совсѣмъ не въ томъ, чтобы отказаться отъ военной службы или служить въ ней, а въ томъ, чтобы прожить жизнь по волѣ Того, Кто послалъ насъ въ нее. Воля же Его въ томъ, чтобы мы жили истинной жизнью, т. е. въ душѣ нашей шла борьба между тѣлеснымъ и духовнымъ человѣкомъ. И потому намъ нужно только не нарушать эту борьбу, стараться, чтобы она была честная. Какой бы въ данномъ, вашемъ случаѣ ни былъ исходъ борьбы, ничего не можетъ быть для васъ дурнаго. Если тѣлесная жизнь ваша такъ сильна, что вы не можете перенести весь смыслъ и интересъ жизни въ духовное дѣло служенія Богу, то вы не виноваты въ этомъ, т[акъ] к[акъ] тѣлесная жизнь ваша исходитъ изъ того же источника, изъ к[отораго] и духовная, и тогда служите въ военной службѣ до тѣхъ поръ, пока можете, и ничего отъ этого для васъ не будетъ дурнаго. Если же ваше духовное состояніе таково, что военная служба невозможна для васъ, п[отому] ч[то] весь интересъ и смыслъ и радость жизни перенесенъ на служеніе Бога, то вы безъ усилія поступите такъ, какъ вамъ укажетъ ваше сознаніе, и тоже все будетъ хорошо для васъ.
Главное, будьте правдивы сами съ собой; это важнѣе всего. Только тогда вы услышите голосъ Бога, к[оторый] живетъ въ васъ, и Онъ укажетъ вамъ все, чтò вы должны дѣлать. Пишите мнѣ. Очень радъ буду, если могу быть вамъ нуженъ.
Левъ Толстой.
На конверте: Петербургъ. Николаевское кавалер[ійское] училище, кв. № 8. Виктору Федоровичу Лобачеву, для передачи Б. С. Миронову.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГTM. Публикуется впервые.
Борис Семенович Миронов (1882—1922) — сын Семена Васильевича Миронова (1844—1917), отставного офицера, проживавшего в станице Урюпинской, Донской области, юнкер Николаевского кавалерийского училища. В 1902 г. произведен в офицеры одного из лейб-казачьих полков. В 1905 г. за пропаганду среди нижних чинов идей Толстого отбывал месяц наказания на гауптвахте; был освобожден после медицинской экспертизы, признавшей его душевно больным на почве развивавшегося прогрессивного паралича. Болезнь лишала Миронова возможности работать и привела к смерти.
Ближайшим поводом переписки Миронова с Толстым послужило его душевное состояние, вызванное необходимостью принять присягу, чтò шло в разрез с его убеждениями. Обращение Миронова к Толстому произвело большое впечатление на военное начальство, и Миронов был приглашен к начальнику военно-учебных заведений вел. кн. Константину Константиновичу Романову (выпускавшему стихи под псевдонимом К. Р.) для объяснений. Вел. князь любезно принял Миронова, попросил разрешения прочитать письмо Толстого, и конфликт был ликвидирован. В Урюпинской Миронов познакомился с Ф. А. Страховым, находился под его влиянием и поддерживал дружеские отношения с семьей Страхова многие годы.
Ответ на письмо Миронова от 9 сентября 1900 г.: «Федор Алексеевич Страхов открыл мне новый, чудный мир, в котором я всегда чувствовал живейшую необходимость, но со своим слабым умом я не в силах был разобраться в той ужасной лжи и путанице, в которой вырос сам и видел окружавших меня людей. Своими простыми, но ясными истинами Вы ответили мне, Лев Николаевич, на существеннейшие запросы моего духовного «я», смысл жизни стал мне ясен, но я всё не могу еще решиться распахнуть двери и вырваться на свежий воздух. А между тем, общее течение перенесло меня из кадетского корпуса в военное училище, и вот теперь я очутился в самом рассаднике всякого насилия и лжи, задыхаюсь, хочу вырваться отсюда и боюсь… боюсь, погнавшись за журавлем, потерять синицу, даром, что питаю к ней отвращение. И, находясь в состоянии такого ужасного разлада, я стараюсь забыться за папиросой и курю, курю до одурения. Посмотришь кругом себя: всё обставлено так законно, нормально, даже вполне здраво, повидимому, что не хватает духу сказать моим мучителям, среди которых много милых и добрых людей: «оставьте меня, не ломайте, пустите!». Кто же заставлял меня итти сюда? Ведь знал же я на что иду? Неужели я человек без разума и воли? Пожалейте меня, дорогой Лев Николаевич, если только я заслуживаю сожаленье, скажите мне свое доброе слово, поддержите меня и научите».
