нас Сережа.5 Хорошо бы повидаться. Можно ли надеяться?6

Л. Т.

Подлинник написан на машинке, подпись, дата и приписка собственноручные. Впервые опубликовано в ПТС, II, № 508. Согласно отметке на письме адресата Толстой диктовал первую часть письма 24 марта; письмо датировано Толстым на другой день, когда он делал приписку к письму.

О Татьяне Андреевне Кузминской (1846—1925) см. т. 83, стр. 15—16, и т. 60, стр. 448.

Ответ на письмо Т. А. Кузминской от 20 марта 1908 г. Кузминская просила разрешения опубликовать ее записки, сделанные в Ясной Поляне осенью 1907 г. «Когда я жила у вас, я все разговоры ваши записывала (это надо было делать сорок лет, но, к сожалению, я была глупа). Ты так много говорил содержательного, интересного, что, когда я перечла все это дома, мне стало жаль, что это так и пропадет даром, и я стала разрабатывать все, и вышло интересно. Мне кажется интереснее статей корреспондентов. Я пишу сердцем, а не пальцами, хотя за слог не отвечаю. Так ты не будешь на меня в претензии, если я напечатаю? Мне ужасно это хочется».

1 Записки Т. А. Кузминской напечатаны под заглавием: «В Ясной Поляне осенью 1907 года» в приложении к «Новому времени» 1908, №№ 11530 и 11534. Изданы отдельной книгой под тем же названием, Спб. 1908.

2 Далее собственноручно.

3 Толстой во время прогулки ушиб ногу о сани. Весь день хромал и чувствовал себя плохо.

4 С. А. Толстая уехала в Москву 24 марта, вернулась 1 апреля.

5 С. Л. Толстой приехал в Ясную Поляну 24 марта, уехал 26 марта.

6 В 1908 г. Кузминская в Ясную Поляну не приезжала.

*95. П. Н. Воронову.

1908 г. Марта 25. Я. П.

Ясная Поляна.

Благодарю вас, Павел Николаевич, за присылку вашего журнала. Я еще не получал его, но, как скоро получу, прочту и если найдется что-нибудь, что меня особенно заинтересует, что, вероятно, найдется, так как я всегда любил очень «Русскую старину», то непременно напишу вам. Еще раз благодарю вас и дружески жму вам руку.

Лев Толстой.

1908, 25 марта.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 163, куда вклеена рукописная копия. Продиктовано в фонограф.

Павел Николаевич Воронов — генерал-лейтенант, с 1907 г. редактор-издатель «ежемесячного исторического издания» «Русская старина».

При письме от 16 марта 1908 г. П. Н. Воронов послал комплект «Русской старины» за 1907 г. и первые номера зa 1908 г. Он просил Толстого «прозорливым оком» просмотреть некоторые статьи и сказать, «правильно ли «Русская старина» ведет свой курс. В свои ли сани я сел, или мне надо бросить это дело». 10 мая 1908 г. Толстой послал для «Русской старины» свою карточку с автографом. Воспроизведена в восьмом (августовском) номере журнала.

96. М. С. Дудченко.

1908 г. Марта 25. Я. П.

Ясная Поляна.

Получил ваше письмо, милый Митрофан Семенович, и очень порадовался тому выражению чувств и мыслей, которое нашел в приложенном при нем обращении. Немного мне показались резкими некоторые обращенные к устроителям слова, и поэтому, и не только поэтому, но вообще теперь, уже оказывается излишним это заявление, а чем меньше обращать на себя внимание, тем, естественно, лучше. Я уже писал и в Комитет в Петербург о том, как мне больна эта шумиха, делаемая вокруг меня1 то же самое на днях сделаю и в Москве.2 Ожидаю приезда ко мне, кажется, секретаря или председателя этого Комитета.3 Во всяком случае всё это было мне очень тяжело, и очень трудно было отнестись к этому так, чтобы не ошибиться. Вероятно, я и ошибся, но что же делать.

Очень рад был узнать о вас и о Шеерманах,4 которых я не знаю, но от всей души люблю и уважаю. Дружески жму вам руку.

Лев Толстой.

1908. 25 марта.

Подлинник написан на машинке, подпись и дата собственноручные. Продиктовано в фонограф. Впервые опубликовано в ПТС, I, № 263.

О Митрофане Семеновиче Дудченко (1867—1946) см. т. 65, стр. 311.

При письме от 17 марта 1908 г. (почт. шт.) М. С. Дудченко прислал составленное двенадцатью единомышленниками Толстого «обращение» по поводу начавшихся приготовлений к юбилею Толстого. Составители «обращения» возражали, что юбилей устраивали «люди того мира, против которого и направлено слово Льва Толстого». «Обращение» было послано Толстому для одобрения; оно, очевидно, распространения не получило.

1 См. письмо № 60.

2 См. письмо № 99.

3 Председатель московского комитета Н. В. Давыдов приехал в Ясную Поляну 25 марта.

4 См. письма №№ 101 и 170.

*97. А. Ф. Кони.

1908 г. Марта 25. Я. П.

Получил ваше доброе письмо, милый Анатолий Федорович.1 Оно отвечает на то, которое не дошло до вас. Не дошло же оно до вас п[отому], ч[то] я посылал его в Москву моей дочери с тем, чтобы она, будучи в Петербурге, лично передала его вам. Но она не поехала в Петербург и привезла письмо назад. Исполняя ваше желание, посылаю его.2

Вчера утром, получив ваше письмо, я не вспомнил сразу по почерку на конверте, чей именно это был почерк, решил, однако, что это письмо от человека, которого я люблю, и отложил, как я обыкновенно это делаю, письмо это под конец. Когда же распечатал и узнал, что письмо от вас, порадовался своей догадливости. Сейчас был у нас Н. В. Давыдов3 и говорил, что вы собираетесь к нам. Как бы хорошо было.4

Ваше намерение писать свои воспоминания5 только может быть мне приятно.

