я верила, возмущение против кажущейся нелепости всего, чтò делается, и против болезней и против того, что хлеб весь гниет и т. п., и полное непонимание веры в бога. Я читала всякие твои статьи и письма, и всюду мне казались, противоречия и неясность. И до сих пор я во многом путаюсь, многого не понимаю, но решила, что и не надо, а что самое главное я знаю, т. е. то, для чего я живу, и это буду стараться делать, а остальное приложится […] Я не знаю, поймешь ли ты мое настроение, но оно вызвано очень многим. Недавно, когда у меня заболело горло, и в тот же день заболела у нас баба так же, как и я, и мы почему то решили, что это дифтерит, на меня вдруг нашел такой страх смерти, какого никогда не было […] А когда я выздоровела, меня очень смутило мое малодушие, и оно мне подтвердило нетвердость моей веры» (из письма от 27 августа). — «Я писала тебе о том, как я испугалась смерти, а еще раз со мной было вот что: я оставалась одна и была очень слаба. Мне что-то понадобилось. Я позвонила раз, — никто не пришел, позвонила еще и еще, — и на меня напал такой панический страх, что я не знала, чтò с собой делать. Сердце стучало, руки похолодели, пот холодный выступил; я стала себя оговаривать, стыдить, старалась почувствовать неразумность своего страха, но всё было только хуже, и тогда я начала креститься и приговаривать что-то вроде «господи помилуй». И когда я пришла в себя, я ужаснулась и этого страха и способа успокоения себя […] У меня сделалось какое-то неясное полу-мистическое отношение к богу, было что-то такое, что православные называют: «надо верить, а не понимать», а когда я захотела разобраться и понять, то вышло вот то, чтò я тебе пишу. Мне совестно, что среди твоих дел тебе надо еще прочесть мое длинное письмо, но ты поймешь, что я не могла тебе этого не написать» (из письма от 29 августа. Оба письма полностью напечатаны в переводе на немецкий язык в книге «Vater und Tochter», стр. 121—127).
1 Гр. С. Н. Толстой.
2 Гр. С. Н. Толстой тяжело переносил осложнения в личной жизни его дочерей. См. письмо № 233.
3 Надо будет умирать одному, надо и жить одному
4 О болезни Толстого см. письмо № 211.
5 В Дневнике 28 сентября 1899 г. эта мысль записана в такой редакции: «Иногда хочется по детски кому-то (Богу) жаловаться, просить помощи. Хорошее ли это чувство? Нехорошее: слабость, неверие. То, чтò больше всего похоже на веру: просительная молитва, есть именно неверие, — неверие в то, что зла нет, что просить не об чем, что если тебе худо, то это только тебе показывает, что тебе надо поправиться, что происходит то самое, чтò должно быть, и при чем ты должен делать, чтò должно».
Это письмо вызвало ответ гр. С. Н. Толстого. См. письмо № 180.
* 174. В правление товарищества печатного дела «Народная
польза».
1899 г. Сентября 26. Я. П.
Въ настоящую минуту я не имѣю въ виду никого болѣе нуждающихся, чѣмъ сосланные въ Якутскую область Духоборы. Если вы согласны помочь имъ, то перешлите ваши деньги по слѣдующему адресу: г. Якутскъ. Врачу Прокопію Нестеровичу Сокольникову1 для передачи сосланнымъ Духоборамъ.
Съ совершеннымъ почтеніемъ
Левъ Толстой.
26 Сентября 1899.
Печатается по листу копировальной книги, хранящемуся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Публикуется впервые.
Ответ на письмо правления товарищества печатного и издательского дела «Народная польза» (Петербург) от 18 сентября 1899 г. № 275. В распоряжении правления остались 238 р. 25 коп., предназначенные в пользу голодающих. Организации помощи голодающим уже прекратили свою деятельность, и правление просило Толстого разрешить направить эту сумму в его распоряжение.
