в праздник, приезд Маланьина мужа, Тихона, со станции в деревню на побывку в Петров день и характеристика действующих лиц; в самом конце ее вводится новое лицо — знакомый нам по «Идиллии» работник Андрюшка, здесь только еле намеченный. В конце рукописи стоит цыфра «2» — приступ ко второй главе, оставшейся ненаписанной, в которой — по аналогии с «Идиллией» — можно было ждать дальнейшего развития отношений с Андрюшкой, появления гуртовщика и развязки рассказа.

Возможно, что большинство дневниковых записей, приведенных нами в истории писания «Идиллии», относятся к работе над «Тихоном и Маланьей». Исключение — запись 28 октября 1860 г., которая не может относиться к рассказу «Тихон и Маланья», как не имевшему еще в своих первоначальных черновых набросках деления на главы. Рисунок пером в конце рук. № 4, похожий на изображение Н. П. Охотницкой, намекает, может быть, на то, что этот вариант был написан в Ясной поляне.

Деление на главы намечается только в последнем, наиболее законченном варианте (рук. № 4). Этот вариант, обрывающийся на первой главе, написан после 23 сентября 1862 г., дня женитьбы Толстого на Софье Андреевне Берс и вряд ли мог быть написан позднее декабря 1862 г. В истории писания «Идиллии» мы упоминали, что прототипом Маланьи послужила яснополянская крестьянка Аксинья Аниканова, предмет очень сильного увлечения Льва Николаевича; длительная связь с ней была оборвана только перед женитьбой. С. А. Толстая, как известно из ее дневника, знала об этом увлечении и об этой связи. «Через несколько месяцев после свадьбы, — пишет один из биографов Толстого,[430] — эта женщина вместе с другой крестьянкой была прислана в барский дом мыть полы. Софье Андреевне ее показали. Мучительная ревность поднялась в жене Льва Николаевича, она вспомнила записи его дневника и долгое время не могла освободиться от этого тяжелого чувства». Встреча эта и вызванный ею взрыв ревности произошли, вероятно, в первой половине декабря 1862 г.,[431] он-то и оборвал, как мы можем догадываться, дальнейшую работу над рассказом о Маланье. Много лет спустя, в 1889 г. Толстой возвращается к той же героине в рассказе «Дьявол», но пишет его втайне от жены, которая случайно нашла и прочла его только в 1909 г. В первые годы женитьбы такое писанье втайне было невозможно.

Если, таким образом, верно наше предположение о датировке последнего варианта «Тихона и Маланьи» последней четвертью 1862 г., то первые четыре варианта мы считали бы наиболее правильным придвинуть ближе к «Идиллии» и отнести таким образом к концу 1860 — началу 1861 г. За это говорит и тожество бумаги, на которой написаны все черновики как «Идиллии», так и «Тихона и Маланьи». Вариант № 1 (рук. № 3) представляет собой начало предпоследней редакции рассказа, отброшенное Толстым. Варианты №№ 2–4 (рук. № 1–2) являются, повидимому, наиболее ранними, в них Толстой упорно все снова и снова нащупывает приступы к рассказу и всякий раз отбрасывает их, как неудовлетворяющие его. Для суждения о последовательности их у нас нет точных данных. Ноябрь 1860 г. — декабрь 1862 г. — вот предельные даты, между которыми укладывается начало и конец писания «Тихона и Маланьи».

Впоследствии Толстой никогда больше не возвращался к этому рассказу. Д. П. Маковицкий рассказывает в своих неопубликованных еще Записках, что 28 октября 1906 г., выбирая из своих старых неизданных произведений что-либо для чтения на благотворительном вечере в Туле, Лев Николаевич перечитал и этот рассказ. «Удивительно, что я это написал, — сказал он. — Как я тогда размазывал на нескольких страницах то, что можно было сказать в двух словах. Приятно было читать. Там видна моя любовь и хорошее отношение к народу». Однако он не согласился дать этот рассказ для вечера: «так наивен, многословен».[432]

