есть действие разума, если она употреблена на разрешение вопроса жизни, и к[оторая] есть действие ума4, если она направлена на разрешение каких бы то ни было других вопросов, кроме вопроса о том, зачем я живу. (Ответы бывают самые первобытные, наивные, сводящиеся к тому, что живу для своего удовольствия, для произведения детей, для приобретения для них денег и т. п., но ответы всегда есть: без них не может жить человек.) Разумное разрешение — следующее действие разума — состоит в том, чтобы найти пути для достижения той цели, кот[орую] он поставил себе. Как скоро же найдены эти пути, то человек так и поступает и не может поступать иначе. Так вот в чем состоит разум и в чем его действие. Это высшая божественная сила, к[оторая] дана человеку, и, как я вам писал, она сама не двигает, но дает направление движению. Сама жизнь есть движение (воля Шопенгауера), направление этого движения дается разумом. В той. степени развития, на кот[орой] мы находимся, движение это, направленное разумом, выражается любовью. Вот то простое жизнепонимание, кот[орое] я более или менее ясно высказывал во всех своих писаниях. Вы говорите, что вы не понимаете этого, а между прочим, мне кажется, понять это нетрудно, и потому я думаю, что если вы не понимаете этого, то только п[отому], ч[то] у вас есть другое установившееся не жизнепонимание, а миропонимание, кот[орое] стоит вам на дороге и мешает вам понимать. Вы отчасти и высказываете это миропонимание в вашем письме. Хотелось бы его выписать, но, надеюсь, что вы его помните. Простите меня, но это ваше миропонимание не имеет никаких оснований. Сущность его в том, что знания, почерпнутые вами из внешнего мира, наблюдения над явлениями жизни людей, животных и всего материального, познаваемого нашими чувствами мира, суть действительные, несомненные знания, на кот[орых] зиждутся все остальные и, главное, наши знания о своих внутренних движениях. У вас есть 1) ум, 2) эстетич[еское], 3) нравств[енное] и 4) религиозное сознание, кот[орые] вам кажутся чем-то непонятным, как вы называете, стихийным, тогда как только всё это, только не так перепутанно, как это у вас, вы несомненно и твердо знаете, как сознание-разум-разумение. Разница в том, что вы считаете, что действительно, реально, доступно знанию прежде всего материальное, пространственное и временное, а что всё духовное, непространственное и невременное есть только произведение этого понятного материального мира, тогда как в действительности это как раз наоборот. Для целей практических, для устройства телефона, даже для исследования вопроса о происхождении видов, эта ваша точка зрения не только правильна, но и необходима, но для исследования самых основных вопросов жизни эта точка зрения не только неправильна, но совершенно извращает те предметы, кот[орых] она касается. Всё пространственное и временное, которое кажется столь понятным, мы в сущности не можем действительно знать. Те надетые на нас очки пространственного и временного, мимо кот[орых] мы не можем смотреть на явления материального мира, делают для нас невозможным какое-нибудь действительное, точное понимание сущности материальных явлений. Знаем мы точно и вполне только духовный мир своей жизни, того, что мы сознаем разумом. Здесь только знание полное и точное. И потому жизнь — и миропонимание будет правильное только тогда, когда исходной точкой знания будет духовный мир, а знания из области материального мира будут только выводами, добавлениями, последствиями знания мира духовного. Миропонимание же, кот[орое] будет ставить в основу знания из мира внешнего, материального, основанного на данных наших чувств, и из этих знаний будет выводить явления духовного мира, как нечто неизвестное, будет всегда сложным, неясным и путаным, как оно и есть. Вы говорите, почему у Бисмарка есть ум, а не разум? И про себя говорите: может быть, и я лишен этого свойства.

Разум есть сознание своей жизни и познания ее смысла и назначения и отыскивания пут[ей], по кот[орым] человек может исполнить это назначение. Ум есть способность видеть отношение явлений между собою и может видеть цели не разумные.

Разум для достижения своих целей всегда пользуется умом, но ум может быть употребляем для целей совершенно не разумных.

Впервые опубликовано (небольшой отрывок) в Б, III, стр. 436—437. Письмо написано в несколько приемов. Публикуется в двух вариантах. В записи Дневника от 6 октября 1895 г. отмечено: «Написал длинные письма: Бодянскому и Меньшикову» (т. 53, стр. 59). Письмо Бодянскому датировано Толстым: «2 окт. 95». Почтовый же штемпель на конверте посланного письма Меньшикову: «Почтовый вагон 6 окт. 1895». На основании этого помечаем письмо 2—5 октября.

Ответ на письмо Меньшикова от 24 сентября 1895 г.

1 Каспар Гаузер — см. т. 53, стр. 516.

2 Я мыслю, следовательно я существую.

3 Зачеркнуто: И свойство разума таково, что он не может успокоиться до тех пор, пока не получит ответа.

4 В рукописи по описке стоит: разума

* 182. А. М. Бодянскому.

1895 г. Октября 5. Я. П.

Дорогой Александр Михайлович,

Я получил ваши два первые письма и ответил на них. Надеюсь, что вы получили. Известите. Вчера же я получил в одном пакете ваши письма ко мне и письмо к Маше. С мыслями, выраженными в первом письме, о том, что в жизни людей не увеличивается свобода и не уменьшается насилие, — я совершенно несогласен и, признаюсь вам, удивляюсь, для чего вы поддерживаете такой не только не нужный, но вредный и безнравственный софизм. Я не могу с этим согласиться, п[отому] ч[то] постоянное движение вперед и нравственное совершенствование всех существ и людей, всё большее и большее объединение всех людей разумом, проявляющим любовь, как вы сами это говорите в другом месте, есть основной закон жизни, без веры, в к[оторый] не мож[ет] б[ыть] никакого смысла в существовании.

