г. Мая 2/14. Москва.
Lieber Herr Kleinpoppen,
Ihren ersten Brief haben meine Freunde überjesetzt in’s Russische und in einer Zeitung veröfentlieht.1 Ich muss Sie um Verzeigung bitten dass man es ohne Ihrer Erlaubniss gethan hat. Der Brief hat einen sehr guten Eindruck auf vielen Leuten gemacht. Mit diesem Briefe schicke ich Ihnen meinen Roman Auferstehung. Leider ist es nur der erste Theil. Sobald das Ende bekomme, schicke ich es Ihnen, auch einige von meinen Schriften, die ich jetzt nicht bei mir habe. Ihren zweiten Brief2 möchte ich auch in einer Russischen Zeitung veröfentlichen wenn Sie nichts dagegen haben.
Im Briefe sind wahre und wichtige Gedanken.
Ihr Freund und Gesinnungs Genosse
Leo Tolstoy.
14 Mai 1900.
Любезный г. Клейнпопен,
Ваше первое письмо мои друзья перевели на русский язык и опубликовали в газете1. Я должен у вас просить извинения, что сделано это без вашего разрешения. Письмо произвело очень хорошее впечатление на многих людей. С этим письмом посылаю вам мой роман «Воскресение». К сожалению, это только первая часть. Как только выйдет конец, я пришлю вам его, так же как и некоторые из других моих сочинений, которых у меня нет сейчас при себе. Ваше второе письмо2 мне также хотелось бы опубликовать в русской газете, если вы ничего против этого не имеете.
Письмо содержит правдивые и важные мысли.
Ваш друг и единомышленник
Лев Толстой.
14 Мая 1900.
Печатается по автографу, хранящемуся в AЧ. Вероятно, дата Толстого нового стиля. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Письмо адресовано Иогану Клейнпопену, старому инвалиду германской армии. См. письмо № 262.
1 «Свободная мысль» 1900, 4, стр. 50—51.
2 Письмо это в архиве не обнаружено.
* 281. Ценеку Сыровы (Cěněk Syrovy).
1900 г. Мая 2/14. Москва.
14 Мая 1900.
Если вы хотите измѣнить свою жизнь для того, чтобы вамъ лично она была пріятнѣе, то такое измѣненіе есть поступокъ эгоистическій и потому нехорошій; если же жизнь въ городѣ вамъ тяжела п[отому], ч[то] она не удовлетворяетъ вашимъ нравственнымъ требованіямъ, то старайтесь только о томъ, чтобы удовлетворить этимъ требованіямъ, и очень мож[етъ] б[ыть], что вы найдете возможнымъ это удовлетвореніе, не измѣняя своего мѣста жительства. Во всякомъ случаѣ, цѣль человѣка въ томъ, чтобы жить хорошо, а не въ томъ, чтобы жить тамъ или здѣсь. Жить же хорошо можно вездѣ. Только тогда переѣзжайте въ деревню, когда найдете, что вамъ нельзя жить нравственно въ городѣ, или когда обстоятельства приведутъ васъ туда. Я же лично не могу дать вамъ работы, т[акъ] к[акъ] не имѣю никакой собственности.
Левъ Толстой.
Печатается по копировальной книге № 3, л. 8, хранящейся в ГТМ. Местонахождение автографа неизвестно. Дата Толстого нового стиля. Основание датировки: в копировальной книге письмо находится среди писем от 2 мая. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Ценек Сыровы (Cěněk Syrovy) — сверхштатный учитель в Колине на Эльбе (Богемия, Австрия).
