стр. 78—79.
2 В Петропавловской крепости (в Алексеевском равелине) Н. А. Морозов был вначале, потом его перевели в Шлиссельбург.
3 Московский городской народный университет имени А. Л. Шанявского был открыт 1 октября 1908 г. Н. А. Морозов присутствовал на открытии.
4 Далее рукой С. А. Толстой вписан адрес Н. В. Давыдова.
263. В. Г. Черткову от сентября.
264. Лицам и учреждениям, приславшим поздравления ко дню восьмидесятилетия.
1908 г. Октября 5. Я. П.
Когда я, еще несколько месяцев назад, услыхал о намерениях моих друзей праздновать мое восьмидесятилетие, я печатно заявил о том, что очень бы желал, чтобы ничего этого не делали. Я надеялся, что мое заявление будет принято во внимание и никакого празднования не будет.
Но случилось то, чего я никак не ожидал, а именно: начиная с последних дней августа и до настоящего дня я получил и продолжаю получать с самых разных сторон такие лестные для меня приветствия, что чувствую необходимость выразить мою искреннюю благодарность всем тем лицам и учреждениям, которые так доброжелательно и ласково отнеслись ко мне.
Благодарю все университеты, городские думы, земские управы, различные учебные заведения, общества, союзы, группы лиц, клубы, товарищества, редакции газет и журналов, приславшие мне адреса и приветствия. Благодарю также всех моих друзей и знакомых, как в России, так и за границей, вспомнивших меня в этот день. Благодарю всех незнакомых мне людей, самых разнообразных общественных положений вплоть до заключенных в тюрьмах и каторгах, одинаково дружелюбно приветствовавших меня. Благодарю юношей, девушек и детей, приедавших мне свои поздравления. Благодарю и лиц духовного звания, — хотя и очень немногих, но приветствия которых тем более дороги для меня, — за их добрые пожелания.1 Благодарю также тех лиц, которые вместе с поздравлениями прислали мне тронувшие меня подарки.
Сердечно благодарю всех приветствовавших меня, и в особенности тех из них, которые (большинство обращавшихся ко мне) совершенно неожиданно для меня и к великой моей радости выражали в своих обращениях ко мне свое полное согласно не со мною, а с теми вечными истинами, которые я старался, как умел, выражать в моих писаниях. Среди этих лиц, что было мне особенно приятно, было больше всего крестьян и рабочих.
Извиняясь в том, что не имею возможности отвечать отдельно каждому учреждению и лицу, прошу принять это мое заявление как выражение моей искренней благодарности всем лицам, выразившим мне в эти дни свои добрые чувства, за доставленную ими мне радость.
Лев Толстой.
5 октября
1908 года.
Черновое.
1908 г. Сентября 8. Я. П.
Когда я еще слышал о намерениях некоторых людей праздновать мое 80-тилетие, я просил о том, чтобы этого не делали. Как мне ни неловко в моем положении теперь говорить это, так как слова мои могут легко быть отнесены к притворству скромности, я просил, главное, потому, что не чувствовал в себе заслуг, соотвествующих тем намерениям хвалить меня, о приготовлениях к которым я слышал. Совершенно искренно могу сказать, что всё это последнее время я надеялся, что поймут то, что и есть истина, что я не только не заслуживаю каких-либо особенных похвал, но представляю из себя одного из самых обыкновенных людей, бесполезно и дурно прожившего большую часть своей жизни, кое-как опомнившегося под старость,2 увидевшего свои ошибки и более или менее правдиво и понятно рассказавшего про них, поймут, что желание какого-то особенного восхваления меня есть только недоразумение. Но как бы то ни было,2 случилось обратное, и в эти последние дни, около 28 августа, я получил такое количество всякого рода выражений сочувствия, которого никак не ожидал, и — опять повторяю — совершенно искренно убежден, что не заслуживаю. Выражения этих чувств доставили мне одну из величайших радостей, испытанных мною в жизни. И потому считаю себя нравственно обязанным выразить хоть в малой степени, как сумею, мою благодарность всем тем людям, которые доставили мне эту радость.
Заявлений этих, самых разнообразных, с самых разных сторон, было очень много, и все они мне были — мало сказать: приятны, но дороги и радостны. Тут были выражения сочувствия от старых прежних товарищей моих по литературе, от всех друзей и знакомых, с которыми сводила меня судьба в продолжение моей длинной жизни; были, хотя и в очень малом количестве, но тем особенно дорогие мне выражения добрых чувств от духовных лиц; были от совершенно противоположных этим письма и обращения от заключенных в тюрьмах и каторге; были все-таки и самые дорогие мне, и самые многочисленные выражения сочувствия от крестьян и рабочих. Письма эти мне были особенно дороги и потому, что исходили от самого многочисленного и значительного по своей жизни, деятельности и духовному складу сословия людей; дороги особенно потому, что выражали не только сочувствие, но полное единство2 с моими религиозными убеждениями, происходящее не от случайного согласия со мной, но от очевидно одинакового стремления к познанию той единой религиозной истины, которая свойственна нашему времени и особенно близка, как я думаю, русскому народу.
Письма эти были самые разнообразные, с самых разных концов России, и все, очевидно, имели целью только одно: выражение согласия — не со мною, а с теми истинами, которые мною кое-как были намечены и выражены. Это была для меня большая радость, за которую я выражаю свою благодарность — не ту благодарность, которую из учтивости и приличия выражают в подобных случаях, но ту истинную благодарность, которую я не могу не чувствовать, за ту неожиданную и незаслуженную радость, которую я испытал в эти дни.
