я решил, что скоро прекращу издательство, то и написал им и получил доброе письмо в ответ. Ребенок наш доставляет нам много труда и много радости. Уже появляются признаки сознания. Близких, знакомых людей он уже встречает улыбкой. Очень здоровый, веселый и жизнерадостный и очень большой».

1 Между В. Г. Чертковым и П. И. Бирюковым возникали временами недоразумения на почве параллелизма в издательской деятельности в Англии («Свободное слово») и в Швейцарии («Свободная мысль»). Самостоятельная издательская деятельность П. И. Бирюкова окончилась в сентябре 1901 г. выпуском № 16 «Свободной мысли», август — сентябрь 1901. См. письма 1901 г., т. 73.

2 Сравни Дневник, запись от 8 декабря 1900 г., т. 54.

3 Алексей Дмитриевич Дьяков лично Бирюковым письма не доставил, переслав его в Швейцарию из Рима. Об А. Д. Дьякове см. письмо № 401.

435. А. Ф. Кони.

1900 г. Декабря 20. Москва.

Анатолiй Федоровичъ,

Передадутъ вамъ это письмо Андрей Алексѣев[ичъ] Антипинъ и его провожатый. Онъ очень мало располагаетъ къ себѣ, но жалко, что его гонятъ. Вѣроятно вы, дорогой А[натолій] Ф[едоровичъ] почувствуете тоже, чтò и я, и, если можете, избавите его отъ гоненiя, а гонителей отъ грѣха.

Вашъ Л. Толстой.

20 Дек. 1900.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано с искажениями текста в «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом», А. Ф. Кони — «Нива. Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения» 1908, 9, стлб. 68.

Андрей Алексеевич Антипин (1864—1918) — крестьянин с. Ворсма Горбатовского у. Нижегородской губ., причислявший себя к старообрядческой секте «Спасово согласие». Вступал в споры с миссионерами, устраивал собрания в лесу. Вел работу не только в своем селе, но и по округе. На одном из диспутов с миссионером в 1900 г. допустил в отношении евхаристии выражение: «чертова блевотина», за что был осужден Нижегородским окружным судом к ссылке в Закавказье. Московская судебная палата заменила ссылку тремя месяцами тюремного заключения, которое Антипин отбывал в нижегородской тюрьме. В сентябре 1918 г. расстрелян по обвинению в контр-революции.

Антипин писал Толстому 28 декабря 1900 г.: «Дражайший благодетель Лев Николаевич! Посылаю вам заочно глубочайшее почтение и желаю вам всякого благополучия, наипаче же душевного спасения. За сим со смирением заочно припадаю к стопам вашим и прежде всего прошу у вас прощения в том, что дерзаю писать к вам и, может быть, я называю вас по вашему достоинству совершенно неправильно и для вас унизительно, но прошу вас в этом не винить меня, так я человек не имея никакой науки, а простой крестьянин и писать лучше не могу. И меня нудит писать к вам мое печальное положение и попремного благодарю вас за ваши добродушные чувства, с которыми вы отнеслись ко мне, несчастному, когда я был у вас, а посему, надеясь на ваше милосердие, и обращаюсь опять к вам с просьбою в том, чтобы вы не позабыли передать мое бедствие своему свояку, г-ну сенатору Кузминскому, и попросите его поприспешне о мне несчастном. Вы, вероятно, помните, я у вас был 22 и 24 декабря. Я осужден в ссылку в Закавказье по 2 ч. 196 ст. улож. о наказ. через попов великорусской церкви, за беседы с миссионерами, за некоторые выражения. Затем еще прошу, не оставьте моей просьбы без внимания, пожалейте меня, несчастного».

В воспоминаниях А. Ф. Кони напечатано в такой редакции: «Передадут вам это письмо сектант А. А. (полуслепой) и его провожатый. В сущности, он мало располагает к себе, но не жалко ли, что его гонят за веру. Вероятно, вы почувствуете то же, чтò и я, и, если можете, избавите его гонителей от греха».

* 435а. Т. Л. Сухотиной (Толстой).

