я осталась в недоумении: как вы можете говорить таким ироническим и гордо презрительным тоном о несчастной женщине, и так уже поплатившейся и глубоким страданием искупающей свой проступок. Вы говорите: «не судите да не судимы будете», и тут же произносите свой суд, суд фарисея над мытарем: «Благодарю тебя, что я не таков, как мытарь сей», забывая, что Христос, которого вы так чтите, сказал бы в таком случае: «Кто без греха, брось в нее первый камень». Если вы удостоите разрешить мое недоумение, прошу поместить ответ в одном из №№ «Южного Края». Впрочем, ответ я получить не рассчитываю, т[ак] к[ак] ответом может и должно быть ваше самообвинение в нелогичности, по меньшей мере, а этого вы не сделаете… из самолюбия».
История моего письма о принцессе следующая: получив из Берлина письмо англичанина, спрашивавшего меня о том, насколько может быть справедливо то, что на поступок принцессы могли повлиять выраженные мною взгляды, я в дурную минуту продиктовал моей дочери свой ответ. Обыкновенно дочь моя дает мне просмотреть отправляемые письма, и я намеревался пересмотреть, исправить или вовсе уничтожить это письмо.
Но случилось так, что письмо было отправлено вместе с другими; это было мне так неприятно, что я вскоре после этого написал моему другу Черткову в Англию, что в случае напечатания моего письма, чего я не ожидал, но что все-таки могло случиться, я прошу его напечатать мое письмо к нему, в котором я признаю письмо берлинскому корреспонденту грубым, жестоким и нехристианским. После этого я получил письмо от некоего саксонца, который точно так же, как и харьковская корреспондентка, совершенно справедливо упрекал меня в нелогичности и, главное, грубости и жестокости моего письма, и еще такого же содержания открытое письмо в «Petersburger Zeitung».2 Саксонцу я ответил, описав ему те обстоятельства, при которых появилось письмо, и выразил в нем свое раскаяние в том, что допустил себя хотя бы в частном письме высказать такие жестокие и нехристианские суждения о несчастной женщине; притом предоставил ему право, если он найдет это нужным, опубликовать мое письмо к нему.3 До сих пор, сколько мне известно, ни в английских, ни в немецких газетах не появилось ни мое письмо Черткову, ни саксонцу, и потому, пользуясь случаем письма харьковской корреспондентки, я прошу вас, г. редактор, напечатать это мое письмо в вашей газете.
Лев Толстой.
23 февраля 1903 г.
Перепечатывается из газеты «Южный край» 1903, № 7656 от 26 февраля, где впервые опубликовано. В ГМТ хранятся два черновика: автограф и копия с него, исправленная Толстым. Копия второго, исправленного черновика отпечатана в копировальной книге № 4, лл. 242—244.
1 Письмо харьковской корреспондентки датировано 19 февраля 1903 г.
2 Вероятно, описка, так как в «Petersburger Zeitung» никакого «открытого письма» к Толстому напечатано не было.
3 См. письмо № 45.
* 55. С. Н. Толстому.
1903 г. Февраля 23. Я. П.
Как хорошо, что ты хоть несколько слов написал.1 От этого и я пишу. В твоих письмах мне всегда одного жалко, что слишком мало пишешь и, главное, мало о себе, о своих задушевных делах. Соф[ья] Андр[еевна] очень верно говорит, что самые скучные письма англичанки так пишут: I hope that you are2 то-то и то-то, а про себя ничего. — Мне про себя тебе писать или очень мало или очень много. Если про события жизни писать, то их и мало, да не интересуют они меня, а если про свою внутреннюю жизнь, то это неистощимый предмет. Главное то, что готовлюсь к смерти, т. е. к другой жизни, и приготовление это состоит всё в том, чтобы в это остаточное время прожить получше и понять, что можно. Я думаю, что там всё это пригодится. Здоровье порядочно, но слаб. Посылаю тебе Русск[ую] Мысль, там статью Давыдова Н. В., председ[ателя], под псевдонимом Василича,3 прочти. А еще рассказы Куприна: недурно Ночная смена,4 прочти.
Л. Т.
Датируется по отметке в копировальной книге № 4, л. 238.
1 Письмо С. Н. Толстого неизвестно.
2 [Надеюсь, что вы]
3 Н. В. Давыдов (псевдоним Н. Василич), «Из былой жизни провинциального города» («Русская мысль» 1903, №№ 1—2).
4 А. Куприн, «Рассказы», I, СПб. 1903. Рассказ «Ночная смена» помещен в этом сборнике.
56. M. Л. и H. Л. Оболенским.
1903 г. Февраля 23. Я. П.
Ну вот, милые мои Маша и Коля, вы и за границей и, я уверен, получили и получаете очень сильные и новые впечатления. Главное то, что вот немцы, о кот[орых] я и знать не хотел, а они есть и живут, и настоящие, и не только ученые и умные, но хорошие, добрые, такие же, какими мы хотим быть.
Желаю, чтобы именно это впечатление произвели на вас чужие края.
