ли я или нет на ваше последнее письмо от 29 окт[ября]. На конверте надписано: «отвечено», и мне помнится, что я отвечал (может быть, думал только о том, что отвечу), а в книге копий нет моего ответа. Пав[ел] Ал[ександрович],1 к[оторый] сейчас у нас, думает, что я не отвечал, а я во всяком случае рад писать вам. Ваша оценка книги Мысл[и] м[удрых] л[юдей] мне очень дорога. То, что показалось вам неясным в мысли на 11-ое апреля, действительно неясно, п[отому] ч[то] мне надо было сказать: не всегда, а побеждает в конце концов, по-французски: à la longue, т. е. что победа остается всегда, в длинных периодах, к[оторые], мож[ет] б[ыть], захватывают не только эту жизнь, за духом. Оно и не мож[ет] б[ыть] иначе, т[ак] к[ак] это побеждание плоти духом и составляет сущность жизни. — Также в мысли на 28 сент[ября] не точно сказано: «она всегда и везде есть». Надо б[ыло] сказать: жизнь вне времени и пространства. И дальнейшее надо бы было сказать так: «Наше заблуждение в том, что те временные периоды, кот[орые], по наблюдению других, отделяют одни моменты сознания от других, мы тоже называем жизнью». — Кажется, вам послали мысли о сознании.2 Работа эта далеко не кончена и потому может быть ясна только для людей, как вы, одноцентренных со мною, но все-таки, прочтя их, вы лучше поймете и мысль на 28 сент[ября]. Главная, основная мысль моя та, что жизнь — только в сознании. Без сознания мы не имеем права говорить о жизни.
Для понимания жизни неизбежно выбрать одно из двух: или признать жизнью свое временное существование (о к[отором] мы узнаем только при пробуждении сознания), не имеющее пределов в прошедшем, так что существование в утробе матери, в семени отца, деда, в матерьяльных частицах, составляющих тело наше и наших предков, и в их соотношениях, и в солнце и его начале, т. е. признать жизнью величайшую бессмыслицу и сознание — только одним из проявлений этой бессмыслицы; или признать то, что кажется сначала странным, но что вполне ясно, точно и разумно, — что наша жизнь есть наше сознание себя вечным, бесконечным, т. е. безвременным и внепространственным духом, ограниченным условиями временных и пространственных явлении.
Я так представляю себе:
Параллельные линии, теряющиеся в обе стороны, не имеющие ни конца, ни начала, это истинная, духовная, божеская жизнь. Соединяясь с нею, познаем то, что имеем право назвать жизнью. Фигурки, начинающиеся рождением, более или менее часто соприкасающиеся с вечной .истинной жизнью, это жизнь людей с точки зрения внешнего наблюдения. Чем больше человек соприкасается с истинной жизнью, тем больше у него жизни. В стремлении к наибольшему соприкосновению задача совершенствования. Лучшая жизнь та, когда, как в последней фигуре она сливается с вечной жизнью, и смерть уничтожается. В этом стремлении сущность жизни человека. Зачем это? Не знаю. Знает тот, кто владыко жизни, кто — сама жизнь.
Простите за всю эту чепуху. Всё это в таком зародышном и уродливом виде позволяю себе писать только вам.
Пишу п[отому], ч[то] эти смутно, неясно выраженные мысли для меня важны, и я живу ими. Мож[ет] б[ыть], и в вашей душе что-нибудь отзовется на них.
Я, кажется, кончил о Шексп[ире]. Желал бы сообщить вам маленький рассказ, м[ожет] б[ыть], вам будет приятно прочесть его. Поговорю об этом с П[авлом] А[лександровичем]. Прощайте, милый друг. Надеюсь и верю, что мы с вами и теперь соединяемся в параллельных бесконечных линиях и будем там вместе и были и есмы там вместе. Целую вас и милую Ант[онину] А[лексеевну].