1 Имя, отчество, фамилия вписаны рукой О. К. Толстой. О П. Н. Сокольникове см. письмо № 95.
175. Ж. М. Жоромской.
1899 г. Сентября 27. Я. П.
Жозефина Михайловна, я съ удовольствіемъ постараюсь отвѣтить на вашь вопросъ, так какъ вижу, что онъ сдѣланъ совершенно искренне, и вопросъ самой первой важности и вмѣстѣ съ тѣмъ такой, который большинство людей не задаютъ себѣ, предполагая, что отвѣтъ на него или уже давно данъ или невозможенъ. А вопросъ простой, необходимый, безъ котораго, казалось бы, жить нельзя. Вы спрашиваете: какая цѣль человѣческой жизни, зачѣмъ человѣкъ живетъ, или, иначе, зачѣмъ живу я? Вы правы, что на вопросъ этотъ отвѣчаетъ только религія. Религія, истинная религія, есть ничто иное, какъ отвѣтъ на этотъ вопросъ. И религія, которую я исповѣдую, — христіанское ученіе въ его истинномъ смыслѣ, — даетъ на этотъ вопросъ такой же простой и ясный отвѣтъ, какъ и самый вопросъ, если только слово «цѣль» замѣнить словомъ «смыслъ». Цѣль, конечная цѣль человѣческой жизни въ безконечномъ по времени и пространству мірѣ, очевидно не можетъ быть доступна человѣку въ его ограниченности. Но смыслъ человѣческой жизни, т. е. зачѣмъ онъ живетъ и чтò онъ долженъ дѣлать, непремѣнно должно быть понятно человѣку, такъ же понятно, какъ понятно его назначеніе работнику на болыпомъ заводѣ. Смыслъ человѣческой жизни, понятный человѣку, состоитъ въ томъ, чтобы устанавливать Царствіе Божье на землѣ, т. е. содействовать замѣнѣ себялюбиваго, ненавистническаго, неразумнаго устройства жизни любовнымъ, братскимъ, свободнымъ и разумнымъ. Средство же достиженія этого, т. е. отвѣтъ на вопросъ: что долженъ дѣлать человѣкъ, состоитъ, въ томъ, что, какъ сказано въ Евангеліи, составляешь весь законъ и пророки: поступать съ другими такъ, какъ хочешь, чтобы поступали съ тобою.1 Отвѣтъ, какъ видите, очень простъ, но намъ кажется неясенъ, потому что и наша животная природа и воспитаніе и ложное религіозное ученіе пріучаютъ насъ къ тому, что смыслъ жизни не въ служеніи Богу и ближнему, а въ нашемъ личномъ счастіи. Привыкнувъ жить только для себя и для своего личнаго счастья, намъ кажется трудно перенести цѣль своей жизни изъ себя въ служеніе Богу. Но какъ ни трудно это, это возможно, и чѣмъ больше: мы пріучаемъ себя къ этому, тѣмъ это становится естественнѣе, тѣмъ болѣе, что, исполняя волю Бога, мы тѣмъ самымъ достигаемъ наивысшаго личнаго блага, которое мы прежде ставили цѣлью своей жизни, какъ тоже сказано въ Евангеліи: «Ищите царствія Боягія и правды его, а остальное приложится вамъ»2 Живя личной жизнію, мы ищемъ только этого остального, т. е. личнаго счастія, и не достигаемъ его и не содѣйствуемъ установленію царствія Божія, а, напротивъ, противодѣйствуемъ ему. Ища же царствія Божія и правды его, мы получаемъ это остальное, т. е. счастіе, если только подъ счастіемъ мы разумѣемъ не какія-либо нами излюбленныя внѣшнія блага, а духовныя: спокойствіе, свободу и радость. Пишу вамъ не то, до чего я дошелъ разсужденіями, а то, до чего дошелъ опытомъ: жить для исполненія воли Бога возможно. Если не можешь жить такъ всегда, то все-таки можешь жить такъ въ нѣкоторыя лучшія минуты. Если же въ этомъ положишь смыслъ жизни, то все чаще и чаще будешь жить такъ. A чѣмъ чаще будешь жить такъ, тѣмъ больше будешь испытывать разумность и радость такой жизни. И само собой будешь привлеченъ къ такой жизни.3
Пишу вамъ не своей рукой, п[отому] ч[то] я нездоровъ.