Благодарю и всех тех, которые писали мне, и тех милых людей, которые своими подарками, как петербургские официанты,3 приславшие мне в подарок прекрасный самовар с надписями, и рабочие и некоторые другие, которые меня особенно тронули.
Прошу простить меня за то, что я, несмотря на то, что очень желал бы этого, не могу отвечать отдельно многим и многим из обращавшихся ко мне, и прошу их принять мою искреннюю благодарность.
Перепечатывается с типографски отпечатанного экземпляра. Опубликовало 8 октября 1908 г. во многих газетах. Отдельно отпечатанные экземпляры письма рассылались некоторым лицам и учреждениям. Первая редакция, продиктованная H. Н. Гусеву, перепечатывается из Г, 1, стр. 193, где впервые опубликована (датируется по этой публикации). Письмо несколько раз переделывалось (главным образом, стилистические изменения). В ГМТ хранятся пять черновиков, написанных на машинке и собственноручно исправленных; несколько вставок сделано рукой В. Г. Черткова. Два черновика датированы: 12 сентября и 17 сентября 1908 г. Текст последнего почти полностью совпадает с текстом подлинника. Хотя после заявления Толстого об его отрицательном отношении к подготовительным работам по ознаменованию 80-летия со дня его рождения, официальное чествование было отменено (см. письмо № 60), однако количество полученных в юбилейные дни приветствии было огромно. 28 августа в Ясной Поляне никаких депутаций и посторонних лиц, зa исключением нескольких корреспондентов и фотографов, не было. В доме были только семейные и близкие друзья. Толстой, едва оправившийся от болезни, не выходил из дома и все время провел в кресле. Работал, как обычно. В этот день было получено шестьсот телеграмм и около ста писем. К 5 сентября было получено, несколько сот писем и две тысячи телеграмм, подписанных пятьюдесятью тысячами человек. Было много писем и телеграмм из-за границы, в том числе адрес английских писателей, подписанный Бернардом Шоу, Эдуардом Карпентером, Джорджем Мередитом и др., приветствие от Киплинга, Гауптмана и мн. др. И. И. Горбунов-Посадов и А. М. Хирьяков опубликовали сводки приветствий с пространными выдержками. См. «Речь» 1908, № 211; «Русские ведомости» и «Русское слово» 1908, «№№ 200 и 202; «Новая Русь» 1908, № 15. См. также т. 56, записи от 21 и 26 августа; Г, 1, стр. 188—195; А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», I, М. 1922, стр. 238—240, и П. И. Бирюков, «Биография Льва Николаевича Толстого», 4, М. — П. 1923, стр. 153—166. Библиографию см. в «Списке книг, статей, портретов и т. п., вышедших по случаю юбилея Л. Н. Толстого в 1908 г, изд. Главного управления по делам печати, Спб., без ук. года.
1 См. Б, 4, стр. 165.
2 Возле этих мест пометы H. Н. Гусева, писавшего под диктовку: «Плачет».
3 Официанты петербургского театра-сада «Фарс» прислали самовар с выгравированными надписями и 66-ю подписями (хранится в ГМТ). В своем адресе официанты писали, что Толстой помог им из «человеков» стать людьми.
265. В. А. Молочникову.
1908 г. Октября 12. Я. П.
Получил, милый друг Владимир, вчера вашу статью о Бабидах.1 Прочел только предисловие, к[оторое] очень хорошо, и уверен, что всё хорошо. Нынче получил ваше письмо, и, как всегда, чтение его для меня было серьезной радостью. Пересылаю письмо Беленькому,2 а вы, если вам не скучно, пишите чаще. Я и пишу эту записку с корыстной целью: чтобы заманить вас писать почаще. Как хорош ваш рассказ про уголовного вора.3
Не могу ли чем-нибудь служить вам? Если бы вы чего-нибудь пожелали от меня, и я бы мог сделать, мне было бы очень приятно.
Пишите побольше и про себя, и про свое духовное и телесное состояние, и про семью. Ну, прощайте, братски целую вас.
Лучше ли вам в новой тюрьме?4
Л. Толстой.
12 окт. 1908.
Впервые опубликовано в ПТСО, № 189.
Ответ на письмо В. А. Молочникова от 7 октября 1908 г. с описанием жизни в тюрьме.
1 В. А. Молочников по поручению Толстого переделал (сократил) статью И. Ф. Наживина «Бабиды», помещенную в книге Наживина «Голоса народов». Работа не удалась и напечатана не была. О бабидах см. т. 73, письмо № 126.
2 Самуил Моисеевич Белинький (а не Беленький, р. 1877) — друг В. А. Молочникова, разделявший религиозные взгляды Толстого. Живя у В. Г. Черткова, впоследствии стал помогать Толстому в переписке на машинке его текущей работы.
3 В. А. Молочников писал о своей беседе с вором-профессионалом, который был коридорным старостой в тюрьме.
4 В. А. Молочников по его просьбе был переведен в Старорусскую тюрьму в одиночную камеру.
* 266. М. А. Русакову.
1908 г. Октября 22. Я. П.
22 октября 08 г. Ясная Поляна.
Адрес, как я догадываюсь, лица названного Владимиром,1 посылаю. Считаю нужным указать вам на то, что не раз мне случалось видеться с людьми, приписывающими первенствующее значение земледельческому труду. Как ни справедливо то, что земледельческий труд есть самый честный и справедливый и радостный, — при тех условиях жизни, в которых мы живем, очень часто случается, что люди, посвятившие себя ему, не находят удовлетворения. Происходит это оттого, что земледельческий труд должен быть последствием религиозного мировоззрения, такого мировоззрения, при котором возможно осуществление религиозных требований всегда и везде. Только при: силе этих убеждений земледельческий труд, и при сложных,
