въ сертукѣ, и женихъ въ сертукѣ. —
Родственникъ.
Уйду, уйду. Скажите только, — чтожъ, много ли взялъ Толя-то?
Беклешовъ.
Какой Толя тутъ?!… Человѣку 35 лѣтъ. Ничего не взялъ. Обманули его.
Родственникъ.
Нѣтъ, вы шутите, можетъ? Вѣдь у васъ родство не считается, а мы, старые люди, все думали… Вы мнѣ правду скажите… Какъ же такъ, ничего? вѣдь Иванъ Михайлычъ не бѣдный человѣкъ.
Беклешовъ
(останавливается противъ него, въ сторону).
Пускай разболтаетъ по городу. (Громко.) А вотъ какъ обманули. Посватался онъ два мѣсяца, ему стали говорить про приданое, онъ поделикатничалъ, сказалъ, что ничего не надо… Ужъ эти идеалисты! —
Родственникъ.
Глупость-то какая!
Беклешовъ.
Ну-съ, вотъ мы и ждали съ часу на часъ, давали чувствовать. Ничего. Онъ совѣстится; говоритъ: я свою репутацію потеряю, она мнѣ дороже приданаго… Я хотѣлъ объясниться прямо, онъ говоритъ: погоди, погоди, — а этотъ дуракъ, должно быть, и въ самомъ дѣлѣ подумалъ, что въ новомъ вѣкѣ денегъ не нужно, — ничего и не далъ до сихъ поръ. Вотъ и доделикатничались!.. Иванъ Михайловичъ, хорошо!.. Ну, да погоди жъ только….
ЯВЛЕНІЕ 2.
Входятъ молодые и гости. Поздравленія. Невѣста садится. Венеровскiй отходитъ.[301]
Венеровскій.
Ну что, готово все? (Къ родственнику.) И чего вы пристаете съ своими поздравленьями, ей Богу! Вѣдь васъ не просили. —
Родственникъ.
Чтожъ, Толя, я отъ души. (Тихо.) Вотъ только слышалъ, что не совсѣмъ благополучно насчетъ приданаго.
Венеровскій.
Что вы слышали? Какой вздоръ! Я и бралъ безъ приданаго. — (Отходитъ.) Чортъ ихъ возьми, еще эта дурацкая компанія…
ЯВЛЕНIE 3.
[Входитъ Петруша.]
Петруша.
Анатолій Дмитріевичъ, вы мнѣ братъ, но я считаю васъ просто человѣкомъ….
Венеровскій.
Сдѣлайте милость, оставьте эти глупости. Что вамъ?
Петруша.
Отецъ сказалъ, чтобъ вы ѣхали скорѣе ужинать; онъ благословить васъ хочетъ передъ отъѣздомъ… Надѣюсь, вы не поѣдете? Все это глупо. Я не раздѣляю. Я самъ оставляю домъ отца.
Венеровскій.
Хорошо. (Отходитъ съ Беклешовымъ къ сторонѣ.)
Беклешовъ.
Ну что, братъ? Я говорилъ. Вотъ вы, идеалисты, нашего брата, практика, не слушаете. Ну что? Жена есть, а денегъ нѣтъ.
Венеровскій.
Свиньи!
Беклешовъ.
Еще партія не проиграна. Я поѣду объяснюсь. Можешь выбирать теперь два пути: или ѣхать къ нему и увиваться, ластиться, ждать, — или ѣхать и прижать ее. Вотъ выбирай.
Венеровскій.
Ты, ей Богу, принимаешь меня Богъ знаетъ за кого. Ни того, ни другаго. Я поѣду, скорѣй только. Что, ты все устроилъ?
Беклешовъ.
Все. Веревки, сало… обо всемъ мы подумали… Чтожъ въ тарантасѣ и поѣдешь? А ты хотѣлъ карету…
Венеровскій.
Гдѣ мнѣ карету! мы бѣдные люди; кого же намъ удивлять, только бы «бѣдно, да честно».
[1 гость] (въ толпѣ).
Что это молодой-то какъ не въ духѣ?
2-ой [гость.]
Однако, чтожъ это? Надо поздравить.
3-ій [гость.]
Да, поди-ка — сунься, какъ оборветъ…..
4-ый [гость.]
Я пойду, спрошу у него шампанскаго.
(Венеровскій закуриваетъ папироску и ходитъ.)
Николаевъ.
Хорошо, очень хорошо! (Подходитъ къ молодой,[302] беретъ за голову.) Ну, еще разъ поздравляю тебя. Поѣду къ твоему отцу… Вы пріѣзжайте… (Въ сторону.) Вотъ жалкая бабочка!…
Любочка.
