25 декабря 1895 г., № 354, открытое письмо, в котором признавал Толстого, как агитатора против участия в воинской повинности, виновным в смерти Дрожжина. Это письмо Шпильгагена было тогда же переведено на русский язык и издано отдельной брошюрой под заглавием «Открытое письмо к гр. Л. Н. Толстому Фридриха Шпильгагена», СПб. 1896.
* 39. М. М. Холевинской.
1896 г. Конец февраля. Никольское-Горушки.
Дорогая Марья Михайловна.
Сейчас прочел ваше письмо к Тане1 и не могу вам выразить, как оно огорчило меня. Виною всему я, и меня-то оставляют в покое, а мучают по выбору — мне кажется, они это нарочно делают — тех людей, кот[орым] труднее всего переносить эти их нравственные истязания. И вот они выбрали вас.2 Хочу попробовать написать в Петербург о том, что если они хотят противодействовать вреду, кот[орый] я произвожу, то им следует направить свою деятельность не на кого другого, как на меня.3— Самое главное, мне кажется, в этого рода делах — то, чтобы не дать им извращать роли и не позволять им становиться в роли обвинителей, ни себе в роли обвиняемых, или, что хуже всего, признающего свою вину и желающего скрыть ее. Я рассуждаю об этом теоретически, очень мож[ет] быть, что на практике я не сумел бы удержать свое положение, но теоретически я все-таки считаю, что нужно не забывать своего положения обвинителя и обличителя того самого, вследствие кот[орого] они употребляют против нас насилие. Они могут отбирать, жечь книги, перевозить из места в место, сажать в тюрьмы, но судить они не могут, п[отому] ч[то] они подсудимые, и совесть всего человечества и их собственная судит их. И потому единственное, что мы можем сказать им, это никак не разъяснение наших поступков, а указание им их недоброй и нечестной деятельности и добрый совет оставить ее как можно скорее. Если я могу считать себя виноватым, то только в одном, в том, что я, зная истину, слишком слабо, только в ограниченном кругу, распространяю ее. Если чиновник узнает, что крестьяне составили приговор о том, чтобы пойти рубить телеграфные столбы, не зная той ответственности, кот[орая] ожидает их за это, то чиновник этот наверное сочтет себя обязанным предупредить крестьян об ожидающей их ответственности и сочтет себя кругом виноватым, если не откроет крестьянам тот высший закон, кот[орый] он знает. Точно так же и мы, зная тот высший закон, по кот[орому] люди, служащие насилию, подвергаются огромной ответственности перед богом и людьми, мы никак не можем быть виноваты в том, что открываем эту ответственность, а можем быть виноваты только в том, что, зная истину, не сообщили ее людям. Заключение вашего письма, в кот[ором] вы говорите, что только бы помнить о том ответе, кот[орый] придется дать перед богом, очень порадовало меня. Только бы помнить, что вся жизнь наша есть исполнение данного нам посланничества, и ничего не страшно, и всё легко. Только чтобы опереться на гранитную скалу, надо совсем стать на нее. Помогай вам бог, живущий в вас. Братски целую вас.
Л. Толстой.
Печатается по листам 62 и 63 копировальной книги. Дата определяется содержанием.
Мария Михайловна Холевинская (р. 1858) — земский врач в Крапивенском уезде Тульской губернии. В 1893 г. была арестована за распространение запрещенных книг Толстого и через 2 месяца освобождена. См. т. 66, письмо к А. Ф. Кони, стр. 455—456.
1 Татьяне Львовне Толстой. Письмо это неизвестно.
2 Речь идет об обыске, произведенном жандармами у Холевинской, во время которого ими была отобрана визитная карточка Т. Л. Толстой с указанием «дать неизвестному, но надежному» человеку, сочинение Толстого «В чем моя вера?», что подтверждало предъявленное Холевинской обвинение в пропаганде запрещенных сочинений Толстого.
