ответить на ваши огромной важности вопросы насколько могу основательно, чего до сих пор не удосужился или не сумел сделать. Ваши вопросы не оттого только, что вы их сделали, неотступно стоят передо мной. Кое-что я, мне кажется, имею сказать об этом великом деле: охранения детской чистоты и праведности от всегда угрожающего им развращающего влияния старших и непременно скажу, если успею, и сообщу вам.1
Дружески приветствую вас.
Лев Толстой.
27 дек. 1908.
Впервые опубликовано адресатом в ее воспоминаниях о Толстом в «Толстовском ежегоднике 1912 года», стр. 89. Факсимильно воспроизведено в «Невском альманахе», 2, П. 1917, стр. 201.
Александра Николаевна Пешкова-Толиверова — с 1888 г. издатель-редактор детского иллюстрированного журнала для младшего возраста «Игрушечка» — и при нем отдела «Для малюток». (В отделе «Для малюток» 1895, 3, стр. 39—43, напечатан рассказ семилетнего сына Толстого Вани: «Спасенный такс».) В 1889—1900 гг. издавала литературный журнал «Женское дело». С Толстым познакомилась в 1892 г., последний раз виделась в 1899 г. В письме от 4 ноября 1908 г. А. Н. Пешкова-Толиверова спрашивала, «что самое важное для чтения детей?» По ее убеждению, «для чистых душ надо чистое чтение, в котором бы не преследовались мысли о наживе».
1 Вторично Толстой А. Н. Пешковой-Толиверовой не писал.
* 340. Фридуну Хану Бадалбекову.
1908 г. Декабря 28. Я. П.
Ясная Поляна, 28 декабря 1908 г.
В ответ на первый ваш вопрос о том, как понять слово «бог», посылаю вам книжечку, составленную из изданного мною «Круга Чтения», в которой соединены мысли о боге, с которыми я согласен. По моему мнению, для того, чтобы не иметь ложного представления о боге, надо прежде всего освободиться от допускаемого как в церковном христианстве, так и в магометанстве представления о боге, как личности.
Самое для меня близкое и отвечающее требованиям и разума и сердца человека понимание бога есть то, которое выражено в 1-м послании Иоанна, гл. IV, стихи 7, 12, 16, именно, что бог есть любовь, так что насколько человек имеет в себе любви, настолько бог живет в нем, и настолько такой человек может понять бога. Мысль эта более или менее ясно выражена во всех религиях, а также и в магометанской.
На второй вопрос о том, что ожидает нас за гробом, могу ответить только то, что, умирая, мы идем туда, т. е. к тому богу, от которого пришли в жизнь. Бог же этот, к которому мы возвращаемся, есть любовь, и потому мы, умирая, не можем ожидать ничего, кроме хорошего.
На третий вопрос отвечаю тем, что ислам, по моему мнению, содержит, как и все религии: браминизм, буддизм, конфуцианство и др., великие, вечные истины, но, как и все религии, перемешанные с суевериями, грубыми извращениями истины обрядами и обманами. Для составления понятия об исламе мне много содействовала прекрасная книжечка изречений Магомета (The Sayings of Mubammad, edited Abdulah Al-Mamun Al-Suhrawardy1), изданная в Лондоне. Учение бабистов, перешедшее в багаизм (Бага-Улла),2 возникшее из магометанства, представляет из себя одно из самых высоких и чистых религиозных учений.
Очень рад буду, если мой ответ удовлетворит вас.
Желающий вам всего истинно доброго
Печатается по копировальной книге № 8, л. 405—406, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке. Впервые опубликовано в переводе на немецкий язык в книге П. И. Бирюкова «Tolstoi und der Orient», стр. 119—120.
Ответ на письмо студента, перса по происхождению, Фридуна Хана Бадалбекова (Москва) от 4 декабря 1908 г. (почт. шт.).
1 Об этой книге см. т. 77, стр. 242.
2 Об отношении Толстого к бабизму см. т. 73, письмо № 126.
341. В. А. Молочникову.
1908 г. Декабря 28. Я. П.
Получил ваше последнее письмо, милый друг Владимир, с вашим решением о деньгах. У нас в распоряжении есть 100 р. Куда выслать их?
Понимаю, что часто тяжело вам телесно, также и семейно, но, судя по вашим письмам, дышащим1 искренностью, душе вашей — ах, хорошо, завидую — грешен.
Мне очень хорошо, так что о зависти сказал для красоты слога. Оч[ень] меня тронул тот снохач, с кот[орым] вы говорили в бане. Что он?
Много, много друзей, к[отор]ых не стою. Прощайте пока.
Лев ТолстоЙ.
28 дек. 1908.
Впервые опубликовано в ТТ, 3, стр. 109—110.
Ответ на письмо В. А. Молочникова, в архиве не обнаруженное.
1 В подлиннике: дышащих
* 342. Фельде.
1908 г. Декабря 28. Я. П.
Ясная Поляна, 28 декабря 1908 г.
Получил ваше длинное, хорошее письмо и порадовался за вас. Как ни едины мы с вами по пониманию значения нашей жизни и вытекающего из этого понимания поведения, мы не можем не различаться вследствие наших возрастов в некоторых подробностях.
Вы ищете средств, путей служения людям и установления внешних форм своей жизни. В этом я вижу увлечение потребностью деятельности молодости. Мы — орудия высшей воли, трубы, через которые она проявляется и делает ей одной — не нам — понятное дело. Наше участие в этом деле, оно же и наше великое, всегда доступное благо, только одно: держать в чистоте эти трубы, свободными от личных желаний. Изменения же внешние, поступки, будут неизбежными последствиями этого держания себя в чистоте. Какие же они будут? Мы не знаем и не можем знать.