Лев Толстой.
1903. 28 ноября.
Впервые опубликовано в «Вестнике Европы» 1915, 4, стр. 11—13.
1 Павел Александрович Буланже.
2 См. прим. 1 к письму № 60.
* 328. И. М. Трегубову.
1903 г. Ноября 29. Я. П.
Дорогой Иван Михайлович,
Прочел внимательно письмо ваше и заметку Крап[откина] и постараюсь, как можно яснее и правдивее, высказать мое мнение. Всеобщая стачка для того, чтобы достигнуть тех результатов, для к[оторых] она устраивается, должна иметь в основе единство убеждений всех людей, участвующих в ней. Единство убеждений есть та высшая видимая людьми цель, к которой] они стремятся. Единство это есть только в истиие, в той истине, кот[орая] может в данное время быть доступна всем людям. Такая истина есть только истина религиозная. Где же вы видите теперь возможность такого объединения? Люди не только не сходятся в своих религиозных суевериях, но большинство людей, особенно тех, к[оторые] представляются первыми участниками стачки, не имеет никаких религиозных убеждений, отрицают самую необходимость религии, т. е. отрицают то начало, на к[отором] одном они могут сойтись, и потому находятся в еще большем разногласии, как мы это видим среди всех политических деятелей. Собрать стачку всеобщую из людей, каковы они теперь, [невозможно], как невозможно испечь хлебы из немешанной муки. Сколько ни старайтесь, хлеба не будет. Надо замесить тесто.1 Вот поэтому-то я и думаю, что так как у всех нас на каждого дан известный запас сил, то разумно употребить эти силы на деятельность, кот[орая] может иметь результаты.
Если есть люди или очень близорукие, или очень увлеченные борьбой, кот[орые] не видят, не хотят видеть последствий в случае успеха той борьбы, к[отор]ую они ведут, то понятно, что они могут приветствовать и желать всякой деятельности, к[оторая] будет содействовать достижению ближайшей поставленной ими цели, независимо от того, что может и должно произойти после достижения этой ближайшей цели. Люди же, к[оторые] видят, что действительное улучшение в жизни людей может произойти только от улучшения самих людей,2 от единения их во имя истины, не могут не то, что не сочувствовать устройствам всеобщих стачек или революционных попыток, но не могут не видеть тщеты таких занятий. Дело жизни каждого из нас в том, чтобы употребить данные нам силы на служение богу и, по его воле, людям, и потому не может человек, видящий ясно, что сколько бы он ни пересыпал муку, делая из нее3 кучки, похожие на хлеб, хлеба не выйдет, заниматься этим делом, а невольно постарается употребить свои силы на то, чтобы хоть сколько-нибудь замесить тесто.
Вот мое отношение к делу стачек, революции, союзов и т. п. Я не могу приписывать этим делам никакого значения и потому не могу не только заниматься, но и интересоваться ими.
Так вот, милый И[ван] М[ихайлович], мое отношение к этому делу. О том же, [что] Ч[ертков] отказывается печатать отзывы по этому поводу, я не судья. Я на его месте, если бы было место в журнале, напечатал бы.
Ваш Л. Толстой.
Не расходитесь вы, пожалуйста, с Ч[ертковым]. Старые, друзья несут тяготы друг друга.
Отрывок впервые опубликован без указания даты в Б, IV, стр. 86—87. Датируется по письму № 329.
По поводу напечатанного в «Свободном слове» 1903, 7, столб. 25—26, отрывка своей статьп о всеобщей стачке (см. письмо № 242) И. М. Трегубов получил ряд положительных и отрицательных отзывов и просил В. Г. Черткова опубликовать наиболее характерные из них (П. А. Кропоткина — положительный и Толстого — отрицательный). Чертков согласился напечатать в «Свободном слове» лишь отзыв Толстого. Трегубов предпочел не помещать ни одного и просил Толстого еще раз продумать вопрос (в первом ответе он заметил колебание) и открыто, безоговорочно признать положительное значение стачки.
