резчик по дереву. В 1930-х гг. служил инструктором Профтехнической школы в Ростове Ярославской области. Стихотворения его вышли отдельным изданием в 1902 г. в Ярославле.
При письме от 17 августа 1903 г. Кищенков прислал несколько своих стихотворений. Посылал ли Толстой куда-нибудь эти стихотворения, не установлено. Кищенков второго письма от Толстого не получил.
1 «Пятна больной души» (выражение Кищенкова): отсутствие сострадания к ближнему, «запавшее в душу неверие», зависть, ненависть, корысть, злоба.
* 240. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).
1903 г. Сентября 7. Я. П.
«Goblet d’Alviella» я взял из большого лексикона Larousse.1
Ваша поправка орфографии Bayle совершенно верна.2
Получил и вашу предшествующую записочку.3 Ваши вопросы только мне приятны, подтверждая мое мнение об основательности вашей работы, и тем, что мне случай сказать: «здравствуйте» вам и вашей жене.
Ваш Л. Толстой.
Печатается по фотокопии с автографа. Датируется по расположению письма в копировальной книге № 5, л. 205.
1 В связи с работой над переводом сочинений Толстого Эйльмер Моод в письме от 14 сентября и. ст. 1903 г. спрашивал, откуда Толстой заимствовал сведения об Эжене Гобле, графе д’Альвиела (Eugène Goblet, comte d’Alviella, p. 1846), упоминаемом в гл. III статьи «Что такое религия и в чем ее сущность?». Гобле д’Альвиела — бельгийский писатель. Сведения о нем Толстой заимствовал из «Grand Dictionnaire Universel du XIX siècle» par Pierre Larousse. Deuxième supplément, стр. 1323.
2 В том же письме Моод обратил внимание на неправильное написание фамилии французского философа-скептика Пьера Бейля (Pierre Bayle, 1647—1706). В гл. X «Что такое религия и в чем ее сущность?» написано: Beile.
3 В письме от 13 сентября н. ст. Моод благодарил за присланное ему новое, одиннадцатое, издание произведений Толстого (в четырнадцати томах), выпущенное С. А. Толстой.
* 241. C. H. Рабиновичу (Шолом-Алейхему).
1903 г. Сентября 7. Я. П.
Саломон Наумович,
Как Буланже, так и Никитин писали вам от моего имени.1 Я не писал лично п[отому], чт[о] чувствовал себя дурно.
Я, разумеется, очень рад, что издание по-русски увеличит хоть сколько-нибудь помощь пострадавшим. Но я не могу отступить от раз навсегда принятого мною правила предоставлять всем права печатания моих писаний. Отдаю я в пользу пострадавших поэтому только то, что могу отдать — право первого печатания. Чертков из Англии, печатающий там мои писания, и кот[орому] посланы сказки, вероятно, тоже будет писать вам с тем, чтобы узнать, когда выйдут ваши издания с тем, чтобы знать, когда он может выпустить свои в переводах и по-русски. Как Чертков, так и Буланже, мои близкие друзья, не преследуют никаких личных интересов и так же, как и я, желают наибольшего успеха той цели, для кот[орой] предназначены сказки, и потому я уверен, что вы сойдетесь с ними в установлении условий, всех удовлетворяющих.
Коректуры лучше не присылать, а то я боюсь, что увлекусь исправлениями, изменениями и задержу издание.
Лев Толстой.
7 сент. 1903.
Печатается по копировальной книге № 5, л;г. 265—266. Отрывок опубликован в переводе на английский язык в книге: Leo Tolstoy, «Essarhaddon and other Tales». См. прим. к письму Л« 217.
1 П. А. Буланже и Д. В. Никитин вели переговоры с С. Н. Рабиновичем (Шолом-Алеихемом) по поводу публикации на русском языке «Трех сказок». См. письма №№ 217 и 219, а также к В. Г. Черткову от 25 августа и 6—7 сентября 1903 г., т. 88.
* 242. И. М. Трегубову.
1903 г. Сентября 7. Я. П.
Внимательно прочел статью, дорогой Ив[ан] Мих[айлович]. Всё то, что вы говорите о зле, производимом самодержавием и православием, очень верно и хорошо выражено. Но средство противодействия, к[оторое] вы предлагаете, мне кажется, не может достигнуть цели.
Стачка, разумеется, победит всё, но как привести людей к стачке? К тому, чтобы люди были готовы лишиться сейчас личных выгод в виду достижения отдаленной общей цели?
Для того, чтобы люди могли совершать такие поступки, или, скорее, воздерживаться от них, рискуя своим сейчасным благом, нужно, чтобы они воздерживались не в виду достижения внешней цели, а п[отому], ч[то] поступки эти противны их совести, их религиозному убеждению. Для того же, чтобы этого достигнуть, нужно, чтобы люди познали бога и жили бы по его закону. Вспомните, что бог говорит Самуилу, когда евреи хотят царя. Только когда люди царем своим считают одного бога, они могут быть свободны, а если они перестали или не начали еще считать своим царем бога, они всегда будут рабы, и никакие устройства социалистические, государственные, стачечные не помогут им. И потому единственное средство освободить людей — это помочь им познать бога и его закон. А для того, чтобы помочь в этом людям, есть тоже только одно средство: самому стараться познать бога, полюбить его и следовать в своей жизни его закону.
Вот что я думаю и чувствую всем существом моим, дорогой Ив[ан] Мих[айлович], И потому считаю ваше предложение неисполнимой мечтой.
Любящий вас Л. Толстой.
7 сент. 1903.