Я составил себе краткую молитву, которую стараюсь повторять себе в трудные минуты и как можно чаще среди суеты жизни.
«Жизнь только в любви. Хочу жить сейчас только ею. И пусть будет не то, чего я хочу, и не так, как я хочу, а то, чего ты хочешь, и так, как ты этого хочешь». Мне бывает полезна такая молитва.
Любящий вас брат
Печатается по копировальной книге № 8, л. 404, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке.
Письмо адресата в архиве не найдено. Фамилия его проставлена на дубликате подлинника.
* 343. Е. П. Петрову.
1908 г. Декабря 31. Я. П.
Ясная Поляна, 31 декабря 1908 г.
Благодарю вас, что известили меня о тяжелом (также и для меня) положении вашей жены. Пишу ей, что могу сказать и что думаю о наилучшем, что она может сделать в своем положении. Как найдете случай, передайте ей это письмо. Очень попросил бы вас более подробно сообщить мне о тех обвинениях, которые взведены на вашу жену, и о ней самой и ее жизни. Мне не нужно вам говорить, что не любопытство руководит мною, а искреннее, глубокое сочувствие к ней.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 411, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке.
Егор Петрович Петров (1874—1927) — экономист, в 1908—1917 гг. работавший в московском губернском земстве. Первым браком был женат на К. А. Романик (фамилия по первому мужу).
Ответ на письмо Е. П. Петрова от 26 декабря 1908 г., переславшего письмо своей жены. См. письмо № 344.
* 344. К. А. Романик-Петровой.
1908 г. Декабря 31. Я. П.
Ясная Поляна, 31 декабря 1908 г.
В том положении, в котором вы находитесь, возможны два отношения к тем людям, с которыми вы невольно соединены (разумею и сотоварищей по заключению, будь это воры, убийцы, уголовные, и не менее, но, наверное, более развращенных людей, — тюремщиков, с которыми вы поставлены в невольное общение). Отношение, в котором вы почувствуете себя к этим людям, неизбежно вытекает из понимания значения для вас того насилия, которое над вами совершено. Можно смотреть на это насилие, как на последствие дурных свойств людей, производящих это насилие, и испытывать к этим людям недоброе чувство, видеть в них только дурное, не только не любить, но ненавидеть их. Для заключенных это самое обыкновенное отношение и вместе с тем самое для них же тяжелое и мучительное. Другое отношение, вытекающее из того мировоззрения, которое, как я думаю, мы с вами одинаково разделяем, есть отношение тем большей любви, чем больше те люди, с которыми имеешь дело, думают, что делают тебе зло. И, удивительное дело, любовь к любящим есть радостное чувство, которое мы все знаем, но любовь к ненавидящим, делающим нам зло, есть одна из высших духовных радостей, которой лишают себя люди, не вызывая ее в себе.
Поверьте, что я вполне понимаю всю неловкость моего положения, пользуясь всеми материальными благами и полной внешней свободой, давать вам советы любить тех тюремщиков, смотрителей, всех тех людей, которые желают лишить вас свободы (тщетно). Знаю, как это может казаться трудным, но не могу не говорить того, что составляет сущность моей веры, веры в бога-любовь и в благотворность этой веры во всех возможных условиях жизни. И потому смело повторяю вам свой совет: постарайтесь вызвать в себе самые добрые, сказал бы, нежные чувства, если это возможно, к грубым сторожам, тюремщикам, смотрителям. И знаю, что самое телесно-мучительное положение может претвориться в высокую духовную радость. Знаю, знаю, как это трудно, но верю, что это возможно и что одно приближение к этому может облегчить тягость вашего положения. Благодарю вас за ваше доброе письмо и прошу по возможности сообщать мне о своем положении. Если бы мог быть чем-нибудь вам полезен, то был бы очень рад.
Печатается по копировальной книге № 8, лл. 409—410, куда вклеен дубликат подлинника, написанного и датированного на машинке.
Клавдия Андреевна Романик-Петрова (1858—1926) — жена Е. П. Петрова. Была осуждена на год крепости. Как писал Толстому K. И. Петров, «вся вина ее была в том, что она поддерживала с крестьянами той деревни, где находилось ее маленькое имение, «добрые отношения». Заключение отбывала с 6 сентября 1908 г. в Бутырской тюрьме в Москве.
Ответ на письмо К. А. Романик-Петровой, которое переслал Толстому ее муж (см. письмо № 343). В этом письме она восторженно (на «ты») обращалась к «учителю» и подробно писала о трудных условиях жизни в тюрьме. Об этом «трогательном» письме есть упоминание в Дневнике Толстого 30 декабря 1908 г. (см. т. 56, стр. 169). Об освобождении К. Д. Романик-Петровой Толстой хлопотал в 1909 г. (см. т. 79).
* 345. И. И. Горбунову-Посадову.
1908 г. Декабря 31. Я. П.
Хотя я и уверен, что предъявление этого письма никогда никому не понадобится, все-таки заявляю, что всё написанное в нем Чертковым верно и что И. И. Горбунов поступал только согласно моим желаниям.
Лев Толстой.
Печатается по машинописной копии. Приписка к письму В. Г. Черткова. Датируется по той же копии.
Письмо написано в связи с выраженным С. А. Толстой сомнением в том, что И. И. Горбунов-Посадов имел право, не нарушая авторского права семьи, перепечатывать в «Посреднике» народные рассказы Толстого.
СПИСОК ПИСЕМ Л. Н. ТОЛСТОГО, ТЕКСТ КОТОРЫХ НЕИЗВЕСТЕН
1. А. И. Эртелю, 18 января. В письме от 7 февраля И. А. Козлов сообщил, что почти одновременно с письмом Толстого он получил письмо от Эртеля. Эртель