Статья Трегубова по-русски напечатана не была. Опубликована в сокращенном виде в переводе на французский язык под названием: «La grève général efficace» — «Supplement spécial à l’Ere Nouvelle», Paris, 1904, JVs№ 30—32.
1 Ср. письмо к В. Г. Черткову от 27 ноября 1903 г., т. 88.
2 В подлиннике: людях.
3 В подлиннике: них
* 329. И. М. Трегубову.
1903 г. Ноября 30. Я. П.
Дорогой Иван Михайлович,
Ко вчерашнему письму хочется прибавить следующее:
Всеобщая стачка не может удаться п[отому], ч[то] люди не готовы к ней. Когда же люди будут готовы к ней, не будет существовать того, против чего нужна стачка.
Л. Т.
30 ноября 1903.
Отрывок впервые опубликован бэз указания даты и Б, IV, стр. 87.
330. М. Л. Оболенской.
1903 г. Ноября конец. Я. П.
Как бы хорошо было, милая Маша, если бы здоровье тебя не задержало. Погода прекрасная, но без снега тебе ехать нельзя. Андрюша меня очень огорчает.1 По прежним временам он был бы мне противен, а теперь ужасно жалок. Будущее его ужасно.
Многое хочется вам сказать, но надеюсь всё переговорить и обо всем помолчать. Боюсь я, что твое лечение не сделало бы тебе вреда. Ну, прощай, целую вас.
Л. Т.
Печатается по копии. Впервые опубликовано, с датой: «осень 1903 г.», в «Современных записках» 1926, XXVII, стр. 277. Датируется содержанием.
1 Имеется в виду разрыв А. Л. Толстого с семьей, происшедший 23 ноября 1903 г. (см. письмо № 331).
* 331. О. К. Толстой.
1903 г. Декабря 1. Я. П.
Милая Ольга,
Мама пишет тебе о том, что она узнала в Москве. Не отчаивайся и не смотри как на дело решенное. Главное, надо о нем помнить и жалеть его. Он несчастнее всех. Чтобы видеть это, не нужно особой дальновидности, — несчастнее п[отому], ч[то] главный виновник всего. Ты так и смотрела и жалеешь его. И так и надо. Саша сказала мне, что продаешь или продала завод. Ради бога, не делай этого. Если продано, то возьми назад. Это очень, очень важно. И если ты это сделаешь, то это будет ужасной ошибкой с твоей стороны.1 А как я тебе говорил, тебе надо быть мудрой и кроткой. А это и не мудро и не кротко. Если тебе деньги будут нужны, то возьми у нас. Мама не откажет.
Прощай, целую тебя.
Л. Т.
Датируется по отметке адресата на подлиннике.
23 ноября 1903 г. Андрей Львович оставил свою жену и двух детей. См. в Дневнике Л. Н. Толстого запись от 19 декабря 1903 г., т. 54, стр. 200, письма к В. Г. Черткову от 18 ноября и 31 декабря 1903 г., т. 88, и письма к А. Л. Толстому 1904 г., т. 75.
1 Завод рысистых лошадей в имении А. Л. Толстого Таптыкове. Завод был продан позднее.
* 332. С. П. Чижову.
1903 г. Декабря 4. Я. П.
Софронию Павловичу Чижову.
Сейчас только узнал из вашего письма о том тяжелом гонении, кот[орое] вы переносите. Помоги вам бог переносить его с преданностью воле божией и сознанием того, что гонения эти не пропадут даром, а принесут свой плод и вашей душе и другим людям.
Посылаю вам 25 рублей. Когда понадобится еще, напишите. И вообще пишите о себе. Я помню, уважаю и люблю вас. Книги я просил выслать из Москвы1 и надеюсь, что они дойдут до вас.
Письма вашего, писанного в июле,