3 См. письма к министрам И. Л. Горемыкину и Н. В. Муравьеву от 20 апреля (№№ 69 и 70).
40. C. A. Толстой от 3 марта.
* 41. В. К. Петерсону.
1896 г. Марта 5. Никольское-Горушки.
Владимир Карлович,
Пока я был в Москве — я две недели, как уехал,1 — я не получал еще вашей книги; сюда же, в деревню, мне книг не пересылали. На днях я вернусь, если буду жив, в Москву и, вероятно, найду там вашу книгу и прочту ее.
Если буду иметь что-нибудь интересное сказать вам по ее поводу, в чем не сомневаюсь, судя по вашему умению затрагивать очень интересные вопросы, то напишу вам.
Пока прошу верить моему уважению.
Лев Толстой.
5 марта. Ст. Подсолнечное, село Никольское.
Печатается по рукописной копии, сделанной О. К. Толстой. Дата копии. Год определяется письмом адресата.
Владимир Карлович Петерсон (1842—1906) — военный инженер, преподаватель академии Генерального штаба и постоянный сотрудник газеты «Новое время», писавший под псевдонимом «А-т».
Ответ на письмо Петерсона от 14 февраля 1896 г., в котором он мотивировал присылку Толстому своего романа «Осенние огни» (СПб. 1892, под псевдонимом «Гомо де ля Верит»).
1 21 февраля Толстой выехал из Москвы в имение Олсуфьевых Никольское-Обольяново и вернулся в Москву 9 марта.
* 42. И. Б. Файнерману.
1896 г. Марта 5. Никольское-Горушки.
Дорогой Исаак Борисович, книга г-жи Серон полна всякого рода ошибок, и возражать на ее утверждения не стоит.1 Для того же, чтобы ее ложное показание о вас не было где-нибудь перепечатано, я поправлю это место в том экземпляре, который один составитель моей биографии2 передал моей жене с тем, чтобы она отмечала всё то, что неверно, и исправляла. Я поправлю это место и попрошу составителя, чтобы он упомянул об этой ошибке. Мне же самому неудобно восстановлять истину в одном только пункте, когда вся книга кишит ошибками. Исправлять же всё некогда и незачем.
Что же это вы ничего не пишете про себя и свою жизнь в новом месте?3
Я живу теперь под Москвой у своих друзей Олсуфьевых. Отдыхаю от московской суеты и стараюсь в деревенской тишине делать то, что считаю волей бога.
Дай бог вам всего хорошего. Не изменяйте своих чувств ко мне, вы же мне так близки, как были с первого нашего сближения. Близки вы мне, как и все те, кто верит и служит тому же, для всех одному и тому же богу.
Любящий вас
Л. Толстой.
Знаете ли вы учение Рабиновича?4 Он писал мне, прислал свои проповеди, и сын его ходит ко мне. Я не думаю, чтобы это учение имело будущность.
Гораздо мне ближе по духу замечательный талмудист и очень очищенно и высоко понимающий это учение еврей Эфрос.5 Знаете ли вы про него? (Он издал талмуд и подарил мне. Не нужно ли вам?) Эфрос признает Христа не Мессией, а одним из мудрых учителей жизни, и это воззрение мне гораздо ближе, чем неясное и неопределенное положение Рабиновича.
Соединение еврея и христ[ианин]а может быть не на признании божества Христа, а на признании божественности человека, возможности божественной жизни для всех людей, — на том самом, чему учил и Христос, и все еврейские мудрецы, и Сократ, и Будда, и Конфуций.
Прощайте пока, душевный привет вашей жене.
Л. Т.
Печатается по рукописной копии, сделанной О. К. Толстой. Дату копии «5 марта» дополняем годом на основании письма адресата.
Исаак Борисович Файнерман — см. т. 68, письмо № 90.