Ответ на письмо Сыровы от 21 марта н. ст. 1900 г. (перевод с французского): «Дорогой учитель, вы лучше всех знаете, насколько так называемая цивилизованная жизнь идет в разрез с жизнью естественной. Вот почему я охотно обменял бы свое настоящее положение на простую жизнь крестьян. Я готов сейчас же ехать к вам, если вы только дадите мне возможность, трудясь на ваших полях, заработать себе на жизнь. Я занимаю в настоящее время место сверхштатного учителя в коммерческой школе. Мне только двадцать два года, но я уже вполне постиг безнравственность той жизни, которую ведут обычно люди моего круга. Предвижу все последствия, связанные с моим решением, и всё же продолжаю умолять вас принять меня в ваше имение. Осмеливаюсь просить вас высказать ваше мнение по этому поводу. Я не хотел бы затруднить вас чтением слишком длинного письма. Не зная русского языка, я вынужден был остановиться на французском, но очень прошу вас ответить мне по русски». Письмо адресовано в Ясную поляну Псковской губернии. На конверте пометка Толстого: «Б[езъ] о[твѣта]».
* 282. Альберту Шкарвану (Albert Skarvan).
1900 г. Мая 2. Москва.
Виноватъ передъ вами. Самъ радъ, когда получаю отъ васъ письмо или такія свѣденія, какъ тѣ, к[оторыя] вы сообщили Шанксъ1 и Iенк[енъ],2 а самъ не пишу. Спасибо, что вы любите меня и потому не считаетесь со мной. Вашъ отвѣтъ пастору такой безразличный (почти) поступокъ, что счастливъ тотъ, кто только такіе грѣхи за собой знаетъ и видитъ.
Другое же обстоятельство, заявленіе о бракѣ, есть одна изъ тѣхъ дилеммъ, въ к[оторыхъ] намъ неизбѣжно двигаться. На каждомъ шагу намъ предстоятъ вопросы не о томъ, сдѣлать ли мнѣ хорошее или дурное? Если бы въ этомъ б[ыли] вопросы, то легко бы было не ошибаться; а вопросъ всегда въ томъ, чтò — не лучше — a менѣе дурно: то или это? Гдѣ лучше пройти, по жидкой или по густой грязи, а пройти, и по грязи пройти, ужъ неизбѣжно, п[отому] ч[то] ты давно ужъ забрелъ въ эту грязь: и спереди и сзади, вездѣ грязь. Полезно это только тѣмъ, что знаешь, какъ ты плохо шелъ и до сихъ поръ, и будешь осторожнѣе, когда выберешься на чистое.
Въ какомъ положеніи вашъ бракъ? Напишите. Я думаю, что вамъ нуженъ былъ бракъ, и что это будетъ вамъ въ нѣкот[орыхъ] отношеніяхъ облегченіемъ.3
Дебрюину4 мы послали телеграмму. Меня тоже такія явленія очень трогаютъ. Я вижу все ихъ значеніе. И мнѣ кажется, что и другіе начинаютъ понимать это. Я очень б[ылъ] занятъ это время, написалъ двѣ статьи, одна Патріотизмъ и правительство, а другая Ново[е] рабство.5 О рабочемъ вопросѣ. На дняхъ досылаю ихъ Черткову. Нетолько иногда, но теперь постоянно вижу зарю новаго свѣта. И она все разгорается. И радостно я жить и умирать. Братски цѣлую васъ.
Л. Толстой.
2 Мая 1900.
На конверте: Suisse, Minusio. A. Skarvan. Швейцарія.
Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Славянской библиотеке Министерства иностранных дел в Праге (фотография снята В. Д. Бонч-Бруевичем на средства Наркомпроса РСФСР; хранится в ЦЛМ). В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.
Альберт Альбертович Шкарван (Albert Škarvan) (1870—1926) — словак, единомышленник Толстого. Будучи военным врачом при госпитале в Кашау (Венгрия), в феврале 1895 г. по религиозным убеждениям отказался от военной службы, за что был приговорен к тюремному заключению на четыре месяца. Автор книги «Мой отказ от военной службы. Записки врача», изд. Владимира Черткова, Purleigh, 1898. См. письма 1895 г., т. 68.