В ответном письме от 23 сентября Миронов писал: «Сердечно благодарю Вас за то, что Вы не отказались поддержать меня в трудные минуты жизни; ответ Ваш объяснил мне многое. Я безусловно не нахожусь на такой нравственной высоте, чтобы отдать и жизнь свою и силы для служения богу. Я могу пожертвовать для этого какими угодно материальными благами, но мне кажется, что достаточно будет тогда одного только взгляда, брошенного на меня любым из моих бывших товарищей, чтоб привести меня в смущенье […] Вы обращаете внимание всего света на ненормальные условия современной жизни вообще и в частности на суд, с сопровождающим его физическим насилием над людьми, называемыми преступными. Но взгляните теперь на вопиющее зло, совершаемое на моих глазах, на нравственное и физическое порабощение военно-учащейся молодежи, которую родители за недостатком материальных средств отдают на казенный счет в кадетские корпуса. Теперь я среди юнкеров, и в чем же заключаются их интересы: в службе, в женщинах и водке. Они даже не могут допустить возможности какой-либо иной жизни, вызванной нравственными побуждениями. И ведь в таком положении целые десятки тысяч «образованных» молодых людей! Вот на что обратили бы Вы еще свое внимание и перо, дорогой Лев Николаевич!».
Вскоре Миронов приехал из Петербурга в Москву и лично познакомился с Толстым. См. его воспоминания «Свидание с Толстым» — «Международный толстовский альманах», изд. «Книга», М. 1909, стр. 114—123.
* 369. И. М. Трегубову.
1900 г. Сентября 18? Я. П.
Дорогой Иванъ Михайловичъ. Вы меня благодарите, а я васъ очень, очень благодарю за ваше доброе письмо. Слова могутъ раздѣлять насъ, но не чувство религіозное, не стремленіе. Въ этомъ я увѣренъ, что мы вмѣстѣ. Слова важны, но въ сравненіи съ чувствомъ религ[іознымъ], съ стремленіемъ къ Богу — ничтожны.
Чтобы не расходиться, будемъ1 имѣть въ виду стремиться къ Богу, будемъ сознавать, что истинная, спокойная, твердая жизнь только въ Богѣ, и мы всѣ будемъ вмѣстѣ. Въ послѣднее время мнѣ особенно стало ясно ужасающее различіе тѣхъ двухъ жизней, кот[орыми] мы всѣ живемъ. Сначала онѣ сливались, а теперь такъ опредѣленно раздвоились, что я всякую минуту, особенно когда самъ себѣ гадокъ своими тѣлесными слабостями: похотью, гнѣвомъ, гордостью, могу уйти отъ своего тѣла въ ту божескую духовную жизнь, кот[орая] доступна всѣмъ намъ. Стоитъ только вспомнить, кто я: сынъ Божій, слуга Его. Пишу то, что нынче особенно живо чувствовалъ; пожалуйста, не осуждайте меня. У меня есть Арх[имандрита] Михаила Евангеліе.2
Любящій васъ Л. Толстой.
Я радъ, что И[лья] П[етровичъ]3 б[ылъ] у васъ и сообщилъ вамъ все о вашемъ другѣ.4
На обороте: г. Гробинъ, Курляндской губерніи. Ивану Михайловичу Трегубову.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Секретка. На подлиннике пометка адресата: «18 сент. 1900» (дата написания) и «пол. 22 сент. 1900». Датируется по почтовому штемпелю: «Ясенки Тульской губ., 19 сентября 1900». Отрывок впервые опубликован в журнале «Единение», 1916, I, стлб. 6.
Письмо Трегубова, на которое ссылается Толстой, в архиве не обнаружено. Вероятно, оно было написано в ответ на письмо Толстого от 3 августа 1900 г. по поводу волновавшего в то время Трегубова вопроса о божественности Христа и о происхождении евангелий. См. письмо № 350.
1 В подлиннике: будетъ
2 Архимандрит Михаил, «О евангелиях и евангельской истории», изд. второе, М. 1870.
3 Илья Петрович Накашидзе. См. письмо № 386.
4 Елена Петровна Накашидзе (р. 1868 г.) — сестра И. П. Накашидзе, в то время единомышленница Толстого, проживавшая в Англии.
370. В. Г. Черткову от 18? сентября.
