(мнимую) сходку, кот[орой] не было, а были только несколько десятков студентов, дожидавшихся ответа ректора на их просьбу о пересмотре дела об исключении 3-х их товарищей. Студенты спокойно расходились, когда влетели жандармы и полиция, и студентов не выпускали, а переписывали.1 Всё это нарочно (может быть, и действительно нарочно) делается для того, чтобы раздражить студентов (последнее время, вследствие своей организации землячеств, старающихся не нарушать спокойствия и легальности) и вызвать в них и в лицах, связанных с ними, нехорошие чувства к молодому царствованию, на кот[орое], особенно молодежь, студенты возлагают самые радужные ожидания. И это ужасно жалко.
Если вы разделяете мой взгляд, то не можете ли вы помочь советом или делом молодому человеку. Его смелая мысль состоит в том, чтобы просить аудиенции у государя и рассказать всё дело, или, если не удастся, написать прошение и подать где-нибудь на улице. Мое мнение, кот[орое] я высказал студентам, бывшим у меня, то, что лучше всего написать письмо или письма от родных лиц студентов государю, так как лично говорить с ним едва ли удастся. Прошение могут не принять, как незаконное по своей коллективности. — Вы лучше меня знаете, что можно и что больше обещает успех, и так, верно, скажете и сделаете. Если же всё это невозможно и вам неприятно мое обращение к вам, то, пожалуйста, простите меня и верьте искренному уважению любящего вас
Л. Толстого.
11 декабря 1894.
1 Ближайшим поводом для выступления студентов Московского университета в начале декабря 1894 г. явилась лекция проф. В. О. Ключевского об умершем Александре III. Своим откровенно монархическим духом она вызвала негодование студентов, тут же, на лекции, заявивших свой протест. За это свыше пятидесяти студентов были приговорены к административной высылке на три года без права проживания в столицах и университетских городах. См. В. И. Орлов, «Студенческое движение Московского университета в XIX столетии», изд. политкаторжан, М. 1934, стр. 265—273.
Ответ А. Ф. Кони неизвестен.
295. П. К. Новицкой.
1894 г. Декабря 11. Москва.
11 декабря 1894.
В чем суть того дела, кот[орое] должно идти параллельно строго выдержанной жизни? спрашиваете вы.
Дело, кот[орое] мы призваны делать в жизни, — двоякое, хотя и достигается одним и тем же действием: внешнее дело состоит в том, чтобы своей жизнью содействовать установлению царства божия на земле, т. е. замене вражды, борьбы и разъединения — согласием, взаимной помощью и единением, такого состояния, при кот[ором] копья были бы перекованы на серпы… и т. д. Содействовать этому1 мы можем правдивостью в2 словах и делах; внутреннее дело состоит в совершенствовании, в приближении к богу. Будьте совершенны, как Отец ваш небесный. Для того же, чтобы постоянно совершенствоваться, нужно увеличивать в себе любовь, т. е. расширять круг своей любви, любить не за то, что нам приятно, а любить, как бог любит существа, — только затем, чтобы желать и доставлять им благо. Для того же, чтобы увеличивать в себе любовь, нужно только не мешать ей проявляться и расти. Она всегда сама собой стремится к увеличению. Мешают же проявлению любви соблазны.3 Соблазны же состоят в том, чтобы считать своим благом и целью своей жизни благо животной личности, а не увеличение любви. Увеличение любви и есть то действие, посредством которого достигаются обе цели — и содействие установлению царства божия и достижение наибольшего совершенства. Оно же — это4 увеличение любви — и дает людям такое благо, которое заменяет все те мнимые радости соблазнов, которые оно исключает. И не надо думать, что жизнь, посвященная5 увеличению любви, есть жизнь мрачная, несчастная, исполненная лишений. Напротив, такая жизнь имеет за собой более вероятий счастья, даже земного, чем жизнь мирская, имеющая целью блага животной личности. Такая жизнь не исключает всех самых доступных всем радостей, доставляемых и природой, и весельем, и пением, и дружбой, и общением с людьми и животными.6 Вот вкратце мои ответы на ваши вопросы. Очень был бы рад, если бы они удовлетворили вас.
