этому разряду. Молиться, εὕχομαι, т. е. желать всякую минуту его возвращения, всякую минуту быть готовым любовно принять его. Обличать же людей, как ваш брат — социалистов, убеждением бесполезно. — Очень рад за улучшение ваших отношений с матерью5 и другим братом.6 Это дороже всего. Если наше дело увеличивать любовь в мире, то всякое положение наше, при котором уменьшается уже существующая любовь (как любовь вашей матери, брата), — есть грех, потому что им тушится любовь. Делается дело прямо противное закону и смыслу жизни, и потому особенно больно, когда утрачивается такая любовь, особенно радостно, когда восстанавливается. Дай бог вам найти те пути, по которым вы возвратите себе эту любовь, не потеряв ничего. Вы спрашиваете, какое средство для борьбы с страстью. В числе маленьких средств, вроде труда, поста, самое действительное средство есть бедность, неимение денег, внешний вид нищеты, такое положение, при котором очевидно, что ты не можешь быть привлекательным для никакой женщины. Я думаю, Хохлов с этой целью доводил себя до того положения, в котором он был. Главное же и единственное средство, которое я знаю, есть неустанность борьбы, сознание того, что борьба не есть случайное временное состояние, а постоянное, неизменное условие жизни.
Ну, прощайте пока. Спасибо, что написали. Пишите.
Л. Толстой.
Дата машинописной копии, подтверждаемая почтовым штемпелем получения письма адресата: «Москва, 12 мая 1894 г.».
Ответ на письмо И. М. Трегубова от 9 мая 1894 г.
1 Николай Михайлович Трегубов (1866—1927), земский статистик в г. Александрове Херсонской губ.
2 Петр Лаврович Лавров (1823—1900), мелкобуржуазный социалист, родоначальник идеалистической «субъективной школы» в социологии, теоретик и публицист народничества, член тайного общества «Земля и воля», а потом партии «Народная воля». Его главный труд «Исторические письма», в которых изложен его «субъективный метод в социологии», опубликован в 1869 г. под псевдонимом «Миртов». Отзыв Энгельса о Лаврове см. в его статье «Эмигрантская литература» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, 1933, стр. 231); отзыв Ленина см. «Экономическое содержание народничества», Соч., т. 1.
3 Толстой имеет в виду статью П. Л. Лаврова «Старые вопросы (Учение графа Л. Н. Толстого)», впервые напечатанную в Женеве («Вестник Народной воли» 1886, № 5). Лавров полемизирует в ней с проповедью «непротивления».
4 «Учение 12 апостолов» — памятник древнехристианской письменности начала II в., найденный в 1875 г. Перевод Толстого с его предисловием был напечатан в журнале «Детская помощь» 1885, № 8. См. т. 25, стр. 416—428.
5 Мария Михайловна, рожд. Морозова (1839—1911).
6 Ананий Михайлович Трегубов (р. 1878), младший брат И. М. Трегубова, морской инженер; в то время ученик Полтавской гимназии.
135. Д. А. Хилкову.
1894 г. Мая 14? Я. П.
Давно уже получил ваше письмо,1 Дмитрий Александрович, и не успевал, теперь вновь перечел и хочу ответить. Я читал еще в Москве ваше письмо в ответ Горбунову о культе,2 и хотя теперь хорошенько не помню, что именно там было сказано, знаю только то, что оно мне очень понравилось и что я согласен со всем, что там изложено. О детях ваших ничего нового не знаю, кроме того, что и вы, вероятно, слышали, что их окрестили, но отказано усыновить их.3 Это мне рассказывал Фаст4 (помните, с квакерами приезжал к вам). Я встретил его на жел[езной] дор[оге], он едет с женой и еще 3-мя женщинами под Симферополь в колонию немцев, отделившихся от лютеранства и поселившихся там. К ним присоединяется и Рутин5 с женою. (Вы, кажется, знаете его.) Все они — баптисты, менониты — настаивают на божеств[енности] Христа и искуплении. Как это ни странно мне (я старался избегать говорить об этом), они мне представлялись серьезными и добрыми людьми, и я очень рад бы был узнать, что их житье там и работа удадутся им.
Вы пишете про план вашей жены ехать за границу и оттуда хлопотать. Я думаю, что это неосуществимо, дорого и, главное, ни к чему не поведет. Мне кажется, что за границей, т. е. у немцев, фр[анцузов], итал[янцев], англ[ичан], так же дурно или так же хорошо нашему брату, как и в России. Расстояние их от христианства так же велико, как и у нас, хотя в другом направлении. И потому меня радуют ваши слова о том, что вы за границу не желаете ехать. Отношения ваши с женой, как и вообще все отношения мужей с женами в наше время (я думаю, именно в наше время. Я не люблю говорить про особенности нашего времени, но в отношениях мужей и жен, мужчин и женщин, во всех христианских странах, среди богатых и бедных, есть что-то особенное). Так отношения ваши с женою, мне кажется, испорчены тем духом не только непокорности, но враждебности женщин к мужчинам, задора, желания показать, что они не хуже их, что они могут делать всё то же, что и мужчины, и вместе с тем отсутствием нравственного, религиозного чувства, заменяющегося у женщин, когда оно и было, материнским чувством. Я думаю, что женщины совершенно равны мужчинам, но как скоро они выходят замуж и становятся матерями, в супружеской чете естественно происходит разделение труда. Материнские чувства поглощают так много душевной энергии, что ее уже не достает для нравственного руководства, и руководство это естественно переходит к мужу. Так это и было с тех пор, как мы знаем мир. Теперь же, когда после злоупотребления этим естественным порядком вещей, когда руководительство мужчины утверждалось грубым насилием, и женщины были освобождены христианством и еще раздражены разными нелепостями о равных правах (к[оторых] им и не нужно и никто, разумн[ый] чел[овек], и не хочет отнимать у них), женщины перестали повиноваться из страха мужчине и еще [не] начали не повиноваться, а представлять ему руководительство жизни из сознания того, что так лучше, и началась путаница и расстройство жизни, кот[орое] заметно во всех слоях общества и при всяких условиях.
