про вас, милые Дора и Лева, и хочется вам сказать это. Как здоровье Доры и вашего будущего семейства,1 и как ваша жизнь идет? Твои занятия? Вероятно, хорошо. У нас нехорошо только в смысле городской суеты. Часто вспоминаю и об уединении среди чистого снега и неба. А живем мы все дружно. Таня2 уехала в Петерб[ург]. Я не могу набраться энергии для работы и учусь быть довольным и жить без работы внешней, к к[оторой] не имеешь силы. Спасибо за В[естник] Е[вропы]. Боборыкин замечательно чуток. Это заслуга.3 А я теперь между прочим перечитываю Гейне.4 Целую вас. Что милая М[арья] А[лександровна].5 Поцелуйте ее от меня и напишите о ней.
На обороте: Козловка Засека. Московско-Курск. дор. Льву Львовичу Толстому.
Датируется на основании почтовых штемпелей.
Лев Львович Толстой (1869—1945) — третий сын Толстого, с 1896 г. был женат на Доре Федоровне Вестерлунд (1878—1933). Жили в то время в; Ясной Поляне.
1 8 июня 1898 г. у Л. Л. и Д. Ф. Толстых родился сын Лев (ум. 1900).
2 Т. Л. Толстая уехала в Петербург по делам издательства «Посредник» 18 января и вернулась в Москву 29 января. См. прим. 1 к письму № 24.
3 В «№ 1 за 1898 г. журнала «Вестник Европы» была напечатана повесть П. Д. Боборыкина «Тяга». Этот номер «Вестника Европы» выслал Толстому Л. Л. Толстой, о чем он и сообщил отцу в письме от 19 января. Об отношении Толстого к П. Д. Боборыкину (1836—1919) см. в т. 61.
4 Толстой перечитывал сочинения Г. Гейне в связи с своей работой над трактатом об искусстве. Отзыв о Гейне см. в т. 30, стр. 548.
5 М. А. Шмидт (1843—1911), близкая знакомая Толстого, жившая в Овсянникове, близ Ясной Поляны. См. о ней в т. 64.
* 15. Л. Л. Толстому.
1898 г. Января 21? Москва.
Сейчас получил твою записку. О книгах скажу мама. С березами очень приятно кончилось. Посылаю тебе милое письмо Ч[ерткова], которое адресовано было Тане1 и которое я нечаянно распечатал и нарочно прочел. Целую тебя и Дору. —
Л. Т.
Датируется на основании почтового штемпеля получения на открытом письме Л. Л. Толстого, на которое отвечает Толстой.
Ответ на письмо Л. Л. Толстого с почтовым штемпелем «Москва 21 января 1898», в котором Лев Львович просил: «Пожалуйста, спроси у мама, послала ли она наши книги?» и сообщал, что березы, о порубке которых он писал в письме от 19 января, разминувшемся с письмом Толстого от 20? января (см. прим. к письму № 14), нашлись у телятинского мужика и что мужик приходил и просил прощения. В заключение Л. Л. Толстой добавлял, что, «конечно, этим дело и кончится».
1 Это письмо В. Г. Черткова к Т. Л. Толстой неизвестно.
16—17. В. Г. Черткову от 21 и 21? января 1898 г.
18. Г. А. Русанову.
1898 г. Января 23. Москва.
К сожалению, не готов еще. Отдал сейчас Сулержицкому — мне помочь.1 С[офья] А[ндреевна] заболела инфлуэнцей, и я был отвлечен от занятий.
Л. Толстой.
Посылаю вам только те корректуры, кот[орые] совсем могу отдать вам.2
Впервые опубликовано в «Вестнике Европы» 1915, III, стр. 30.
Датируется на основании пометы Г. А. Русанова на письме.
Гавриил Андреевич Русанов (1845—1907) — помещик Воронежской губ., близкий знакомый Толстого. См. о нем в т. 63, стр. 217.
Письмо Русанова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.
1 Л. А. Сулержицкий. См. о нем в прим. к письму № 188. Очевидно, Толстой имеет в виду помощь Сулержицкого в переписке рукописи или исправлении корректур трактата «Что такое искусство?».