Лев Толстой.
Печатается по листу 172 копировальной книги. Впервые опубликовано (с разрешения Толстого и с его поправками) в журнале «Вопросы философии и психологии» 1896, кн. 32, № 2, стр. 168—169. Разночтения печатного текста приводятся в примечаниях.
П. К. Новицкая (р. 1874) из Бессарабии — по окончании гимназии с 16 лет работала гувернанткой.
Ответ на три письма: от 9 сентября, 16 и 20 ноября, с вопросами о смысле жизни.
1 Вставлено в печатном тексте: служению истине
2 Вставлено в печатном тексте: в мыслях,
3 Следующие две фразы в печатном тексте переделаны так: Соблазны состоят в ложном учении о том, что благо животной личности может быть целью жизни. И потому для увеличения любви надо разрушать ложь, т. е. служить истине, быть правдивым в мыслях, словах и делах, так что обе цели — и содействие установлению царства божия и внутреннее совершенство, увеличение любви — достигаются одним и тем же служением истине.
4 Вместо: увеличение любви в печатном тексте: служение истине
5 Вместо: увеличению любви в печатном тексте: служению истине
6 После слов: и животными в печатном тексте добавлено: только бы эти радости не противоречили любви и истине.
296. М. А. Сопоцько.
1894 г. Декабря 11. Москва.
Спасибо за ваше доброе письмо. Я думал, что он1 еще в Москве, и хотел идти к нему, но он в Ярославле. Очень бы хотел исполнить ваш совет и написать ему. И непременно сделаю, если бог положит на душу.2 Что вы? П[авел] И[ванович]3 говорил мне, что вас не пускают.4 В Москве я ничего не могу сделать. Кони могу написать.5 Куда адресовать письмо? Достаточен ли этот адрес?
Л. Толстой.
Печатается по листу 179 копировальной книги. Впервые опубликовано в «Летописях», 2, стр. 138. Датируется на основании пометки рукою Т. Л. Толстой на письме Сопоцько от 7 декабря 1894 г., на которое Толстой отвечает.
1 Михаил Николаевич Шарапов (1874—1895), сын ярославского купца, брат жены П. И. Бирюкова, страдавший алкоголизмом.
2 Письмо Толстого к М. Н. Шарапову неизвестно.
3 П. И. Бирюков.
4 Сопоцько находился под надзором полиции, и ему был запрещен въезд в столицы.
5 Письмо к А. Ф. Кони неизвестно.
297. М. Л. Толстой.
1894 г. Декабря 11—12. Москва.
Милая Маша, получили нынче твое длинное письмо к Тане и такое хорошее,1 если бы только не было в нем неутешительных вестей об Андр[юше].2 Жизнь и смерть не в нашей власти.
И надо делать, что можно, но всегда помнить это и быть готовым расставаться со всеми. Я рад, что ты там облегчаешь тяжесть Соне и Илье. Мама тебе, верно, пишет о Кожевн[икове]3 и Роте4 и их суждениях.5 Мне не так грустно, как ей, п[отому] ч[то] не верю в безнадежность положения. Духовная сила всемогуща и может проснуться всякую минуту. Целую тебя, Соню и детей. Илья, верно, на выборах.
Сейчас Ел[ена] Пав[ловна]6 прислала мне тульский адрес гос[ударю] с намеками на конституцию.7
Т[аня] была тронута твоим письмом. Она нынче вечер у Ек[атерины] Ив[ановны].8
На обороте открытки: Московско-Курской жел. дороги. Станция Бастыево. Марье Львовне Толстой.
Впервые опубликовано в журнале «Современные записки», Париж, 1926, XXVII, стр. 234—235. Датируется по почтовому штемпелю отправления: «Москва 18 12/12 — 94».
