?).
2 См. прим. к письму № 15.
* 11. Начальнику Харьковской губернской тюрьмы.
1909 г. Января 7. Я. П.
Господину начальнику Харьковской губернской тюрьмы1
от Льва Николаевича Толстого.
7 января 1909 г. Ясная Поляна.
В тюрьме, находящейся под Вашим ведением, содержится близкий мне и всеми уважаемый престарелый человек — Александр Михайлович Бодянский. И его лета, и немощи делают для него заключение в тюрьме особенно тяжелым. Я думаю, что вы не посетуете на меня, а скорее будете благодарны за то, что я обращаю Ваше внимание на положение этого почтенного человека, и сделаете, что возможно для Вас, для облегчения его участи. Он осужден приговором Судебной палаты на 6 месяцев заключения за распространение моих сочинений. Но не это одно заставляет меня просить Вас об облегчении, сколько возможно, его участи, но то уважение, которое я, как и все, знающие его, имею к его личности.
С совершенным уважением
Печатается по дубликату подлинника.
1 В 1909 г. начальником Харьковской губернской тюрьмы был Николай Александрович Еллинский.
* 12. И. Озарному.
1909 г. Января 7. Я. П.
Вы совершенно верно объяснили слова евангелия: «Кесарю— кесарево, а божие — богу», так же, как и я их понимаю. Посылаю вам мое объяснение этого места. Считаю вообще ненужным опираться на тексты: на тексты опираются особенно те, которые хотят извратить учение. Для того чтобы правильно относиться к текстам, полезна книга Сандерленда «Библия»1, которую посылаю вам.
Рад был получить известие о вас.
Лев Толстой.
7 января 1909.
Печатается по машинописной копии, вклеенной в копировальную книгу № 8, л. 424.
Илья Озарный из Стародуба, Черниговской губ., в письме от 4 января 1909 г. (почт. шт.), излагал Толстому свое толкование нескольких мест из евангелия.
На конверте письма И. Озарного Толстой пометил: Озарно[му]. Кесарю ке[сарево].
1 И. Т. Сэндерленд, «Библия, ее происхождение, развитие и отличительные свойства». Перевод с английского под ред. В. Г. Черткова, изд. «Посредник», М. 1908.
* 13. Неизвестному. Черновое.
1909 г. Января 7. Я. П.
Учиться не нужно для делания добра. Учатся больше[ю] частью для обратной цели: для того, чтобы трудную работу жизни взвалить на других и жить на их шее.
Л. Т.
Печатается по черновику (написано Толстым карандашом). Датируется на основании пометы H. Н. Гусева на черновике.
Личность адресата не установлена.
14. В. А. Молочникову.
1909 г. Января 8. Я. П.
Ясная Поляна.
8 января 1909 г.
Получил сегодня ваше письмо. Я не согласен с Арнольдом в его утверждении, что христианство выросло из еврейства. Я полагаю, что христианство только исторически соединено с еврейством. Основные религиозные истины — одни и те же во всех верах: и в Ведах,1 и у Зороастра,2 и в буддизме, и у Конфуция,3 и у Лао-Тзе,4 и в библии.
Лев Толстой.
Деньги вашей жене посланы.5 Благодарю вас за то, что она позволила услужить ей.
Как всегда, с радостью вижу ваш почерк. Моя жизнь по-старому с каждым днем и часом становится радостнее. Удивительны и жалки люди, к[отор]ые могут не чувствовать благодарности за благо жизни. Могу не суметь воспользоваться всем благом жизни, но не могу не знать, что оно предоставлено мне. Иногда чувствуется, что надо бы как-нибудь пояснее сказать это людям, да всё не умею; очевидно, не стою — не по силам. Прощайте пока. Мож[ет] б[ыть], и до свидания.
Л. Толстой.
Печатается по подлиннику (начало письма написано на машинке, приписка — автограф). Отрывок письма впервые опубликован в газете «Новое время» 1910, № 12461 от 19 ноября; полностью письмо — в ПТС, I, № 273.