Погодите! Толя, чтожъ мы поѣдемъ къ папашѣ?
Венеровскій.
Пожалуйста, не называйте меня Толей — это глупо какъ-то.
Любочка.
Что ты не въ духѣ какъ будто? И мнѣ что-то скучно… Я совсѣмъ не того ожидала.
Венеровскій (притворно улыбаясь).
Нѣтъ, ничего. (Садится къ ней.) Только хлопотъ много: сбираться надо сейчасъ, — а эти глупые гости…. чего имъ надо?
Любочка.
Ну, какъ ты хочешь, Anatole? Вѣдь все родные, друзья только самые близкіе, и то мы столькихъ обидѣли! — Такъ чтожъ, поѣдемъ къ папа? А оттуда ужъ прямо… Какъ подумаю, черезъ 12 дней ужъ заграницей… Какъ славно!
Венеровскій.
Мнѣ невозможно ѣхать, и мы не поѣдемъ къ нимъ. Я васъ прошу не огорчаться. Что намъ тамъ дѣлать? Всѣ эти церемоніи меня замучили. Какъ я могъ еще перенести все это? — Тоска!
Любочка.
А я!
Венеровскій.
Ну, еще бы!
Шаферъ (подходитъ).
Анатолій Дмитріевичъ, гости желаютъ поздравить.
Венеровскій.
Пускай поздравляютъ, мнѣ что?
Шаферъ.
Да вѣдь шампанскаго надо.
Венеровскій.
Беклешовъ, дай имъ вина, — есть? Да, вотъ оно. (Беретъ бутылку, ставитъ на столъ.) Пейте, кто хочетъ. Люба, переодѣвайтесь, намъ пора.
Любочка.
Ну, хорошо. Гдѣ же? Дуняши моей тутъ нѣтъ.
Венеровскій.
Зачѣмъ вамъ? я вамъ помогу, а то — кухарка тутъ есть. Пожалуйста, поскорѣе! (Любочка уходитъ.)
Шаферъ.
За здоровье молодыхъ!
Венеровскій.
Пейте за чье хотите, только поскорѣе.
Гимназистъ (пьетъ).
За здоровье свободы женщины!…
Венеровскій.
Пора ѣхать!
Гимназистъ.
Еще за здоровье науки и свободы! Гдѣ же молодая? (Гости разъѣзжаются понемногу.) Прощайте, господа, я ѣду! За здоровье молодыхъ! (Венеровскій надѣваетъ пальто и шляпу.)
Любочка (выходитъ).
Прощайте, господа! Кланяйтесь папашѣ. Прощайте!
Петруша.
Мы увидимся… Я хочу свободы. Вотъ удивятся то!
Николаевъ.
Я говорилъ, будетъ вздоръ! Свинья! думаетъ, что новое…. Свинья!
[303] Гимназистъ.
Я выпью на дорогу. Сколько мыслей!
Занавѣсъ.[304]
ДѢЙСТВІЕ IV.
ДЕЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.
Иванъ Михайловичъ.
Марья Васильевна.
Николаевы.
Мировой посредникъ.
Шаферъ.
Гости обоего пола, лакеи, музыканты.[305]
Комната въ домѣ Прибышева 1-й сцены. Гости сидятъ группами. Марья Васильевна наряженная, Иванъ Михайловичъ ходитъ съ Посредникомъ.
[ЯВЛЕНIЕ 1.]
Марья Васильевна.
Что это какъ долго? (Смотритъ на часы.) Пора бы!
Вѣрно задержались. Выпьемъ за ихъ здоровье! (Пьетъ.) Ваше дѣло какъ?
Посредникъ.
Такъ вы, Иванъ Михайловичъ, рѣшаетесь насчетъ выкупа, значитъ, окончательно?
Иванъ Михайловичъ.
Совсѣмъ отдаю Грецовскую пустошь даромъ и отъ дополнительнаго платежа отказываюсь. Ну-съ, я думаю, согласятся.
Посредникъ.
Какъ не согласиться, Иванъ Михайловичъ. Это моя бы вина была, если бы они отказались. Это вѣдь не только въ участкѣ, а, я думаю, въ губерніи у насъ примѣра нѣтъ такой щедрости… (Подходитъ гость.)
Вы и въ такой день все объ дѣлахъ?
Посредникъ.
Нельзя-съ. Объ чемъ ни заговори, а сойдетъ на временнообязанныхъ. Вотъ-съ вамъ примѣръ, какъ дѣла дѣлаютъ. Иванъ Михайловичъ даромъ отдаетъ мужикамъ 17 десятинъ и прощаетъ платежъ.