1 Письмо это неизвестно.
2 Андрее Ильиче Толстом (1894—1920), восьмимесячном внуке Толстого.
3 Алексей Яковлевич Кожевников (1836—1902), психиатр и невропатолог, с 1884 г. профессор Московского университета.
4 Владимир Карлович Рот (1848—1916), невропатолог, с 1895 г. профессор Московского университета.
5 О болезни Л. Л. Толстого.
6 Елена Павловна Раевская (1839—1907), вдова друга Толстого Ивана Ивановича Раевского (1833—1891).
7 Николаю II представителями земств, в том числе и тульского, были поднесены адреса с робкими пожеланиями либеральных реформ. Николай II в своей ответной речи 12 января 1895 г., обращенной к представителям земств, ответил тем, что назвал все эти пожелания «бессмысленными мечтаниями». См. статью Толстого «Бессмысленные мечтания» в т. 31.
8 Е. И. Баратынская.
298. В. Г. Черткову от 18 декабря.
* 299. Карлу Грунскому (Karl Grunsky).
1894 г. Декабря 19. Я. П.
Посылаю вам небольшую статью,1 служащую ответом на предлагаемые мне вопросы по случаю выраженных мною мыслей в последней моей книге. Если вам это удобно, напечатайте ее в вашем журнале. —
Только, если будете печатать, поручите, пожалуйста, перевод человеку, хорошо знающему русский язык. Мне очень бы было неприятно, если бы в короткой статье этой вкрались неточности или неясности. Если вы не торопитесь, то пришлите мне для просмотра корректуру. От всей души желаю успеха вашему делу и братски приветствую вас. Статья эта послана мною и в Англию для напечатания в Daily Chronicle.
Лев Толстой.
19/31 декабря 1894 г.
Печатается по присланной адресатом фотокопии с автографа. Автограф находился у Иоганнеса Геннингса (Johannes Hennings) в Любеке в Германии.
1 «Об отношении к государству. Письмо к редактору английской газеты». В немецком переводе напечатано в журнале Грунского «Neues Leben» 1895, № 4, под заглавием «Wie verhält sich ein Christ zur Regierung» («Как относится христианин к правительству»).
* 300. Сесилю Гранту (Cecil Grant).
1894 г. Декабря 22. Москва.
Dear Sir.
You are quite right in working, as you work as teacher, and I am sure, that you do a great deal of qood to your pupils. We can not change at our will the conditions of our life, but we can profess the truth, though even it were to condemn us. And that is what yon do; therefore I was glad to get your letter and I also love you.
Leo Tolstoy.
22 December 1894.
Вы совершенно правы, работая так, как вы работаете, в качестве учителя, и я уверен, что вы приносите много добра вашим ученикам. Мы не можем по своей воле изменять условия нашей жизни, но мы можем исповедовать истину даже тогда, когда это ведет к осуждению нас. Это — то самое, что вы и делаете; поэтому я был рад получить ваше письмо, и я также люблю вас.
Лев Толстой.
22 декабря 1894.
Сесиль Грант — преподаватель в Allhallows school в Ганитоне (Англия). В письме от 15/27 ноября он обратился к Толстому с вопросом, продолжать ли ему работать учителем, или заняться земледельческим трудом.
* 301. И. Д. Гальперину-Каминскому.
1894 г. Декабря 23. Москва.
Долго не отвечал на ваше письмо, Илья Дмитриевич,1 и потому, что всё время очень занят, и потому, что мне нечего ответить на главный вопрос вашего письма, почему моя жизнь такова, какова она есть? Я знаю всем существом моим, почему она такова, но разъяснить этого не могу, п[отому] ч[то] разъяснить это значит написать свою самую задушевную автобиографию. А я не имею ни времени, ни охоты заниматься этим. Так много еще хотелось бы сделать, и так мало остается времени. Не советовал бы
