других и легче живется с людьми. Все же обыкновенные, невинные радости жизни остаются те же и при такой жизни. Так вот я тебе, Саша, очень советую начать такую жизнь, начать вроде как ты начала учиться на фортепиано, и практиковать сначала хоть два раза в неделю, как с учителем, но не бросать, как с учителем. Впрочем, если серьезно начнешь, ни за что не бросишь. Ну, теперь шабаш. Мы живем очень тихо. Таня спокойнее, Таничка здоровее, мама всё пишет, но, кажется, менее завлекаясь.1 Наташа2 очень тиха, мила, разумна. Я ее больше узнал и оценил. С Дориком3 читаю «Мыс[ли] м[удрых] л[юдей]» ежедневно, и он внимательно слушает и понимает. Ю[лия] И[вановна] также добродушно и усердно мне помогает. Душан также тих и [1 неразобр.]. Я поправляю корректуры для «Круга чтения». И как всегда, это очень поддерживает меня во всем добром. Еще не продолжал то, что ты переписывала (но не оставив),4 написал маленький рассказ,5 который Ю[лия] И[вановна] переписывает и я, вероятно, буду еще много поправлять. Очень приятно мне было письмо от одного харьк[овского] помещика, который отдал свои 840 дес[ятин] крестьянам и написал по этому случаю письмо к землевладельцам, которое я послал в газеты: в «Нов[ое] вр[емя]», «Русь» и еще куда-то с моим маленьким письмом.6 Ну, теперь, как мама говорит про англичанок, к[оторые] пишут в письмах I hope,7 что вы то-то и то-то. Так и я I hope, что ты бодра, здорова, открыта для впечатлений, и в вопросах о том, как и куда ехать, и как и где жить, будешь руководствоваться желанием удовольствия и пользой других больше, чем своими. Советую тебе пользоваться случаем учиться, приобретать знания и в языках, и в устройстве жизни других народов. Всегда хорошо, поучительно общение с людьми из народа. Тебе это трудно, но возможно с помощью. Пиши мне, не стесняясь тем, какие выйдут письма. Если они будут очень глупы, или очень умны, я не изменю о тебе мнения. Целую тебя. Маше, Коле не кланяюсь, хочу написать Маше.8 Мих[аила] Сер[геевича] очень благодарю за тебя и прошу помогать тебе. Я его люблю и в присутствии и в отсутствии.

Печатается по копировальной книге № 6, лл. 471—474. В ГМТ хранится также машинописная копия письма. Датируется по записи Толстого в Дневнике (т. 55, стр. 182).

1 С. А. Толстая писала автобиографию «Моя жизнь», начатую ею в 1904 г. Рукопись хранится в ГМТ.

2 Наталья Леонидовна Оболенская.

8 Федор Михайлович Сухотин (1896—1920), младший сын М. С. Сухотина от первого брака.

4 Очевидно, «Посмертные записки старца Федора Кузмича». В декабре 1905 г. Толстой прекратил работу над повестью и больше к ней не возвращался. А. Л. Толстая переписывала на машинке рукопись повести.

5 Рассказ «За что?».

6 См. письмо № 120.

7 [надеюсь,]

8 Мария Львовна и Николай Леонидович Оболенские поехали в Рим для поправления здоровья Марин Львовны.

* 123. Г. М. Беркенгейму.

1906 г. Января 23? Я. П.

Очень вам благодарен, милый Гр[игорий] Моис[еевич], за ваш большой и мне очень нужный и для меня полезный и приятный труд. Мне надо многое обдумать и вспомнить, чтобы воспользоваться им.

Что же это вы нехорошо себя чувствуете? У вас всё есть, чтобы этого не было. Стоит только захотеть. У нас всё хорошо от самых старых до самых малых. Все помнят и любят вас.

Лев Толстой.

Датируется по местоположению в копировальной книге.