Рассказ «Тихон и Маланья» (рук. № 4) был напечатан впервые только после смерти Толстого, по невполне исправной копии, во II томе «Посмертных художественных произведений Льва Николаевича Толстого», под ред. В. Г. Черткова. Изд. А. Л. Толстой. М. 1911, стр. 139–152; вариант № 1 (рук. № 3) напечатан там же, стр. 241–246. Варианты №№ 2–4 (рук. № 1–2) вообще не были напечатаны. По подлинным рукописям рассказ, со всеми вариантами, печатается впервые в настоящем издании. Из рукописи № 3 печатаем лишь начало текста, кончая словами: «бубликовъ было три фунта для всѣхъ домашнихъ», т. к. остальной текст этой рукописи был включен целиком с поправками в текст рукописи № 4.

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ «ТИХОНА И МАЛАНЬИ».

В архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке имени В. И. Ленина хранятся четыре черновыхъ рукописи рассказа «Тихон и Маланья».

1. (Папка VI. 40, 1.) Автограф Толстого. Четыре ненумерованных листа, вырванных из этой же тетради, на листах которой написаны черновики «Идиллии». Исписаны с обеих сторон черными, слегка порыжевшими чернилами, с многочисленными поправками и перечеркиваниями. Без заглавия.

Л. I начало: «Всю ночь напролетъ слышны были пѣсни, крики, говоръ и топотъ на улицѣ».

Л. 4 recto конец: «Мужикамъ <Якова> Тихо[на] справлять въ дорогу, запрягать, на барщину косы сбирать, веревокъ взять въ лавочкѣ, <скотъ>».

2. (Папка VI. 40, 2.) Автограф Толстого. Один лист из той же тетрадки, исписанный с обеих сторон. Без заглавия. На обороте, после текста, рисунок пером — женская голова в чепчике, очень напоминающая изображение пером Натальи Петровны Охотницкой в письме Толстого к гр. М. Н. и В. П. Толcтым от 29 июня 1856 г., опубликованном В. И. Срезневским в сборнике «Толстой. 1850–1860. Материалы и статьи», Ленинград, 1927, стр. 14.

Начало: «Аль свѣтъ? Куды лѣзе? — <сказалъ> прогнусилъ сквозь сонъ старикъ Ермилъ».

Конец: «Далеко за полночь, передъ свѣтомъ затихли <въ деревнѣ> на улицѣ пѣсни и прошли по домамъ загулявшіе для Петрова дня мужики и бабы».

3. (Папка VI. 40, 3.) Автограф Толстого. Тетрадка в 10 листов белой, пожелтевшей от времени бумаги, без клейм и водяных знаков, форматом в 4°. Листы были вырваны из тетради с пробитыми по левому краю вверху и внизу двумя круглыми дырками и сшиты посредством продетого через верхнюю дырку шнурка. В позднейшей обложке, на которой рукой С. А. Толстой написано: «Тихонъ и Маланья. 2-ой вариантъ. Черновая». Листы не нумерованы, исписаны черными, слегка порыжевшими чернилами с обеих сторон, кроме л. 10, который на обороте остался белым; с л. 8 стрк. 6, со слов: «Сейчасъ подскакалъ фельдегерь…» — другими, более рыжими чернилами. Кое-где поправки карандашом неизвестной рукой, касающиеся исключительно орфографии и знаков препинания. Безъ заглавия. Рукопись не датирована. Относится — так же, как и рукописи № 3 и 4 — к 1861–62 гг.

Л. 1 начало: «Много мнѣ нужно разсказать про Мисоѣдово».

Л. 10 recto конец: «Богъ съ ними! — подумалъ онъ, — дѣло молодое, пойду одинъ».

