и М. В. Алехиным. См. т. 87, стр. 97.
8 Семен Павлович Прокопенко (р. 1865), участник земледельческих общин.
29—32. С. А. Толстой от 1, 3 (два письма) и 6 февраля.
33. Л. Ф. Анненковой.
1894 г. Февраля 6—7? Я. П.
Письмо ваше получил, дорогая Л[еонила] Ф[оминична], и напишу Файнерману, но боюсь, что это не вовремя — я слышал, что у него жена тяжело больна. Кроме того, я писал ему и жду ответа, тогда напишу. Мы в деревне: я с дочерьми, дня через три опять едем в Москву. Напишу вам другой раз подробнее, а теперь только, чтоб откликнуться. В виновности мужчин, разумеется, вы правы. Привет К[онстантину] Н[иканоровичу].1
Любящий вас
Л. Т.
На обороте: Курской губ. г. Льгов. Леонилле Фоминичне Анненковой.
Опубликовано впервые в Полном собрании сочинений Л. Н. Толстого, изд. Саблина, т. 19, стр. 211. Почтовый штемпель отправления: «Почтовый вагон, 7 фев. 1894».
Леонида Фоминична Анненкова (1844—1914) — курская помещица, знакомая Толстого.
Ответ на письмо Л. Ф. Анненковой от 29 января 1894 г., в котором она спрашивала у Толстого совета, отдавать ли ей в школу к Файнерману своего воспитанника, которого исключили из сельскохозяйственного училища.
1 К. Н. Анненков, муж Л. Ф. Анненковой.
* 34. Е. И. Попову.
1894 г. Февраля 7. Я. П.
Разумеется, очень хорошо будет, если вы возьметесь за биографию Дрожжина.1 Это дело радостное и вам по силам. Я уверен, что вы сделаете его хорошо. Надо только поездить и к его родным, и в дисциплинарный батальон, и в Харьков.2 Только спишитесь с Чертк[овым]. А что Аполлова биография?3 Пишет ли Ив[ан] Ив[анович]?4 Я всё толку воду в Тулонской ступе.5 Должно быть, я отупел и ничего не выйдет. Вчера приехал Емельян,6 и я очень рад был полюбить его. До свидания. Привет всем друзьям.
Л. Толстой.
Приписка к письму T. Л. Толстой к Е. И. Попову. Дата рукой Т. Л. Толстой.
Евгений Иванович Попов (р. 1864) — участник земледельческих общин. См. т. 86, стр. 126.
1 Евдоким Никитич Дрожжин (1866—1894), сельский учитель. За отказ от военной службы был приговорен к отдаче в дисциплинарный батальон. См. т. 87, стр. 213.
2 В Харькове Дрожжин жил перед отказом от военной службы.
3 Александр Иванович Аполлов (1864—1893), священник, снявший сан по идейным побуждениям. См. т. 86, стр. 239—240.
4 Иван Иванович Горбунов-Посадов.
5 Речь идет о статье «Тулон».
6 Емельян Максимович Ещенко (р. 1845), воронежский крестьянин, бывший сектант. См. т. 87, стр. 256. О посещении им Толстого и о беседе с ним см. запись в Дневнике 9 февраля 1894 г., т. 52.
* 35. Бона Вейльшоф (Bona Weillschoff).
1894 г. Февраля 8. Я. П.
8 фев. 1894 г.
«Вам сказано: око за око и зуб за зуб, а я говорю вам: не противься злому…..»
Сознание исполнимости этого правила дает человечеству новую, блаженную жизнь.
Печатается по копии, написанной рукой Т. Л. Толстой. Дата копии.
Бона Вейльшоф, из Милана, обратилась к Толстому с письмом от 19/31 января 1894 г., в котором она писала, что выучилась русскому языку для того, чтобы читать в подлиннике сочинения Толстого и просить его написать ей несколько слов на прилагаемом листочке. Ее письмо написано по-русски, старательно, крупным почерком.
* 36. А. Д. Зютфену (A. D. Zutphen).
1894 г. Февраля 8. Я. П.
8/20 Février 1894 г.
Monsieur,
Voici les réponses que je puis faire à vos questions: Ma nourriture principale consiste dans un gruau d’avoine que je prends chaud deux fois par jour avec du pain de froment (graham bread). Excepté cela je dîne d’une soupe aux choux ou aux pommes de terre, d’un gruau de blé de sarrazin ou bien de pommes de terre cuites ou frites à l’huile de tournesol ou de moutarde et d’une compote aux pruneaux et aux pommes. Le dîner, que je prends avec ma famille, peut être remplacé, comme j’en ai fait l’épreuve, par le gruau d’avoine, qui forme ma nourriure principale. Ma santé n’a non seulement pas souffert, mais s’est sensiblement améliorée depuis que j’ai abandonné le lait, le beurre et les oeufs, ainsi que le sucre, le thé et le café.
Léon Tolstoy.
8/20 февраля 1894 г.
Вот что я могу ответить на ваши вопросы: Мое питание состоит главным образом из горячей овсяной каши, которую я ем два раза в день с пшеничным хлебом (грехэмский хлеб). Кроме этого, за обедом я ем щи или картофельный суп, гречневую кашу или картофель, вареный или жаренный на подсолнечном или горчичном масле, и компот из чернослива и яблок. Обед, который я съедаю вместе с семьей, может быть заменен, как я это пробовал делать, одной овсяной кашей, которая составляет мою основную пищу. Здоровье мое не только не пострадало, но значительно улучшилось с тех пор, как я отказался от молока, масла и яиц, а также от сахара, чая и кофе.
Лев Толстой
Печатается по копии, написанной рукой Т. Л. Толстой. Дата копии.
А. Д. Зютфен — студент-медик из местечка Беркель в Голландии. Прочитав в газете, что Толстой «тратит на питание 18 сантимов в день», он в письме от конца января 1894 г. спрашивал Толстого, чем он питается.
* 37. В. А. Козлову.
1894 г. Февраля 8. Я. П.
Вас[илий] Аким[ович],
Письмо ваше долго лежало без ответа: не было возможности. Сейчас перечел его и отвечаю на ваш вопрос следующее: Вера, которую вы описываете, во всем хорошая. Нехорошо только то, что требуется подчинение себя старшему и исполнение его воли. Это противно учению Христа, в кот[ором] сказано: Мт. 23, 8: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель Христос». Каждый человек должен сам установить свое отношение к богу, через Христа, его учение, а не через учителей.
Еще нехорошо то, что во всем, что вы описываете, — одна только обрядность и внешность, а ничего не говорится про внутреннее и главное. А внутреннее и главное в том,