1900 г. Декабря 20. Москва.

Посылаю тебѣ, голубушка Таничка, письма Маши о Вѣрѣ,1 надъ кот[орыми] я плакалъ и всегда плачу, когда ихъ перечитываю. Я не хотѣлъ тебя разстраивать, давая ихъ тебѣ. Теперь же, когда ты знаешь, посылаю. Я ничего больше того, чтò въ письмахъ, не знаю. И, странное дѣло, не хочется знать. Много тутъ хороша[го] вызвано этимъ страшнымъ дѣломъ. Какъ однако благодѣтельно несчастіе!

М[ихаилъ] С[ергѣевичъ] б[ылъ] очень милъ и здоровъ. Только жаль, что мало видѣли.2 О твоемъ нездоровьи не безпокоюсь, п[отому] ч[то] вѣрю Богу, а не докторамъ, а радуюсь, что ты раньше пріѣдешь.3

Прощай, милая, весели людей вокругъ себя и сама радуйся.

Печатается по автографу, находящемуся в архиве адресата. Датируется по отметке на подлиннике. Публикуется впервые.

1 Толстой переслал письма М. Л. Оболенской и гр. С. Н. Толстого, касающиеся рождения ребенка у Веры Сергеевны Толстой, дочери гр. С. Н. Толстого. Родственники В. С. Толстой тяжело переносили это событие. См. письма 1901 г., т. 73.

2 Михаил Сергеевич Сухотин, муж Т. Л. Сухотиной, пробыл в Москве несколько дней. Уехал в Рим.

3 См. письмо № 439а.

* 436. Л. Л. Толстому.

1900 г. Декабря 21? Москва.

Получили вчера вашу телеграмму и очень огорчились за бѣднаго Левушку, за васъ, особенно за Дору.1

Мамà вчера была въ жару, когда вечеромъ пришло извѣстiе, а нынче совсѣмъ лежитъ отъ головной боли. Надѣюсь, что это будетъ, какъ всегда у нея, кратковременно. Она ужасно огорчается и безпокоится.2 Доктора, кот[орый] поѣхалъ къ вамъ, очень хвалятъ.3 Мож[етъ] б[ыть], дiагнозъ, по кот[орому] опредѣлена мозговая болѣзнь, не вѣренъ. Пожалуйста, извѣщайте обо всѣхъ перемѣнахъ. Будемъ надѣяться на все лучшее, но будемъ готовиться и ко всему худшему. Особенно милой Дорѣ это нужно. Какъ ни сильно материнское чувство, есть чувство покорности передъ волей Бога, к[оторое] должно быть поставлено выше его.

Нѣтъ горя, к[отораго] нельзя бы было перенести, и к[оторое] бы не было благодѣтельно для души. А безъ горя не проходитъ ни одна жизнь.

Дай Богъ, чтобы это была только угроза горя, а впрочемъ, Его воля.

Л. Толстой.

На конверте: Козловка-Засѣка, Моск. Курск. ж. д. Льву Львовичу Толстому, Ясная Поляна.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 21 декабря 1900». Публикуется впервые.

Л. Л. Толстой известил отца телеграммой о смертельной болезни своего сына Льва (р. 8 июня 1898 г.), скончавшегося в Ясной поляне от туберкулезного воспаления мозга 24 декабря 1900 г. Телеграмма в архиве не обнаружена. Письмо Толстого получено родителями в день его смерти.

1 Дора Федоровна Толстая, жена Л. Л. Толстого.