То же, что вы говорите в другом письме о заблуждении людей, признающих материю чем-то реально существующим, совершенно, по моему мнению, справедливо, и я недавно только об этом самом предмете писал письмо Меньшикову. Тоже согласен совершенно и с вашим изложением того, чтó есть разум. Всё это хорошо. Но если вы спрашиваете меня: продолжать ли это? я скажу — нет. Bo-1-x, п[отому] ч[то] для того, чтобы писать эти философские рассуждения надо еще больше углубиться в это, изучить всё то, что было уже сказано по этому предмету, выработать еще более точный способ выражения; во-2-х, п[отому] ч[то] таких рассуждений в этой области уже и так слишком много. Вы сами верно говорите, как сильны духоборы именно тем, что они не развращены научно искусств[енным] воспитанием.

В-3-х, главное, п[отому] ч[то] силы наши нам лучше всего употреблять на писание самых простых, доступных простым людям вещей о том, как жить и почему так жить. Вы уже, помнится, писали в этом роде. И я думаю, что это самое наше дело и на него, на служение простым людям, надо нам полагать все свои силы. —

Простите, что пишу мало и плохо. Bo-1-x, тороплюсь, много дела, Во-2-х, вы меня напугали,1 и боюсь, что письмо не дойдет до вас.

Любящий вас

Л. Толстой.

5 окт. 95.

Печатается по листам 62, 65 и 66 копировальной книги.

Ответ на два письма Бодянского (оба без даты, с почтовым штемпелем на конверте: «Харьков 21. IX. 1895 г.»), представляющие собою философские рассуждения — одно на девяти, другое на тринадцати страницах. В первом письме Бодянский говорит о свободе и формах насилия, во втором — о материализме.

1 В конце своего письма Бодянский писал: «Хотелось бы получить от Вас слово по этому поводу, но не знаю, как это сделать. Дело в том, что я нахожусь в отношении получения корреспонденции во власти полного произвола здешнего жандармского начальства: захочется им иметь Ваш автограф — и ничего не поделаешь».

* 183. М. О. Меньшикову.

1895 г. Октября 5. Я. П.

Дорогой Михаил Осипович,

Прилагаю письмо Трегубова. Вставки и изменения его я одобряю, кроме пунктов 3 и 4, кот[орые] не важны.1

Очень бы хорошо было, если бы можно было напечатать эту статью хотя в сокращенном виде.

Недели три тому назад я получил письмо от Гайдебурова2 и не отвечал ему, п[отому] ч[то] адрес его был неопределенный. Если он теперь в Петерб[урге], пожалуйста, поклонитесь ему от меня и скажите, что предложение его очень мне сочувственно, но я едва ли буду печатать эту повесть в России, да и где-нибудь, п[отому] ч[то] она далеко не кончена и стала мне противна. Попросите его извинить меня, что не отвечал ему, и поблагодарите за присланную вырезку.3

Слежу за той ложью посредством легких искажений, умолчаний и намеков, кот[орая] распускается против вас по случаю вашей статьи о Вязем[ском], и всей душой сочувствую вам.4 Мое первое впечатление, когда я читал Дознание, было то, что оно справедливо, распутывает паутину лжи, но жалко что для этого приходится говорить дурное о мертвом. Но Пушкин не прав, и одна истина дороже тьмы возвышающих нас будто бы обманов.5

Любящий вас Л. Толстой.

Приписка на письме И. М. Трегубова к Меньшикову:

Сделайте мне, пожалуйста, большое одолжение.

В Петербурге есть некто г-н Маршал,6 англичанин. Ему Бирюков поручил перевести статью о духоборах, а между тем я послал эту же статью для перевода в Англию. Надо остановить Маршала в его переводе. Найти Маршала можно через Ив[ана] Ив[ановича] Горбунова, к[оторый] теперь в Петербурге и, верно, теперь видится с вами. Очень обяжете.

Ваш Л. Толстой.

Дата определяется написанным одновременно письмом к И. М. Трегубову от 5 октября 1895 г.

1 Речь идет о напечатании в «Неделе» статьи П. И. Бирюкова о религиозном движении среди кавказских духоборов и о гонении на них со стороны русского правительства. В письме своем к Меньшикову от 27 сентября 1895 г. Трегубов предлагал сделать в статье Бирюкова несколько поправок, из них третья касалась детали о посещении П. В. Веригина в ссылке его братьями, а четвертая — того, что казаков, производивших: «экзекуцию» над духоборами, пришлось заменить другими, так как они «заскучали».

2 Прослышав о новой повести Толстого, П. В. Гайдебуров в письме от 3—15 сентября умолял Толстого дать эту повесть для напечатания в редактируемую им «Неделю».

3 Речь идет о вырезанной из газеты «Gil Blas», № 5745 от 11 августа 1895 г., статье некоего Goutéaire’a «La religion de l’avenir d’après Zola» («Религия будущего по Золя»).

4 Статья Меньшикова «Дознание» («Книжки Недели» 1895, 7, стр. 191—232) разоблачала легенду о некоем князе В. В. Вяземском (1811—1892), помещике Серпуховского уезда Московской губ., как о великом подвижнике, который якобы роздал все свое имение крестьянам, жил отшельником на берегу реки Нары, питаясь добровольными приношениями крестьян, и умер в глубокой старости, никем незамеченный и неоцененный. Статья Меньшикова вызвала в печати