До свиданья, надеюсь, дружески жму руку.

Лев Толстой.

1908. 25 марта.

Отрывок опубликован адресатом без указания даты в его «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом» — «Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения» к «Ниве» 1908, 9, столб. 70.

1 Письмо А. Ф. Кони в архиве не найдено.

2 См. письмо № 70.

3 См. прим. к письму № 99.

4 С Толстым А. Ф. Кони больше не встречался. Последний раз он был в Ясной Поляне в 1904 г.

5 Речь идет о воспоминаниях Кони о Толстом. Напечатаны в «Литературных приложениях» к «Ниве» (см. первый абзац комментария).

98. NN (П-н).

1908 г. Марта 25. Я. П.

Ясная Поляна.

В ответ на ваше письмо советовал бы вам прочесть Мф. г. V, ст. 31 и 32. Не потому советую это вам, что это евангелие, которое считается священной книгой, а потому, что тут выражено самое практическое, мудрое правило, относящееся к вашему положению. В половом вопросе как было, так всегда и останется идеалом полное целомудрие: человек естественно стремится к нему, так как противное целомудрию состояние есть состояние животного. Но так как достижение полного целомудрия трудно молодым людям, то ближайшее приближение к нему есть супружество, при котором муж не покидает жены, и жена не покидает мужа для того, чтобы они оба имели возможность исполнять то, что одно оправдывает супружество: родить и воспитать детей. Когда же мужчина оставляет жену и берет другую, то, очевидно, у него идеал не целомудрие, а личное счастье. И потому в вашем вопросе советовал бы вам употребить всю силу воли над собою для того, чтобы расстаться с тем человеком, который вовлекает вас в грех и в тяжелое во всех отношениях положение. Как вам лучшим образом сделать это, не огорчив и не оскорбив того человека, это вы знаете. Мой совет очень определенный, и я ничего другого сказать вам не могу.

Желаю истинно вам настоящего блага. Прощайте, желаю вам всего хорошего, и самое хорошее для вас есть освобождение от того соблазна, в котором вы находитесь.

Лев Толстой.

25 марта 1908.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 164, куда вклеен дубликат подлинника, написанного на машинке (в дубликате подпись и собственноручная дата воспроизведены рукой H. Н. Гусева). Продиктовано в фонограф. Впервые опубликовано в TT, 1, стр. 18—19.

В письме от 8 марта 1908 г. П-н, учительница двухклассного училища, просила совета в вопросе своей личной жизни. Она полюбила женатого человека, чем вызвала протест со стороны своей матери. Его жена не соглашалась на развод, и, кроме того, они не могли жениться потому, что он еврей, а она христианка. Сойтись с ним без брака значит убить свою мать. Он предлагал уехать зa границу, но она не решалась покинуть мать, которую содержала. Пробовала забыть его, не удавалось, потому что это не увлечение, а прочная любовь. Жизнь сделалась для нее мукой.

99. В редакции газет. Неотправленное.

1908 г. Марта 25. Я. П.

Ясная Поляна.

Милостивый Государь Господин Редактор,

Посылаю вам прилагаемое письмо.1 Таких писем от людей, отрицательно относящихся к моему предстоящему юбилею, я получил несколько, это же письмо я очень прошу вас напечатать, как желает этого автор его. Я, с своей стороны, тоже желал бы его напечатания, так как в связи с этим письмом я имею сказать кое-что относительно этого моего предстоящего юбилея.

Сказать я имею именно то, что готовящийся юбилей этот чрезвычайно тяжел для меня. Причин этому много. Одна из первых та, что я никогда не смотрел на такого рода чествования с сочувствием; мне казалось, что выражение сочувствия и любви к деятельности человека может выразиться никак не внешним образом, а близким соединением чувствами и мыслями с тем, к кому относятся эти мысли и чувства. Вспоминаю, как давно уже, лет около тридцати тому назад, во время чествования Пушкина и поставления ему памятника, милый Тургенев заехал ко мне, прося меня ехать с ним на этот праздник. Как ни дорог и мил мне был тогда Тургенев, как я ни дорожил и высоко ценил (и ценю) гений Пушкина, я отказался;2 знал, что огорчал Тургенева, но не мог сделать иначе, потому что и тогда уже такого рода чествования мне представлялись чем-то неестественным и, не скажу ложным, но не отвечающим моим душевным требованиям. Теперь же, когда это касается лично меня, я чувствую это еще в гораздо большей степени.

Но это последнее соображение. Другое, самое важное, это то, что выражено в этом письме и в других такого же рода письмах, именно то, что эти готовящиеся чествования даже при своем приготовлении вызывают в большом количестве людей самые недобрые чувства ко мне. Недобрые чувства эти могли бы лежать без выражения, но выбиваются и развиваются вследствие этого. Знаю, что эти недобрые чувства вызваны мною самим: сам я виноват в них, виноват теми неосторожными, резкими словами, которыми я позволял себе осуждать верования других людей. Я искренно раскаиваюсь в этом и очень рад случаю высказать это. Но это не изменяет самого дела. В мои года, стоя одной ногой в гробу, одно, что желательно, это быть в любви с людьми, насколько это возможно, и расстаться с ними в этих самых чувствах. Письмо же это и подобные ему, получаемые мною, показывают именно, что приготовления к юбилею вызывают