2 С. А. Толстая тяжело переносила болезнь и смерть внука. По приезде из Москвы в Ясную поляну она писала мужу 27 декабря 1900 г.: „Состояние обоих родителей ужасно. Дора выбегает с криком или врывается в комнату, где лежит Левушка; кричит, бросается на него, зовет его, говорит бессмысленные слова, а в комнате не топили три дня, и окно настеж открыто. Дора очень похудела, молока почти нет, кашляет. Лева на нее страдает, усаживает ее возле себя, а сам точно полоумный. Ушел сегодня гулять, яркое солнце, голубое небо, мухи огромные жужжат на окнах, где стоят гиацинты. На солнце пятнадцать градусов тепла и что-то весеннее, пчелы гудят тут под лестницей, где их поставили на зиму. Напомнило ему и весну, когда они вернулись из-за границы, и Левушку, как бы он теперь гулял на солнышке, — прибежал домой, бросился на постель, где сидела и кормила Дора; она мне бросила на руки Павлика и сама кинулась с воплями на Леву, и начали они оба, обнявшись, рыдать — ужас! Потом опять ничего, пьем чай, говорим. И вдруг Лева вспомнит, как играл в прятки или мячик с Левушкой и Акулей, и опять плачет. Всё приговаривает: «обидно, обидно, кончена жизнь, нет опоры, нет цели». Не могу себе представить, какой будет исход их горю. Утешать я совсем не умею, хотя всякий момент моей жизни направлен на эту цель. Дора беспрестанно льнет ко мне, то обнимет меня, то сядет на пол и голову мне положит на колена, то рассказывает мне долго про Левушку и его слова, игры, крики, болезни. К маленькому она довольно равнодушна и говорит, что кормит его и будет его любить только потому, что Левушка ей это велел, и все повторяет его слова: «Мама, возьми братика, корми братика»”, Павлик — Павел Львович Толстой (р. 20 июля 1900 г.), сын Л. Л. Толстого.

3 Фамилия доктора редакцией не установлена.

Л. Л. Толстой ответил 30 декабря 1900 г.: «Пишу тебе разбитый всячески, чтобы сказать тебе, как мне тяжело. Да, конечно, если жить еще, то это будет урок помнить то, о чем я не только забыл, но о чем не хотел думать и чего не хотел признавать. Вестерлунд сейчас уехал, и мы одни с солнцем, светящим в окна, и полной остановкой физической жизни. Поднимется ли она и как и для чего, не знаю. Спасибо за твое доброе участие и выражение любви к нам. Не хочу даже говорить о том, что теперь не осталось ничего, чтò мешало нам быть близкими. Не оно мешало, а моя гордость и недоброта […] Вознаграждение в виде очищения души, может быть, придет, но зачем нужны жертвы, невинные жертвы для этого, и почему нельзя иначе очищаться? Это просто несчастие, грубое, безобразное, потому что его не должно было быть, и помириться с ним всё-таки невозможно. Л[евушка] умер от того, что мы его простудили, мой разум иначе не представляет себе этого, и потому мне это особенно тяжело. Я не могу думать, что ему надо было умереть, — тогда я бы не горевал. Не было бы горя на свете, т. е. не происходило бы того, чего не должно происходить, если бы правильно жили и поступали. Но вот это-то, видно, невозможно». Вестерлунд — доктор Эрнст Вестерлунд, отец Доры Федоровны Толстой, 27 декабря приехавший в Ясную поляну на похороны внука. Похороны состоялись 28 декабря.

* 437. И. М. Трегубову.

1900 г. Декабря 23? Москва.

Получилъ вашу статью и очень одобряю ее и сейчасъ понесу по редакцiямъ съ намѣреніемъ пристроить ее.1 Очень радъ буду не для васъ, а для дѣла, что ее напечатаютъ. Первую же статью вашу2 я не одобряю, п[отому] ч[то] въ ней есть ложка дектя, портящая всю бочку меда: вѣра — и не вѣра, а желаніе вѣрить въ таинственныя, исключительныя проявленія. То, чтò нужно людямъ, какъ воздухъ,3 вода, земля, хлѣбъ и всякiе плоды, разумъ, слово, любовь людей между собой, все это явно всѣмъ доступно, обычно.4 И не могъ иначе сдѣлать это Богъ — Любовь. И всякiя попытки вывѣдать или вообразить, что мы знаемъ и можемъ знать то, чего Онъ хотѣлъ, чтобы мы не знали, есть великiй грѣхъ и, какъ всякiй грѣхъ, какъ пьянство, распутство, самъ въ себѣ несетъ свое наказаніе — ослабленіе жизни и безумiе. То,