кажется, что ваше теперешнее положение не дает вам возможности этого. Я думаю, что это несправедливо, что нет такого положения, в кот[ором] нельзя бы было вести разумную жизнь и быть свободной. Я не говорю, что можно вести разумную жизнь и быть свободной и сохранить известное положение, но я говорю, что всегда и везде можно вести разумную, т. е. христианскую жизнь, и что эта христианская жизнь сама собой выведет из того положения, кот[орое] противно ей, и поставит в такое, кот[орое] ей свойственно.

Христианская жизнь ведь состоит в том, чтобы служить не себе, а богу — делать его дело. Его же дело состоит в том, чтобы разъединение и вражда людей между собой заменилась единением и согласием. Делать же это дело может человек, исповедуя истину и проявляя любовь. И для того, чтобы делать и то и другое, не может быть никаких препятствий.

Но поймите хорошенько то, что для того, чтобы делать это дело божие, надо быть твердо, несомненно убежденным, что в этом истина — так убежденным, чтобы на это полагать все силы своей души было бы так же естественно, как прежде вам было естественно полагать все силы души на удовлетворение своих личных желаний. Если же этого убеждения, этой веры еще нет, то надо приобрести ее. А чтобы приобрести ее, надо, как сказал Христос: если хотите узнать, правда ли мое учение, делайте, что я говорю, надо испытать эту жизнь, приучать себя к этой жизни и внутренним усилием и общением с людьми, жившими (все мудрецы мира и во главе их Христос) и теперь так живущими людьми. А чтобы это делать, тоже никакое положение не может препятствовать. Можно классной дамой вести более христианскую жизнь, чем нищей работницей или сестрой милосердия. Вообще же надо самому сознательно менять свое положение. Надо блюсти в себе и растить вложенное в нас семя божие и жить сообразно с этим. Если же такая жизнь несообразна с тем положением, кот[орое] вы занимаете, тогда вас заставят переменить это положение, т. е. выгонят, а не вы перемените его. Вот что я думаю по поводу сделанных вами мне вопросов. Очень буду рад, если эти мысли вам придутся по сердцу и окажутся справедливые.

Л. Толстой.

22 сент. 94.

Печатается по листам 57, 59 и 60 копировальной книги.

Софья Дмитриевна Чалина (р. 1874) — классная дама в Институте принцессы Ольденбургской в Петербурге. В письме от 5 сентября 1894 г. она писала о том, как она остро переживает несправедливость своего привилегированного социального положения, и просила у Толстого совета, как ей быть.

234. В. Г. Черткову от 22 сентября.

235. М. Л. Толстой.

1894 г. Сентября 26. Я. П.

Мама дала мне дописать этот листок, но я так много хотел бы сказать и Леве, и Маше и так неспособен этого сказать теперь хорошо, что листок пропадет даром. Я ездил покупать яблони и испытываю, как всегда после практических дел, стыд и неловкость и вместе с тем глупую озабоченность. Работа моя всё двигается, как мне кажется, но не знаю, правда ли; знаю только, что она для души мне была на пользу. В журнале Ив[ана] Ив[ановича]1 надо открыть отдел «о земельной собствен[ности]». У меня есть новые немецкие материалы.

Впервые опубликовано в журнале «Современные записки», Париж, 1926, XXVII, стр. 232. Письмо представляет собой приписку к письму С. А. Толстой к Марье Львовне с датой рукой С. А. Толстой: «26 сентября 1894».

1 Задуманный, по мысли И. И. Горбунова-Посадова, рукописный сборник, выходивший под названием «Архив Л. Н. Толстого» в Москве с 1894 по 1896 г. См. т. 87, стр. 292.

* 236. Е. С. Денисенко.

1894 г. Октября 1. Пирогово.

Прочли мы недавно, милые друзья Леночка и Иван Васильевич,1 письмо твое, Леночка, к Соне и только узнали о вашей тяжелой болезни И[вана] В[асильевича] и очень огорчились этим. Теперь же, приехав в Пирогово,2 где не застали Верочку и Варю (они уехали в Оптино к Машеньке сестре), нашли подтверждение в ваших письмах, что болезнь всё продолжается. Всей душой сочувствую вашему горю и надеюсь, что оно пройдет скоро. Я был лет 20 тому назад также тяжело болен ревматизмом, и ничто не помогало, и потом прошло вдруг всё, не знаю от чего — от пиявок ли, кот[орые] тогда поставили к ноге, или от массажа. Я думаю, что массаж самое полезное, главное же, безвредное. Опасаюсь я за внутренние средства, кот[орые] вам дают. Не может это быть не вредно для общего состояния организма, и я бы советовал вам воздерживаться от этих внутренних приемов. — Еще думаю я, что всякая болезнь имеет свое течение и что надо терпеливо переносить, терпеливо ожидать, стараясь от нетерпения не повредить себе. Очень трудно это, но все-таки, я думаю, легче переносить всякое горе и всякое страдание, когда принимаешь его, как должное и нужное. Помогай вам бог, милые друзья. Надеюсь, что ты, Леночка, будешь извещать нас и дашь нам хорошие известия.

Целую вас.

Л. Толстой.

Датируется согласно пометке на автографе рукой адресата: «1 октября 94», подтверждаемой содержанием.

Елена Сергеевна Денисенко (1863—1940) — племянница Толстого, дочь Марьи Николаевны Толстой.