Ответ на письмо Шкарвана от 2 апреля н. ст. 1900 г. из Швейцарии (получено в Москве 25 марта): «Дорогой Лев Николаевич, простите, пожалуйста, что обращаюсь к вам за вашим мнением в одном деле, в котором колеблюсь немного и не могу точно определить его. Я переводил и продолжаю переводить повести Мопасана, те, которые считаю лучшими […] Когда появился мой словенский перевод повести «L’Ordonnance», то появилась в одном духовном журнале: «Cirkloné Lesty» критика на эту повесть с следующим пассусом: «Протестируем против введения подобных порнографических сочинений в нашу литературу» […] Меня взволновала эта заметка духовного журнала, хотя и знал, что она происходит от очень уважаемого, серьезного лица, безупречного пастора, и я ответил на нее [приводится содержание ответа, в котором Шкарван мягко упрекает своего критика в «лицемерной морали»]. Этот ответ духовному журналу я послал напечатать. Сделав это, я не жалею, что так поступил, а боюсь только, что ответ мой вызовет злость в человеке, и что я, быть может, не совсем прав в моей защите Мопасана, которого очень уж люблю. Если вас это не затрудняет, сообщите мне ваше мнение насчет того, хорошо ли я поступил, отвечая так пастору, и прав ли я насчет «Ордонанса», не больше ли прав пастор? Пожалуйста, извините меня за беспокойство, но кроме вас я не знаю другого компетентного судьи в этом деле, который мог бы своим мнением так пригвоздить мое мнение, чтоб оно не колебалось вовсе. Есть еще другое дело, которое расшатало снова меня. Сегодня я ходил с Сунтой в Ufficio municipale делать объявление о нашем браке; идя туда, мне стало очень тяжело, после же — малодушно, и стали мучить сомнения, действительно ли я делаю то, чтò нужно. Так хочется чувствовать при подобных делах одобрение бога. Если мне напишете хоть несколько слов, буду очень рад, если нет, буду продолжать вас любить одинаково, как люблю сейчас».
1 Мария Яковлевна Шанкс. См. письмо № 41.
2 Наталия Александровна Иенкен. См. письмо № 41. Вероятно, Шкарван сообщал Шанкс и Иенкен о религиозном движении в Венгрии и Голландии. Он был в переписке с участниками этого движения.
3 Для Шкарвана, разделявшего взгляды Толстого, вопрос о браке заключал в себе целый ряд вопросов и в личной жизни разрешался не легко. См. письмо № 62а.
4 Де-Брюйн (De Bruin) — голландец, отказавшийся от военной службы по религиозным убеждениям. В тюрьме находился в крайне тяжелых условиях, которых не перенес: он был охвачен припадком сумасшествия и пытался открыть артерии стальным пером. После освидетельствования доктором, он был немедленно переведен из тюрьмы в военный госпиталь («Свободная мысль» 1901, 13, стр. 204). Текст телеграммы Толстого дe-Брюйну редакции неизвестен. Телеграмма была послана в адрес Феликса Орта. См. письмо № 396. Шкарван сообщил Толстому 2 января н. ст. 1901 г.: «Бедный de Bruin почти с ума сошел в тюрьме, так к нему приставали и так его мучили, и после полуторагодичного испытания сдался на днях. Ему дан отпуск, а осенью призывать будут к службе. Ослабевший в трудной, честной борьбе человек как-то больше еще любви вызывает к себе, чем сильный, непобежденный, и, думая про де-Брюйна, мне бы хотелось быть тогда возле него и обласкать его. Дорогой он мальчик».
5 «Рабство нашего времени». См. прим. к письмам №№ 278 и 335.
Шкарван ответил 21 мая н. ст.: «Спасибо вам за ваше доброе, хорошее письмо. Мой брак есть на самом деле не что иное, как выбор менее худшего из двух зол, и я ни за что не женился бы, если бы несомненно и интенсивно не чувствовал, что в данных обстоятельствах мне не жениться невозможно, так оно больно и обидно для других. Я был очень рад тому, что вы так и понимаете мой брак и с этой точки зрения одобряете его […] Я не понял в вашем письме, в каком именно отношении, вы думаете, будет мне брак облегчением, и объяснил себе так, что вы думаете, что то физическое облегчение и как бы умственное и духовное освежение, которые я часто испытывал, наступают у человека после физической любви. Но