У нас всё почти по-старому. Я — мое здоровье — к сожалению, составляющее всему хотя не главный, но один из важных интересов нашей жизни — хорошо по-медицински — перебоев нет, и все объективные признаки хорошие, но вялость, апатия умственная, не только умственная, но чувственная. Ничего не хочется, всё неважно, и всё как будто за что-то на себя стыдно. В самой основе хорошо. Хорошо то, что помню больше, чем когда-нибудь, что единое на потребу: любить, быть добрум.1 Как бы грустно, стыдно, досадно не было, стоит только вспомнить, что это одно нужно, и сейчас спокойно и радостно. — С вашего отъезда, исключая писем, ничего не писал. Езжу кататься и сижу на воздухе. От дяди Сережи вчера б[ыло] письмо — ответ на мое. Гриша так же бестолков, недоступен для общения, но приезд Вари с ребенком, очевидно, доставил ему удовольствие. Пишет: «Варя, очевидно, хочет показать, что если сближение с народом, так совсем, и говорит, что она счастлива».
У Миши родилась дочь2 — нынче телеграмма. Мама едет нынче в Москву. Нынче воскресенье, и мы ждали много посетителей: и Бул[анже], и Ив[ана] Ив[ановича], и Гольденв[ейзера], и никто не приехал, кроме Надички Ивановой,3 очень нарядной.
Нынче еще написал в ответ одной харьковс[кой] корреспонд[ентке], упрекающей меня (справедливо) за письмо о принцессе, в Южный край.
Погода на нуле, тихо. Поеду кататься. Пошу и Пашу4 очень за меня приветствуйте и Зою,5 если увидите их.
Так смотри же, приезжай здоровая. Держись середины: не уставать и не пропускать хорошего, нужного для души.
Ну, прощай пока, целую вас и постоянно помню. Наташа6 с нами. Очень мила. Доктор7 хохочет.
Л. Т.
23 февр.
Впервые опубликовано по копии в журнале «Современные записки» 1926, XXVII, стр. 269—270.
1 Детское выражение Михаила Львовича Толстого.
2 Татьяна Михайловна Толстая.
3 Надежда Павловна Иванова (ум. 1926), дочь тульского купца. Приезжая в Тулу, Толстые обычно останавливались в их доме.
4 Павел Иванович и Павла Николаевна Бирюковы.
5 Зоя Григорьевна Рубан-Щуровская (Ге). Жила в Швейцарии у Бирюковых.
6 Наталья Леонидовна Оболенская (р. 1881), сестра Н. Л. Оболенского, с 1905 г. жена X. Н. Абрикосова.
7 Эразм Леопольдович Гедгофд, врач, близкий знакомый Д. В. Никитина. Жил в Ясной Поляне несколько месяцев.
* 57. Перси Редферну (Percy Redfern).
1903 г. Февраля 23. Я. П.
Dear Percy Redfern,
I think your friend who is against books and reading is quite right.
Lao Tze says: true words are not pleasant, pleasant words are not true. The wise are not learned, the learned are not wise.
The Brahmanes say that in their books there are many predictions of times in which it will rain. But press those books as strongly as you can, you can not get out of them a drop of water. So you can not get out of all the books that contain the best preceptes the smalest good deed.
Ruskin says, that the best men, those which have done the greatest good to humanity are those that we do not know of.
The chief difference between words and deeds is, that words are always intended for men for their aprobation, but deeds can be done only for God.
Though it is possible to utter words only with the intention to fulfill the will of God it is very difficult not to think about the impression w[h]ich they will produce on men and not to form them accordingly. But deeds you can do quite unknown to men only for God. And such deeds are the greatest joy that a man can experience.
As to his plan to live amongst prostitutes and tramps… I can not say that I approuve of it. Rather not. I think that to change own’s habitual life for such a one a man must [be] quite sure to be proof against the new temptations that will assail him in this new life.
This refers also to your doubts about your life.
I think that the changes in our life must come from the impossibility to live otherwise than accordingly to the demands of our conscience but not from our mental resolution to try a new form of life.
I was glad to hear all what you write about your society 1 and yourself and thank you for your letter.
Your friend Leo Tolstoy.
Я думаю, что ваш друг, который против книг и чтения, вполне прав.
Лао-Тзе говорит: истинные слова не бывают приятны, приятные слова не бывают истинны. Мудрые не бывают учены, ученые не бывают мудры!
Брамины говорят, что в их книгах много предсказаний о временах, когда пойдут дожди. Но жмите эти книги так сильно, как только можете, и всё же вы не выдавите оттуда ни одной капли воды. И точно так же вы не можете добыть даже малейшего доброго дела из всех книг, которые содержат наилучшие поучения.
Рёскин говорит, что наилучшие люди, сделавшие более всего добра для человечества, это те, о которых мы ничего не знаем.
Разница между делами и словами та, что слова всегда предназначаются для людей, ради их одобрения, тогда как добрые дела делаются только для бога.
Хотя и возможно произносить слова с единственным намерением исполнить волю божию, но очень трудно не думать о впечатлении, которое произведут на людей эти слова, и не выражаться в соответствии этому. Дела же можно творить совершенно скрытно от людей, только для бога. И такие дела есть величайшее наслаждение, которое человек может испытывать.
Что же касается до его намерения жить среди проституток и бродяг, то я не могу сказать, чтобы я его одобрял. Скорее нет. Я думаю, что для того, чтобы променять на такую жизнь свою обычную жизнь, человек должен быть совершенно уверен, что сможет устоять против новых искушений, которым подвергнется в новой жизни.
Это относится