Ответ на письмо Файнермана от 18 февраля 1896 г., в котором он между прочим писал: «Сегодня мне дали читать книжку Анны Серон. В главе: «Крещение еврея» есть обо мне много неправды. Главная неправда это то, будто я принял православие с целью избавиться от воинской повинности. Думаю, что в этом случае не мне, а Вам бы хорошо было написать возражение».
1 Анна Сейрон (Anne Seuron, p. 1845), рожд. Вебер, родом из Бадена, жила в 1882—1888 гг. в качестве гувернантки в семействе Толстых; автор книги «Graf Leo Tolstoi», Берлин, 1875 (в русском переводе — «Шесть лет в доме графа Л. Н. Толстого», перев. с немецкого А. Сергиевского, СПб. 1895).
2 Рафаил Лёвенфельд (Raphael Löwenfeldt, 1854—1910), немецкий писатель, профессор по кафедре славянских языков Бреславльского университета, переводчик ряда произведений Толстого на немецкий язык.
3 Файнерман жил в это время в г. Вознесенске Херсонской губ., незадолго перед тем переехав туда из Полтавы.
4 Иосиф Рабинович (1837—1899), основатель иудео-христианской секты на юге России.
5 Об Эфросе, упоминаемом в письме, сведений не имеется.
* 43. Софии Бер.
1896 г. Марта 6. Никольское-Горушки.
Милостивая государыня,
В настоящую минуту я пишу вещи, которые едва ли скоро кончу. Ежели и когда кончу, очень рад буду предложить их вам для перевода. Теперь же есть у меня две статьи о патриотизме в форме писем,1 которые, сколько мне известно, не были переведены на итальянский язык (по-немецки они, вероятно, переведены). Если бы вы нашли эти статьи стоящими вашего труда, то я очень рад бы был предложить их вам. Итальянцам же, мне кажется, теперь особенно,2 нужнее всех других народов освободиться от ужаснейшего и губительнейшего суеверия патриотизма.
С совершенным уважением остаюсь готовый к услугам.
Печатается по машинописной копии. Дата копии, подтверждаемая датами писем адресата.
София Бер — переводчица некоторых произведений Толстого («В чем моя вера?», «О жизни», «Царство божие внутри вас» и др.) на немецкий и итальянский языки.
Ответ на письмо Бер от 25 февраля 1896 г. из Рима с просьбой доверить ей перевод на немецкий язык какого-нибудь нового произведения Толстого.
1 Имеются в виду письмо к М. Э. Здзеховскому от 10 сентября 1895 г. и «Патриотизм или мир»? — письмо к Джону Мансону от 2 января 1896 г. Первое из них было уже переведено на итальянский язык в 1895 г. неизвестным переводчиком («Christianismo е patriotismo», Милан, 1895), второе же — на немецкий язык самой Бер («Patriotismus oder Frieden». Vom Verfasser autorisierte Uebersetzung, Берлин, 1895).
2 После решительного поражения, нанесенного итальянским войскам абиссинцами в битве при Адуе 28 февраля 1896 г., приведшего к признанию независимости Абиссинии.
44. В. Г. Черткову от 7 марта.
45. С. А. Толстой от 8 марта.
46. М. Л. Толстой.
1896 г. Марта 9. Никольское-Горушки
Каждый день собираюсь тебе писать, дорогая Маша, и всё откладываю. Получили мы твои письма — мне и Тане. Я радуюсь тому, что ты живешь в Крыму, живи подольше, если, как я уверен, тебе твои хозяевы1 рады. Мало ли что я хотел бы для тебя (я и для себя мало ли чего хотел и хочу), т. е. хотел бы для тебя другой жизни, чем среди богатых людей пользоваться (даже не наслаждаясь ими) благами жизни, да что же делать, когда при наших слабых силах духовных это все-таки еще лучшее. Посылаю тебе письмо Леон[илы] Фом[иничны].2 Повторю то же, что она пишет: прочти письмо внимательно и с уважением. Она очень тонкокожая, эта толстая, хорошая, умная женщина. Да не скучай рожаться. Как