Левъ Толстой.
Печатается по дубликату подлинника, хранящемуся в ГТМ. Местонахождение подлинника неизвестно. Первая половина написана рукой М. Л. Оболенской, вторая рукой H. Л. Оболенского, с собственноручными поправками и подписью Толстого. На листе Н. Л. Оболенского надпись красным карандашем: «Дублик[ат]». В AЧ имеются листы копировальной книги с первой половины письма, переписанные рукой Н. Л. Оболенского, с одной незначительной собственноручной поправкой Толстого. Датируется по машинной копии, хранящейся в AЧ; дата совпадает с письмом Жоромской. Впервые опубликовано без обращения, последней фразы и подписи, без указания фамилии адресата и даты в книге: Л. Н. Толстой, «Для чего мы живем?», мысли о смысле жизни. Собрал В. Г. Чертков. Изд. «Посредник», М. 1906, стр. 3—5.
Ответ на письмо Жозефины Михайловны Жоромской из Риги от 22 сентября 1899 г.: «Дорогой Лев Николаевич! Пишет к Вам существо никому неизвестное, всеми презираемое и глупое до бесконечности. Происхождения я не знатного: дворянка Ковенской губернии и больше ничего. Воспитывалась в г. Риге, в текущем году окончила курс Ломоносовской гимназии, а теперь занимаюсь в управлении жел. дороги. Так как мои родственники, которых у меня четыре человека, ничем не знатны, да я сама не отличаюсь ни богатством, ни умом, ни красотой, то на меня никто не обращает внимания. А между тем у меня накопилось столько различных вопросов, и мне не к кому обратиться с ними. Основой всех этих вопросов является вопрос: какая цель человеческой жизни? Я прочла много книг, и ни одна из них не выяснила, зачем человек живет и к чему он стремится. По моему соображению, на этот вопрос можно ответить только с религиозной точки зрения. Человек сотворен по образу и подобию божию, с бессмертной душой, значит, в продолжение земной жизни он должен заботиться о душе. Между тем, не встретишь человека, который бы хоть сколько нибудь заботился о душе; у всех на первом плане материальное благосостояние, собирание денег и тому подобное. Каждый толкует о счастье, а никто не знает, чтò такое счастье и где его искать. Дорогой Лев Николаевич, я бы много, много чего написала Вам, потому что на душе у меня много всего накопилось, но я теперь сильно волнуюсь, и вот почему мне очень хочется, чтобы Вы удостоили мое письмо своим вниманием и на мои простые, глупые слова дали ответ. Если бы Вы знали, как меня тяготит эта пустая, бессмысленная жизнь, какую я теперь веду. Мне уже двадцать лет, а я еще не живу, а прозябаю […] Пожалуй, по светским соображениям, мне, безызвестной, и не следовало бы писать к такой знаменитой личности, как Вы, но я рассудила: если к богу может обращаться всякий смертный, начиная с самого низкого, значит, к Вам тем более можно. Не покиньте меня, заблудившуюся, а я за Вас богу молиться буду».
1 «Евангелие» Матфея, VII, 12.
2 «Евангелие» Матфея, VI, 33.
3 В последние четыре фразы внесены изменения рукой Толстого. Первая редакция, в которой первая фраза соединена с предыдущей, такая: если не всегда, то все-таки въ нѣкоторыя лучшія минуты и чѣмъ больше будешь жить такъ, тѣмъ больше будешь испытывать разумность и радость такой жизни.
В письме от 22 октября Жоромская благодарила Толстого за «ответ разумный и верный» и просила дать совет, выходить ли ей замуж. «Для меня