1 Иван Васильевич Денисенко (1851—1916), муж Е. С. Толстой, в 1894 г. занимал должность председателя Воронежского окружного суда.

2 Толстой поехал в Пирогово вместе с T. Л. Толстой 1 октября и пробыл там два дня.

237. М. Л. Толстой.

1894 г. Октября 3. Я. П.

Вчера послал тебе письмо,1 нынче только о ноге.2 Как бы Таня тебя не пугала. Pas pour cette fois.3 Целую вас. У нас всё очень хорошо.

Впервые опубликовано в журнале «Современные записки», Париж, 1926, XXVII, стр. 233.

1 Письмо это неизвестно.

2 Во время возвращения из Пирогова верхом в Ясную Поляну Толстой сильно ушиб ногу и по возвращении домой чувствовал себя не совсем здоровым.

3 [Не на этот раз.]

* 238. И. М. Трегубову.

1894 г. Октября 3. Я. П.

Мне очень жаль, Иван Михайлович, что я до сих пор оставил ваше письмо без ответа, тогда как хотел отвечать тотчас же по получении его. Дело в том, что я получил его перед самым отъездом к брату, где пробыл два дня и оттуда приехал не совсем здоровый, так что пропустил вчерашнюю почту. Не думайте, чтобы ваши страдания были чужды мне: я их переживал и переживаю и потому всей душой сочувствую вам и желал бы помочь вам так же, как желал бы помочь себе. Но в таких делах, в наших падениях, совершенно противных нашему сознанию, когда точно перевертывается на минуту человек вверх дном, и то, что властвует и должно властвовать и должно быть наверху — духовное разумное — вдруг спускается куда-то вниз, исчезает и подпадает под власть телесного, животного, бессмысленного, которое поднимается вверх и властвует, в таких делах помочь нельзя: это последствие предшествующих грехов, которые должны иметь свое наказание. Это вроде того, что если я въехал в рытвину и меня толкнуло передней осью, то нечего удивляться, что толкнет задней, и избавиться от этого толчка нельзя; надо его переносить и не заезжать вперед в рытвины; или как то, что у меня родится полынь вместе с хлебом от того, что плохо вспахал. Делать больше нечего, как ожидать спелости и хлеба и полыни и жать, потом отбирать, а главное, вперед учиться не делать огрехов. Я хочу сказать этим, что не надо отчаиваться и от того, что уродилась полынь, перестать пахать, а надо, напротив, пожиная полынь, сеять следующий посев такой, в котором бы не было полыни. — Многие грехи наши, особенно когда уже мы давно перестали делать то, что их производило, и живем, ждем плодов добрых от более доброй жизни, когда эти грехи проявляются в нас своими последствиями, удивляют, ужасают нас; так это бывало много раз со мной; но не надо ужасаться, это только значит то, что ты не расчелся еще с грехом, и, как в пушкинском «Выстреле», грех требует от тебя расчета, тогда как ты думал, что ушел от него. Это карма в этой жизни.1 Факт греха ведь не грех, самый грех это то душевное состояние, которое его вызывало. В вашем случае это признание того, что телесное наслаждение, известное телесное наслаждение есть благо и что можно поставить его себе целью жизни. Самый же грех есть только неизбежное последствие этого ложного душевного состояния. — Избегайте греха теперь, устраняйте всё то, что нарушает настоящее христианское, любовное, служебное состояние души, вызывайте в себе сознание того, кто вы и зачем вы живете здесь, и вы пожнете плоды этого в будущем; последствия же прежнего греховного состояния всё реже и реже будут проявляться; может быть, уже и кончились.

Вот всё, что могу сказать вам. Говорю же то, что сам для себя думаю и делаю. Хорошо это сказано в статье, которая, кажется, у сына Льва, что у нас три могучие учителя: нужда, болезнь и грех. Грех высший учитель, если только мы понимаем его учение так, как вы понимаете. Как важно одно то смирение, которым он награждает нас. Я знаю это по себе. Ищите царства божия, которое внутри вас, и правды его, а остальное приложится вам, т. е. ищите наивысшего доступного вам душевного состояния (это состояние наибольшей любви), и остальное всё будет хорошо, и перенесете легко последствия грехов прошлого, и они всё реже и реже будут повторяться, и не впадете в уныние.

Л. Толстой.

На конверте: Москва, Долгий пер. у Девичьего поля, д. Нюнина. Ивану Михайловичу Трегубову.

Датируется на основании почтового штемпеля получения: «Москва, 4 окт. 1894».

Ответ И. М. Трегубову на его письмо от 27 сентября 1894 г.

1 См. объяснение Толстым этого термина в письме № 282, прим. 1.

* 239. Д. П. Маковицкому.

1894 г. Октября 5. Я. П.

Дорогой Душан Петрович,

Что вы не откликнетесь? Хорошо ли вы доехали домой и прошел ли болеть ваш палец? Я очень рад был тому, что вы были в Костроме и сблизились с нашими друзьями.1 По их отзывам я вижу, что вы близко сошлись с ними и сошлись на том, что одно прочно соединяет людей, на исповедании одной истины и служении одному делу. Кроме желания вызвать вас на ответ и получить от вас известия о вас, пишу вам еще для того, чтобы спросить вас о том, что вы знаете о Eugen Heinrich Schmitt в Будапеште, Festung Herrengasse, 58. Он принадлежит к союзу Religion des Geistes и писал в их журнале очень хорошие статьи. Я в переписке с ним. Если вы ничего