Григорий Моисеевич Беркенгейм (1876?—1919), детский врач, в течение полутора лет был домашним врачом Толстого. После ухода Толстого из Ясной Поляны во время его последней болезни был вызван в Астапово и присутствовал при смерти Толстого. Автор статьи «Из воспоминаний о Л. Н. Толстом и его последних днях» — «Русские ведомости» 1911, № 256.

Письмо Толстого написано в ответ на присылку Беркенгеймом списка книг, нужных Толстому для работы над задуманным художественным произведением из эпохи Александра I.

* 124. В. Д. Фролову.

1906 г. Января 23. Я. П.

Любезный Фролов,

Очень пожалел я, увидав по вашему письму, как вы далеко заблудились в своем самомнении. Вы хотите очистить понятия религиозные народа! Того народа, всю высоту религиозного мировоззрения к[отор]ого вы не понимаете, п[отому] ч[то] не в силах понять, того народа, к[оторый] воспитал, кормит всех нас. Это очень нехорошо. Если пойдете в университет, то еще дальше заблудитесь. Лучший университет для вас в каждой крестьянской рабочей семье. Предпочитают же университет столичный и п[отому], ч[то] то, что там преподают понятнее, и потому, что тот городской универс[итет] воздымает, а этот смиряет. Любя вас, очень жалею о вашем заблуждении. Беседа со мной не мож[ет] помочь вам, помочь вам может только строгое нравственное обращение к самому себе, что и советую вам.

Л. Толстой.

Печатается по копировальной книге № 6, лл. 475—476.

Датируется на основании пометы на конверте письма Фролова от 16 января 1906 г.: «Отв. 23 янв.».

О Василии Дмитриевиче Фролове см. т. 75, прим. к письму № 283.

* 125. М. А. Бодянскому.

1906 г. Января 29. Я. П.

Для того, чтобы передать вам то, что говорила вам та несчастная девушка, к к[оторой] вы питаете любовные чувства, не нужно было слов и тем менее разума. Для того, чтобы передать это, нужно б[ыло] делать только то, что делают для этой цели животные самки. Я же думаю, что человек одарен разумом и словами не для того, чтобы придумывать оправдания своим животным похотям, а для того, чтобы бороться с ними и усиливать, уяснять требования разума и подчиняться им. Требования же разума в деле половых отношений давным-давно уже показали людям, что половые отношения среди людей, последствием кот[орых] есть рождение детей, должны быть регулированы, чтобы не быть источником величайших бедствий. Самое простое и понятное определение обязанностей человека относительно этих отношений есть то, чтобы двум людям разных полов, соединясь в акте, последствием к[оторого] есть рождение детей, признавать себя навсегда связанными друг с другом, не допуская для себя уже никогда отношений с другими лицами, — то, что называется браком. Нужно это и для избежания величайших бедствий всякого рода для соединяющихся, а главное, для возможности воспитания детей. Отвечая же на ваш вопрос, что вам делать? советую вам употребить все ваши душевные силы на освобождение себя от захватившей вас страсти. Знаю, что это очень трудно и что наиболее легкое средство — разлука — едва ли возможна вам. Во всяком случае знайте, чтò дурно, и старайтесь избавиться от этого зла.

Есть составленная из моих мыслей Чертковым книжечка о половом вопросе.1 Если вы думаете, что она может пригодиться вам, приобретите ее. Если не достанете, я вам пришлю.

Лев Толстой.

Датируется на основании пометы на конверте письма М. А. Бодянского от 24 января 1906 г.: «Отв. 29 янв.».

Михаил Александрович Бодянский (р. 1889?) — сын А. М. Бодянского, в 1906 г. ученик 6-го класса реального училища А. Ф. Шрекника в Петербурге.

1 «О половом вопросе. Мысли Л. Н. Толстого, собранные Владимиром Чертковым», изд. «Свободного слова», Christchurch, Hants, England, 1901.

126. Вел. кн. Николаю Михайловичу.

1906 г. Января 29. Я. П.