При письмо от 5 сентября н. ст. 1003 г. И. М. Трегубой прислал рукопись своей статьи о всеобщей мирной стачке против гнета капитализма, государства и церкви.
243. Н. Е. Фельтену.
1903 г. Сентября 7. Я. П.
Николаю Фельтену.
Подготавливаться так, чтобы упускать исполнение требований своей совести в виду будущего, никогда нельзя. Это соблазн. Жить духовно хорошо можно только настоящим, всегда, во всякую минуту стараясь исполнять волю бога. Воля же его в том, чтобы мы любили друг друга, и потому всегда надо всем жертвовать во имя любви и прежде всего к тем людям, с кот[орыми] живешь.
Вам в вашем теперешнем положении надо больше всего помнить это. Живите сейчас во всю силу своей любви, а что будет через три года, никто не знает. Одно желательно, чтобы и через три года вы жили также во имя любви. А если будете жить так, то кроме хорошего ничего с вами быть не может. Помогай вам бог.
Любящий вас Л. Толстой.
7 сент. 1903.
Впервые опубликовано в статье H. Е. Фельтена (псевдоним: Н. Моряк) «Лев Толстой и молодежь» — «Речь» 1910, № 306 от 7 ноября.
* 244. Р. Ландесбергеру (R.Landesberger).
1903 г. Сентября 8/21. Я. П.
Cher Monsieur,
La réponse à la question que v[ou]s me faites se trouve dans mes écrits; mais malgré cela je tacherai d’y répondre brièvement dans cette lettre.
Vous dites qu’il v[ou]s est impossible de croire à un dieu créateur qui a crée l’homme et tous les êtres sujets aux maladies, à la lutte, à la souffrance. Mais l’idée d’un dieu créateur est une ancienne superstition à laquelle il est non seulement inutile, mais très nuisible de croire. Nous n’avons aucun droit de nous imaginer un dieu créateur. Tout ce que n[ou]s pouvons affirmer, c’est que nous existons au milieu d’un monde qui nous paraît infini dans le temps et l’éspace et que le principe de notre existence est quelque chose d’immatériel. Nous avons conscience de ce principe en nous mêmes dans un état borné, et à cause de cela nous ne pouvons ne pas avoir une idée de ce principe immatériel illimité, non sujet aux conditions du temps et de l’espace. C’est ce principe que nous appelions Dieu. Ce principe de notre vie ne peut être ni bon, ni méchant. Il est ce qui est: «то ‘».
Ce que nous appelons «mal», n’est que notre ignorance des elfets dont nous ne voyons que les causes. La vraie doctrine de la vie, celle qui a été enseignée par tous les sages: Boudda, — Confucius, les Brahmanes, Lao-dze, Issaia et Jésus, consiste dans la conscience du principe immatériel qui constitue notre vie. Et ce n’est que sur la conscience de ce principe que peut être basée et qu’est basée ma foi à mon existence — pas future mais éternelle. Une fois que je suis convaincu que ma vie consiste dans le principe immatériel dont j’ai conscience, que j’envisage comme mon véritable «ego», je ne puis pas croire à la déstruction de cet «ego» qui est hors du temps et de l’espace. L’idée de la mort n’est qu’une illusion produite par l’idée mensongère que le véritable «ego» de l’homme est son enveloppe matérielle.
Voilà, cher Monsieur, en peu de mots les raisons qui me font croire que la mort n’est pas un mal, mais un changement de forme qui ne peut être qil’un progrès dans la vie, comme tout ce qui, d’après mes observations, c’est produit pendant cette existence en moi et dans les autres êtres.
Léon Tolstoy.
21 Sept. 1903.
Решение вопроса, который вы мне ставите, находится в моих писаниях, но всё же я постараюсь кратко ответить на него в этом письме.
Вы говорите, что не можете верить в бога-творца, создавшего человека и все существа, подверженные болезням, борьбе и страданиям. Но ведь идея бога-творца — это старинный предрассудок, верить которому не только бесполезно, но даже очень вредно. Мы не имеем ни малейшего права верить в бога-творца. Всё, что мы можем утверждать, это то, что мы живем в мире, который нам кажется бесконечным во времени и пространстве, и что начало нашего бытия есть нечто нематериальное. Хотя мы сами находимся в состоянии ограниченном, тем не менее мы сознаем в себе это начало и потому не можем не иметь понятия об этом начале — нематериальном, неограниченном, не подлежащем действию времени и пространства. Вот это начало мы и называем богом. Это начало нашей жизни не может быть ни добрым, ни злым, — оно то, что есть: «τό òν».
То, что мы зовем злом, на самом деле есть не что иное, как непонимание следствий, которых мы видим только причины. Истинное учение жизни, то учение, которое проповедывалось всеми мудрецами: Буддой, Конфуцием, браминами, Лао-тзе, Исайей и Иисусом, состоит в сознании этого нематериального начала, составляющего нашу жизнь. Лишь на сознании этого принципа может основываться и действительно основывается моя вера в мое существование, не будущее, но вечное. Раз я убежден, что моя жизнь заключается в нематериальном начале, которое я сознаю и которое я рассматриваю, как мое истинное «я», я не могу уже верить в разрушение этого «я», которое существует вне времени и пространства. Идея смерти есть лишь иллюзия, порожденная ложным представлением о том, что подлинным «я» человека является его материальная оболочка.
Вот, милостивый государь, в нескольких словах те причины, которые заставляют меня думать, что смерть не зло, а изменение формы, являющееся лишь развитием жизни; точно так же, как, по моим наблюдениям, и всё то, что происходит во время этого существования