Да-съ!
Иванъ Михайловичъ.
Посредникъ.
Вотъ время-то что дѣлаетъ! Какъ вспомнишь, что̀ вы сначала-то говорили, Иванъ Михайловичъ! Мы было съ вами поссорились тогда, помните? изъ-за этой старухи, что̀ жаловаться-то приходила….
Иванъ Михайловичъ.
Нельзя. Вновѣ было, ну и погорячишься. Однако, чтожъ это они не ѣдутъ? 11-ой часъ.
Посредникъ.
И какъ мужики васъ хвалятъ! Такъ и колятъ глаза другимъ помѣщикамъ Прибышевскимъ бариномъ.
Иванъ Михайловичъ.
Да, это награда, по крайней мѣрѣ.
Посредникъ.
И, повѣрьте, выгоднѣе вамъ будетъ, Иванъ Михайловичъ.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, выгоднѣе-то — не выгоднѣе, а все надо идти за вѣкомъ.
Марья Васильевна.
Онъ все говоритъ, что выгоднѣе. Говорилъ, что отъ грамоты лучше стало, а самъ потомъ сердится, что мужики не работаютъ. Что же вы скажете: лучше стало отъ грамоты?
Иванъ Михайловичъ.
Разумѣется, лучше. (Подходитъ къ дамамъ.) Объ чемъ это вы говорите?
Марья Васильевна.
Да вотъ вспоминали, какъ кто замужъ выходилъ. Я разсказывала, какъ я тебя боялась, помнишь? Какъ ты брильянтовое колье привезъ. Я брать не хотѣла. И потомъ на балѣ: онъ со мной мазурку танцовалъ, и я все не знала, кого мнѣ выбирать…. Какъ молодо-глупо было! А весело… Матушка любила это пышно дѣлать. У насъ вся Москва на сватьбѣ была… Весь входъ краснымъ сукномъ былъ устланъ и цвѣты въ два ряда.
2 Гостья.
Да, совсѣмъ не то было въ старину.
Марья Васильевна.
Что вотъ у насъ? — мѣщанская сватьба. Развѣ такъ бы отдавали одну дочь?
Посредникъ.
Нѣтъ, чтожъ, у васъ очень — не то, чтобъ парадно, a comme il faut.[306] Вѣдь ужъ такъ дѣлается нынче: отъ вѣнца, да въ карету. Я нахожу, что очень хорошо,
Марья Васильевна.
Однако, долго нѣтъ.
Иванъ Михайловичъ.
И я думаю, пора бы. Ну-съ, господа! прошу пить моего вина. Ужъ отвѣчаю, что такого не пили.
Марья Васильевна.
Jean, ты мнѣ растолкуй, какъ же ихъ встрѣтить? Гдѣ и кто будетъ? Я вѣдь забыла уже все.
2 Гостья.
Какъ пріѣдутъ, Марья Васильевна, посаженный отецъ и мать должны ввести, а тутъ ихъ встрѣчаютъ съ хлѣбомъ-солью. Сначала вы….
1 Гость.
Нѣтъ! по порядку: шаферъ объявляетъ, а тутъ входятъ посаженные, и потомъ ужъ отецъ и мать….
Иванъ Михайловичъ.
Сколько этихъ обрядовъ!
Посредникъ.
А я люблю эту старину. Такъ хорошо, по-русски.
Марья Васильевна.
Ты, Jean, ихъ ужъ, пожалуйста, долго не держи за столомъ. Мнѣ бы съ Любой хоть поговорить еще наединѣ.
1 Гостья.
И радость-то, и хлопоты, и все это вмѣстѣ…. Да-съ, памятное время…
Иванъ Михайловичъ.
Стойте! кто-то подъѣхалъ. Ужъ не они ли? Ну, вставай, Марья Васильевна, бери хлѣбъ-соль. Вотъ эту.
2 Гость.
Золотыхъ положите въ солонку, — богато жить.
Марья Васильевна.
Иванъ Михайловичъ, дай мнѣ золотыхъ.
Иванъ Михайловичъ.
Сейчасъ! — Я положилъ уже. (Изъ дверей высовываются горничныя и няня; музыканты выстраиваются.) Смотрите: тушъ, какъ войдутъ (лакеямъ), а ты съ шампанскимъ, да чтобъ подавать сейчасъ же рыбу и…. идутъ! (Беретъ хлѣбъ, оправляется и выходитъ на середину.)
1 Гостья.
Однако, какая это торжественная минута!
2 Гостья.
Для отца-то, для матери каково!