Дорогой Николай Михайлович,

Только что кончил рассматриванье и чтение текстов вашего издания портретов1 и не могу достаточно благодарить вас за присылку мне этого превосходного издания. В особенности меня пленили тексты: они так прекрасно, умно, талантливо составлены.2 Вообще всё это издание есть драгоценный матерьял истории, не только de la petite histoire,3 но настоящей истории того времени. Я испытал это, п[отому] ч[то] занят теперь временем с 1780-х до 1820-х годов.4 По этой же причине я теперь только прочел и Долгоруких5 и Строганова6 и тоже радовался и благодарил вас. Особенно Строганов неоценен для истории Алек[сандра] I. Желаю вам продолжать с таким же успехом ваши прекрасные и полезные исследования и издания и еще раз благодарю за то, чем я до сих пор из них воспользовался.

Думаю, что вы пережили и переживаете много тяжелого за это последнее время; думаю тоже, что эти тяжелые условия, если мы отнесемся к ним, как должно, без раздражения, а с сожалением к заблуждению людей, могут быть не так тяжелы, могут даже быть полезны для нашей внутренней, духовной жизни, чего от души желаю вам.

Любящий вас Лев Толстой.

1906, 29 января.

Впервые опубликовано в переводе на немецкий язык в немецком журнале «Velhagen und Klasings Monatsheften» в июле или августе 1906 г. В обратном переводе на русский язык почти полностью, но с многими сравнительно с автографом неточностями, опубликовано Адольфом Гессом в его статье «В. кн. Николай Михайлович в Мариенбаде» — «Русское слово» 1911, № 189 от 18 августа. Впервые полностью, с датой: «1906 г. янв. 26», опубликовано в ПТС, II, № 483.

1 В яснополянской библиотеке сохранился экземпляр этой книги Николая Михайловича: «Русские портреты XVIII и XIX столетий», тт. 1—6, Спб. 1905—1909.

2 Тексты биографических очерков к портретам 1 т. издания «Русские портреты» составлены К. А. Военским, А. А. Голомбиевским, С. Н. Казнаковым, Б. Л. Модзалевским, Н. П. Чулковым и Е. С. Шумигорским.

3 [истории частной жизни,]

4 Толстой занимался изучением эпохи Павла I, Екатерины II и Александра I в связи с работой над «Посмертными записками старца Федора Кузмича». См. т. 36.

5 В яснополянской библиотеке сохранился экземпляр этой книги: с дарственной надписью автора, вел. кн. Николая Михайловича: «Князья Долгорукие, сподвижники императора Александра I в первые годы его царствования», Спб. 1901.

6 В яснополянской библиотеке сохранился экземпляр этой книги Николая Михайловича: «Граф Павел Александрович Строганов (1774—1807). Исторические исследования эпохи императора Александра I», тт. I—III, Спб. 1903.

127. М. Л. Оболенской.

1906 г. Января 29. Я. П.

Я придрался к письму П[авла] А[лександровича], чтобы хоть что-нибудь написать тебе, Машенька милая. Собираюсь давно написать длинно, да всё не соберусь, главное оттого, что мне вас очень жалко. И знаю, что не следует жалеть и что всё как должно быть, но всё никак не могу найти тон. Хочется и упрекать вас, и ласкать, и жалеть. Мне кажется, что никуда не надо было ездить, а тем менее в Рим. В Риме с твоей слабостью это Танталово мученье. Надо бы в тихое место оздоровляющее, если верить в оздоровляющие места.

Неделание почти всегда наилучшее, а для больных тем больше. Но всё это хорошо говорить мне, здоровому, счастливому, но тебе трудно, я это понимаю, и мне очень тебя жалко. Вот и упрекнул и пожалел, а ласкать мешает мне pudeur.1 Кроме того, мешает мне разумно и хорошо писать это письмо еще то, что после прекрасной тишины, в которой мы последнее время жили, вдруг нава[ли]лись гости: Сережа,2 Буланже, англичанин-кореспондент3 и сейчас еще Булыгин4 с какой-то девицей,5