371. С. А. Толстой от 20 сентября.
372. T. Л. Сухотиной (Толстой).
1900 г. Сентября 23. Я. П.
Спасибо, милая голубушка Таня, что написала мнѣ и написала, что здорова и хорошо доѣхала.1 Я безпокоился и жалѣлъ, что не просилъ тебя извѣстить. Я нарочно ѣздилъ въ Таптыково,2 чтобы отъ Андр[юши], вернувшагося изъ Москвы, узнать. Таптыково очень хорошо. Андрюша продолжаетъ быть необыкновенно счастливъ, боюсь, что какъ Поликратъ.3 Отъ Сережи печальное извѣстіе: Алекс[андръ] Аф[анасьевичъ]4 заболѣлъ рожистымъ воспаленіемъ руки, гангрена, и умеръ. Нынче письмо отъ Сони:5 Соф[ья] Ал[ексѣевна] 6 очень плоха. Везутъ ее въ Крымъ, Анночка 7 съ ней. Соня была у нее и, кажется, опять ѣдетъ. У насъ хорошо. Мнѣ иногда безъ васъ, двухъ дочерей,8 грустно. Хоть и не говоришь, а знаешь, что тебя понимаютъ и любятъ то, чтò ты не то что любишь, a чѣмъ живешь. Цѣлую тебя. Привѣтъ всѣмъ. Жули 9 копируетъ рядомъ со мной письма. Саша 10 съ О. Н.11 уѣхала въ Овсянниково.12 Былъ И. И. Бочкаревъ.13 Онъ тебѣ пишетъ.
На обороте: Орловско-Грязск. ж. д. станція Архангельское. Татьянѣ Львовнѣ Сухотиной.
Печатается по автографу, находящемуся в архиве адресата. Секретка. Датируется по почтовому штемпелю: «Ясенки Тульской губ., 23 сентября 1900». Впервые опубликовано в «Современных записках» 1928, XXXVI, стр. 210.
1 Татьяна Львовна Сухотина 18 сентября уехала из Ясной поляны в Кочеты.
2 Имение Андрея Львовича Толстого в Тульском уезде.
3 Поликрат (VI в. до н. э.), тиран о. Самоса, достигший высот могущества и славы, был распят персидским сатрапом на кресте.
4 Александр Афанасьевич Афанасьев — управляющий имением Сергея Львовича Толстого в Никольском-Вяземском.
5 Софья Николаевна Толстая, жена Ильи Львовича Толстого.
6 Софья Алексеевна Философова, рожд. Писарева (1847—1901) — жена Николая Алексеевича Философова (ум. 1895 г.), мать Софьи Николаевны Толстой. Была больна сердечной астмой. Умерла в Крыму 31 марта 1901 г.
7 АннаИльинишна Толстая (р. 1888 г.) — дочь Софьи Николаевны и Ильи Львовича Толстых, первым браком за Хольмбергом, вторым за П.С. Поповым.
8 Татьяна Львовна Сухотина и Марья Львовна Оболенская.
9 Юлия Ивановна Игумнова. См. письмо № 209.
10 Александра Львовна Толстая.
11 О ком идет речь, редакцией не установлено.
12 Имение Т. Л. Сухотиной, близ Ясной поляны, где жила М. А. Шмидт.
13 Иван Иванович Бочкарев (ум. 1915 г.), бывший революционер-славянофил, на почве вегетарианства сблизившийся с кружком единомышленников Толстого. См. заметку Ф. И. Родичева в газете «Речь» 1915, № 116 от 29 апреля.
* 373. В. Н. Давыдову.
1900 г. Сентября 28. Я. П.
Владиміръ Николаевичъ,
Если я невѣрно написалъ ваше отчество, пожалуйста, простите меня. Получилъ ваше письмо съ краткимъ изложеніемъ вашего проекта1 и выраженіемъ вашего недовольства моимъ другомъ П. И. Бирюковымъ.2 Это меня очень огорчаетъ. Пав[елъ] Иван[овичъ] ничего не писалъ мнѣ объ этомъ дѣлѣ, но, сколько я знаю его и его обстоятельства, я увѣренъ, что если онъ отказывается исполнить все, чтò вы отъ него желаете, то, вѣроятно, п[отому], ч[то] не можетъ поступить иначе. Павелъ Ивановичъ взялъ на себя это дѣло только изъ желанія сдѣлать мнѣ и вамъ, общій строй мыслей котораго онъ уважаетъ, пріятное