С тем, что вы пишете об особенности христианского высшего жизнепонимания и различии его от других, состоящего в том, чтобы жить всем тем светом, к[оторый] есть в нас, и как все три жизнеп[онимания] часто перепутаны, я совершенно согласен. И очень рад, что вы так понимаете это. — Это очень важно.
Я теперь занят писанием краткого изложения своей, надеюсь, что и вашей веры и многих людей в катехизической форме. Хочется, чтобы это было ясно, коротко и бесспорно, т. е. чтобы и не вызывало к спору. Боюсь, что вы осудите меня за эту слишком большую смелость. Я сам боюсь того, за что взялся. Сначала мне показалось, что это легко и что я могу очень скоро сделать это; но чем больше я занимаюсь этим, тем более вижу трудности этого дела и, странное дело, тем более вижу необходимость этого и чувствую обязанность попытаться сделать, что могу. Что вы думаете об этом? Статью свою о патриотизме и христианстве (о Тулоне) я послал переводчикам. Хотя для вас в ней мало нового, я думаю, она не бесполезна будет для большого числа лиц, одуренных патриотизмом. Из Англии в последнее время получаю письма и книги, свидетельствующие о таком же христианском жизненном настроении и движении людей, как и то, которое происходит у нас. Писал ли я вам о Kenworthy, об его книге «Anatomy of Misery»? Теперь он прислал мне еще две небольшие книги, собрание статей — прекрасные.6 Содержание их — проповедь христианства, как учения, изменяющего жизнь людей и всего общественного и государственного строя, как последствия такого изменения.
Очень даровитый и горячий и цельный, без компромиссов, человек.
Если вам [есть] время читать, я пришлю вам.
Как вы живете? Проводите дни? Что и как работаете? Кто с вами? Что делаете с записками штундистов?7
Прощайте пока, пожалуйста, пишите чаще.
Л. Толстой.
10 мая 1894.
1 Письмо не сохранилось.
2 Письмо Хилкова к И. И. Горбунову неизвестно.
3 Ю. П. Хилкова получила разрешение и усыновила своих внуков.
4 Герман Фаст, баптист. Сопровождал в качестве переводчика американских квакеров Д. Беллоуза и Э. Брукса, приезжавших в Россию в 1892—1893 гг., и вместе с ними был у Толстого в Москве.
5 Иван Дмитриевич Ругин (р. 1866), бывший морской офицер.
6 См. прим. к письму № 136.
7 Вероятно, Толстой имеет в виду записки Тимофея Заяца, о которых писал ему Хилков в предыдущем письме. См. письмо № 69, прим. 5.
136. Джону Кенворти (John С. Kenworthy).
1894 г. Мая 15. Москва.
Dear Sir, — I have only just finished the two books,1 that you have sent me, and wish to express to you my gratitude for the books and their contents.
I cannot express to you the joy that I experience in seeing a man of your ability and sincerity working at the same work in which I have put my life — and not because I choosed this vocation, but because it is sole work in this our life, that is worth to work for.
I guess that you are in the same position, and I think that our task is to let people feel that in this life they have nothing else to do — as to help in the establishment of the kingdom of God, which cannot be established otherwise, than by establishing it in our own hearts by trying to be as perfect as is our Father in heaven.
Tell me please, if you have many co-workers. Is the religious feeling alive in the English workmen? Is it not stifled by socialistic doctrines? I like very much the difference, that you establish between Socialism ans Christianity. We cannot too much insist upon it. Christianity for to be powerful must be pure from all mélange of Dogmatism, Sentimentalism, Evangelism, as well as of Socialism, Anarchy, or Philanthropism.
Excuse my bad English, and believe me,
Yours with hearty sympathy,
Leo Tolstoy.
Милостивый государь, я только что кончил читать те две книги, которые вы мне прислали, и хочу поблагодарить вас и за присылку и за содержание книг.1
Не знаю, как выразить вам ту радость, которую я испытываю, видя, что такой способный и искренний человек, как вы, занимается тем же делом, на которое и я положил свою жизнь, и положил не потому, что избрал это призвание, а потому, что это единственное дело в этой нашей жизни, которое стоит делать.
Я полагаю, что вы находитесь в том же самом положении, и думаю, что наша задача заключается в том, чтобы дать людям почувствовать, что в этой жизни не может быть другого дела, как помогать установлению царства божия, — того, которое