Иванъ Михайловичъ (цѣлуетъ, прослезившись, Марью Васильевну).
Ну, милая, поздравляю. Дожили, таки, мы съ тобой до радости.
Марья Васильевна.
Ахъ, Jean, какъ мнѣ и страшно, и радость, и я сама не знаю….. ты мнѣ скажи, когда, а то я спутаюсь… Идутъ!.. Здѣсь мнѣ стоять? (Слышны шаги, родители становятся въ позу, родные тутъ же.)
ЯВЛЕНІЕ 2.
Входитъ Николаевъ.
Иванъ Михайловичъ.
Чтожъ вы не съ посаженной? (Даетъ знакъ музыкантамъ.)
Николаевъ (растрепанный).
[307] Шш… болваны (на музыкантовъ). Нѣтъ, такого свинства я въ жизнь свою не видалъ! (Бросаетъ шляпу о земь.) Я тебѣ говорилъ, старому дураку! Нѣтъ, братъ, я надъ собой смѣяться никому не позволю. Я тебѣ не братъ, не другъ, и знать тебя не хочу. Вотъ что! (Къ женѣ.) Софья Андреевна, поѣдемъ.
Иванъ Михайловичъ.
Что онъ? Что съ нимъ?
Марья Васильевна.
Молодые-то гдѣ? Jean, я спутаюсь.
Николаевъ.
Да, ступай, цѣлуйся съ нимъ, — догоняй!….
Иванъ Михайловичъ.
Да, чтожъ это наконецъ? Не мучай: что съ тобой? за что?…
Николаевъ.
Уѣхали, — вотъ что! Всѣмъ въ рожу наплевали и уѣхали. (Садится въ кресло, гости окружаютъ его.)
Няня.
Чтожъ это, безъ благословенія?
1 Гость.
Не можетъ быть!
2 Гость.
Это неслыханно.
Марья Васильевна.
Ахъ! (Падаетъ въ кресло, няня бросается къ ней.)
Иванъ Михайловичъ (все еще съ хлѣбомъ).[308]
Николаевъ, этимъ шутить нельзя… Гдѣ она? Я тебѣ говорю.[309] (Къ лакею.) Гдѣ молодые? У тебя спрашиваю.
Изволили уѣхать.
Иванъ Михайловичъ.
Что вы всѣ взбѣсились, что ль? Ты самъ видѣлъ?
Какъ же. Мы съ Федоромъ въ повозку сажали.
Иванъ Михайловичъ.
Въ повозку? въ какую повозку? Я тебя до смерти убью, каналья! — (Подступаетъ къ нему, бросаетъ хлѣбъ,[310] лакей бѣжитъ.)
Марья Васильевна.
Jean, что ты! Ради Бога… (Иванъ Михайловичъ останавливается и задумывается.)
Николаевъ.
Да, братъ, это по новому, совсѣмъ по новому. И жалокъ ты мнѣ, и смѣшонъ! Ты дѣлай глупости, да другихъ въ дураки не ставь. Кабы ты мнѣ не былъ жалокъ, я бъ тебя бросилъ, и слова говорить не сталъ.
Гости.
Да чтожъ было? — Какъ это безъ благословенья!….
Посредникъ.
Да какъ же въ повозкѣ? Не можетъ быть…..
Николаевъ.
Я видѣлъ, что будетъ гадость какая нибудь. Я такъ и ждалъ. Онъ увѣрялъ меня. Я повѣрилъ, поѣхалъ въ церковь. Въ церковь невѣжа этотъ пріѣхалъ въ сертукѣ и синихъ штанахъ… Ну, хорошо. Я хотѣлъ везти ее, какъ слѣдуетъ по обряду… Онъ, не дослушавъ молебна, подхватилъ,[311] посадилъ ее въ свою карету. Ну, думаю… Я ужъ вовсе не хотѣлъ ѣхать, Софья Андревна пристала…. Поѣдемте, чтожъ, за что Любу обидѣть…[312] вѣдь онъ не знаетъ обряда….. Ну, думаю: поѣду, и Любу жалко.
Иванъ Михайловичъ.
Николаевъ, ты шутишь?….. Гдѣ они?… ради Бога, пожалѣй меня… вѣдь я отецъ…..
Николаевъ.
Что шутить, братъ? и самъ бы радъ…. въ Лашневѣ, небось, на станціи.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, говори, говори…
Николаевъ.
Думаю,[313] для стараго друга нельзя не сдѣлать, а ужъ зналъ, что будетъ гадость… Да, думаю, что жъ? меня какой нибудь писака-мальчишка не можетъ же оскорбить: поѣхалъ. Хорошо. Разлетѣлись мы