4. (Папка VI, 40, 4.) Тетрадка в 22 листа белой писчей бумаги, форматом в 4°, вырванных из той же тетради. Листы с пробитыми по левому краю двумя круглыми дырками сшиты посредством продетого через верхнюю дырку шнурка. 19 листов исписаны с обеих сторон (кроме л. 19, оставшегося на обороте белым) черными, почти не выцветшими чернилами. Лл. 20–22 остались белыми. Рукопись в белой обложке, на которой рукой С. А. Толстой написано: «Тихонъ и Маланья. Изъ деревенского быта. Гр. Л. Н. Толстого (переписано)». Листы нумерованы, от 1 до 19, рукою С. А. Толстой. Лл. 1–2 и первые три строки л. 3 писаны рукою Л. Н. Толстого, далее — на лл. 3–18 об. следует копия текста рукописи № 1 от слов: «Спасибо, Тишенька» и до конца, написанная в большей своей части рукой С. А. Толстой и в двух местах — всего 22 строки — рукой Толстого. Копия писалась под диктовку, как явствует из пометы С. А. Толстой — «диктовано». Поэтому в ней есть второстепенные отступления от текста автографа. Копия исправлена рукой Толстого. Вслед за текстом копии — продолжение текста рассказа рукой Толстого на лл. 18 об. и 19. Рукопись не датирована. По соображениям, изложенным в „Истории писания «Тихона и Маланьи»“, относится к концу 1862 г.

Л. I начало вверху, посреди строки: «Тихонъ и Маланья», далее с новой строки: «Въ деревнѣ было пусто и празднично».

Л. 19 recto конец: «Ввечеру того же дня поставили двухъ прохожихъ солдатъ къ Ермилинымъ», и далее посреди новой строки, цыфра «2».

_______

ОТРЫВКИ РАССКАЗОВ ИЗ ДЕРЕВЕНСКОЙ ЖИЗНИ.

Конец 1850-ых и начало 1860-ых гг., эпоха увлечения Толстого народной школой и его деятельности в качестве мирового посредника, является вместе с тем в его жизни эпохой особого интереса к народной жизни и быту, внимательного изучения их. Этот интерес, как всегда, нашел себе отражение и в художественном творчестве Толстого. К этому времени относятся несколько произведений, в основу которых легли наблюдения над окружающей его деревенской средой, над типами крестьян и дворовых. К числу таких произведений относятся: «Поликушка», «Тихонъ и Маланья», «Идиллия», а также несколько мелких набросков, представляющих собой отрывки из задуманных им рассказов из деревенской жизни. Таких отрывков сохранилось в бумагах Толстого пять. Все они заключают в себе только приступы к рассказу и не дают никакого представления об общей концепции авторского замысла; однако, несмотря на свою фрагментарность, они представляют несомненный интерес в качестве зарисовок с натуры, в которых отразились впечатления художника, вынесенные им из наблюдений над деревенской жизнью. Круг этих наблюдений строго ограничен: это — Ясная поляна и прилегающие к ней деревни и поместья, причем автор даже не пожелал чем-нибудь завуалировать непосредственные объекты своих наблюдений: поэтому в этих отрывках мы находим имена лиц и названия местностей, взятые автором непосредственно из окружающей его действительности. Точно датировать эти отрывки невозможно, в виду отсутствия указаний в дневниках Толстого или каких-либо других данных; время написания их определяется как приведенными выше общими соображениями, так и некоторыми внешними признаками: качеством бумаги, характером почерка и пр., заставляющими отнести их к концу 1850-ых или началу 1860-ых гг.

Все эти рукописи хранятся в архиве Толстого в Всесоюзной библиотеке им. В. И. Ленина.

1. «Все говорятъ: не дѣлись…»

Рукопись (Папка XXI, 22), автограф Толстого, занимает два полных листа писчей бумаги, всего 8 страниц, in-folio. Бумага необычного, укороченного формата, плотная, без фабричного клейма и водяных знаков. Страницы не нумерованы. Оставлены большие поля в полстраницы. Почерк довольно крупный и размашистый, по своему общему характеру еще напоминающий почерк 1850-ых гг. Помарок и вставок сравнительно немного. В конце последней страницы почерк становится очень торопливым, а изложение стилистически несвязным и схематичным: очевидно, автор торопился набросать свои мысли, но затем вдруг оборвал изложение и уже более не возвращался к данному сюжету.

Выведенный в отрывке Сергей Резунов —