2 Корректуры трактата об искусстве.
* 19. П. И. Бирюкову.
1898 г. Января 25. Москва.
Хотел вам побольше написать, дорогой друг Поша, да случилось, что С[офья] А[ндресвна] заболела, и я целый день был около нее занят. Всё мечтаю, что вы заедете проститься с нами.1 Если же и не пустят вас, то это не помешает мне испытать всё то, что испытал бы при свиданьи, т. е. особенный подъем чувства к вам. Не на словах, а часто вполне реально чувствую, что если мы живем для бога, а не для себя, то мы неразлучны. В последнее время мне особенно ясно было то, что единственная и определенная цель нашей жизни, это то, чтобы делаться лучше, ближе к совершенству бога и что, только имея эту цель всегда перед собой, можно служить богу и людям. — Посылаю только что полученную на ваше имя карточку японцев.2 — О вашем отъезде я прежде думал отрицательно. Во-первых, всё казалось, что здесь вы ближе, потом, как я всегда думаю, что чем больше раскидан огонь, тем скорее разгорится тот огонь, кот[орый] Хр[истос] свел на землю, но теперь думаю, что там, в Англии, вы будете очень нужны и много придадите твердости и радости нашим друзьям. Из письма же П[авлы] Н[иколаевны] к Евг[ению] Ив[ановичу]3 увидал тяжелую сторону вашей жизни в Бауске. Письмо ее так хорошо уясняет ваше положение.
Об Ив[ане] Мих[айловиче]4 же не имею никакого сомнения, что ему лучше уехать. Ему нужна поддержка, и он там начнет опять свою полезную деятельность. Здесь же его томит бездействие.
Прощайте, милый друг. О любви моей к вам не нужно говорить, даже неприятно, что я это написал. Милую Павлу Николаевну братски целую; также и детей.5 Неужели вы всех берете? Я не удивляюсь, что вы их берете, но удивляюсь, что вы берете, как мне сказал С[ергей] Иванович,6 с тем, чтобы вернуть девочку. Трудно будет их вернуть.
Л. Т.
Отрывок впервые опубликован в сборнике «О минувшем», СПб. 1909, стр. 95. Датируется по содержанию (см. дневник С. А. Толстой 22 и 26 января 1898 г., ДСАТ, 1897—1909, стр. 32).
1 П. И. Бирюкову 5 января 1898 г., по его просьбе, было разрешено выехать за границу.
2 О какой карточке идет речь, неизвестно.
3 Евгений Иванович Попов (1864—1938), один из знакомых Толстого. См. о нем в т. 64. Упоминаемое письмо к нему П. Н. Шараповой неизвестно.
4 И. М. Трегубов.
5 Воспитанники П. И. Бирюкова.
6 С. И. Бирюков.
20. Т. Л. Толстой.
1898 г. Января 25. Москва.
Таня голубушка.
Опятъ приехали Самарские молокане об отобранных детях.1 Я посылаю их в Петербург. — Один — Самошкин, у которого отнят единственный сын, подает прошение на высочайшее имя. Я ему написал прошение.2 Твое дело вот в чем: 1) подать это прошение — попросить Мейндорфа3 дать ему ход. 2) Написать такое же другое на высоч[айшее] имя прошение от Болотина,4 у кот[орого] взяли двух девочек. Я не написал этого прошения, п[отому] ч[то] не знаю — нужно ли — не отпустят ли и Волотинских девочек, если отпустят Самошкина мальчика. Тебе это скажут. 3) Съездить к Кони, прося его дать ответ о том, что сделано в Сенате по делу Шепелева,5 подавшего в Сенат. 4) Повидать Ухтомского и отобрать от него ответ на мое письмо.6 Кроме того, ты сама, может, что-нибудь придумаешь. Нельзя ли действовать через Heath 7 или Олсуфьева.8
Мама была нездорова жабой, теперь совсем поправляется. Целую тебя.
Л. Т.
На конверте: Петербург. Гагаринская 18, кв[артира] Стахович. Татьяне Львовне Толстой.
Впервые опубликовано в сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», 3, М. 1923, стр. 69. Датируется по содержанию (см. письмо № 22).
Татьяна Львовна Толстая (1864—1950) — старшая дочь Толстого.
1 Об отнятии детей у крестьян Самарской губ., отпавших от православия и перешедших в секту молокан, см. в т. 70, письма №№ 81—86. Хлопоты Толстого за них не дали никаких результатов. T. Л. Толстая, получив настоящее письмо Толстого, решила самостоятельно начать хлопоты через обер-прокурора синода К. П. Победоносцева. После свидания с Победоносцевым она добилась обещания от него вернуть родителям отобранных детей. См. об этом: «Из дневника T. Л. Сухотиной-Толстой» — «Толстой. Памятники творчества и жизни», 3, М. 1923, стр. 64—74.
О возвращении детей Толстой получил известие в письме молокан от 23 февраля 1898 г.
2 См. письмо № 21.
3 Федор Егорович Мейндорф (1842—1911), в то время начальник канцелярии императорской главной квартиры.
4 Иван Петрович Болотин, крестьянин деревни Антоновка, Бузулукского уезда Самарской губ. Т. Л. Толстая прошения от имени Болотина не подавала.
5 О деле Всеволода Трофимовича Чепелева (Толстой ошибся в написании фамилии) см. в т. 70.
6 Об Э. Э. Ухтомском см. в прим. к письму № 72. Упоминаемое письмо Толстого к нему неизвестно.
7 Карл Осипович Хис (Heath, 1826—1901), учитель английского языка в семье Александра III. См. т. 70.
8 Александр Васильевич Олсуфьев (1843—1907). См. т. 70.
21. Николаю II. Прошение от имени Ф. И. Самошкина.
1898 г. Января 25. Москва.
Ваше Императорское Величество Всемилостивейший Государь, 1897 года, апреля 21 дня, в деревню нашу приехал урядник и потребовал нашего единственного сына, мальчика 5-ти лет, чтобы увезти его в город. Мальчик в это время был болен, в сильном жару, и мы не дали его уряднику. На другой день в полдень приехал становой пристав и потребовал опять нашего мальчика, угрожая нам, в случае сопротивления, тюрьмой. Больного мальчика взяли и увезли в город. В городе мне и жене моей объявили, что отняли у нас сына потому, что мы перешли из православия в молоканство еще в 1884 году и что ребенка нам отдадут только тогда, когда мы вернемся в православие. То же нам объявили в монастыре, куда свезли нашего ребенка. Когда же мы объяснили в монастыре, что мы исповедуем ту веру, которую считаем истинной и нужной для спасения нашей бессмертной души, и не можем изменить даже ради возвращения нам нашего детища, то нас перестали пускать к нашему мальчику и допустили в последний раз только на несколько минут.
Полагая, что дело это совершенно противно закону и помимо воли Вашего Величества, умоляю Вас, Всемилостивейший Государь, приказать исправить совершенное над нами беззаконие и возвратить нам наше единственное детище.
Печатается по публикации в сборнике «Толстой. Памятники творчества и жизни», 3, М. 1923, стр. 71—72. Написано одновременно с письмом к Т. Л. Толстой, № 20.
Прошение это было составлено Толстым по просьбе молоканина, крестьянина деревни Антоновка, Бузулукского уезда Самарской губ., Федора Ивановича Самошкина, который и свез его в Петербург, передав его T. Л. Толстой. О его деле см. в т. 70.
* 22. А. Ф. Кони.
1898 г. Января 25. Москва.
Дорогой Анатолий Федорович,
Податели сего те же молокане,1 которые 3-й раз едут в Петербург отыскивать суда на разбойников, отнявших у них детей. Научите, что делать? Нельзя оставаться спокойным, когда на ваших глазах совершаются такие злодейства. Стыдно принадлежать к народу, среди которого возможны такие дела. Самошкину я написал прошение на высоч[айшее] имя, может быть это будет успешнее Сената.2