Владимир Айфалович Молочников (1871—1936) — новгородский слесарь-ремесленник. 7 мая 1908 г. был осужден на год заключения в крепости за распространение запрещенных произведений Толстого. Наказание отбывал в Старорусской тюрьме.
Ответ на письмо В. А. Молочникова от 4 января 1909 г., Е котором Молочников писал по поводу изданной «Посредником» книги М. Арнольда «Literature and Dogma» в русском переводе под заглавием: «В чем сущность христианства и иудейства?» (М. 1908) и сообщал о своем несогласии с автором в вопросе о преемственности христианства и иудейства.
На конверте письма В. А. Молочникова Толстой карандашом набросал черновик ответа.
1 Веды — древние «священные» книги индусов.
2 Зороастра (VIII в. до н. э.) — основатель религии древних народов Средней Азии.
3 Конфуций (551—479 до н. э.) — китайский философ-моралист, основатель религии, носящей название «конфуцианства».
4 Лao-Дзэ (VI в. до н. э.) — китайский философ-моралист, основатель религии таосизма.
5 Имеются в виду деньги, собранные Толстым и друзьями Молочникова для его семьи.
15. А. М. Бодянскому.
1909 г. Января 3. Я. П.
Получил ваше письмо, милый Александр Михайлович, и очень оно опечалило меня. Мне всегда, особенно последнее время, хотелось быть на вашем месте; но когда живо представишь себе то, чтò вы описываете, то думаешь: не обманываешь ли себя. Всем нам свойственно переходить от состояния бодрости и силы духовной к временам слабости, и вот эти-то времена и страшны. Помогай вам та высшая духовная сила, к[отор]ая живет в нас, переносить терпеливо и кротко эти тяжелые минуты и делать их более короткими. Благодарю за то, что написали мне. Пишите еще, если можете и хотите. Если бы мог чем служить вам, то это была бы для меня радость.
Лев Толстой.
8 янв. 1909.
Печатается по копировальной книге № 8, л. 423. Впервые опубликовано в ПТС, I, № 274.
Александр Михайлович Бодянский (1842—1916) — харьковский и екатеринославский помещик; в начале 1890-х гг. под влиянием взглядов Толстого отдал землю крестьянам. См. т. 66, стр. 319.
В начале 1908 г. Бодянский был привлечен к судебной ответственности за распространение запрещенных сочинений Толстого в изд. «Обновление». В феврале 1908 г. был судим и приговорен по 129 ст. к шести месяцам тюремного заключения. В конце декабря 1908 г. был заключен в Харьковскую губернскую тюрьму, где пробыл два с половиной месяца.
Ответ на письмо А. М. Бодянского от 6 января 1909 г., в котором Бодянский сообщал о своем душевном состоянии и описывал «способ свидания» в Харьковской тюрьме.
* 16. Ф. Тарсакову.
1909 г. Января 11. Я. П.
Любезный брат Федор, получил ваше хорошее письмо и очень сожалею о том, что вы так поздно написали мне. Может быть, я бы мог через знакомых повлиять на судей. Очень сожалею тоже, что не могу отдать в печать ваше письмо. Прочитать его полезно многим. Мы спишем его и будем давать читать. Чтобы показать вам, как трудно теперь провести в печать такое письмо, как ваше, посылаю вам нынче переведенный мною из венской газеты листок,1 который также нельзя напечатать в России. Напишите, пожалуйста, о сыне. Чем кончился суд? Если тюрьмой, то где? Может быть, можно будет чем-нибудь облегчить его положение.
Лев Толстой.
11 января 1909 г.
Печатается по машинописной копии из AЧ.
Ответ на письмо таганрогского рабочего Федора Тарсакова от 14 декабря 1908 г., в котором Тарсаков сообщал, что 17 декабря его сын Владимир, 20 лет, окончивший Вторую Петербургскую гимназию, будет предан суду Московской судебной палаты по 132 ст., 2 ч., и 107 ст., 2 ч. Уголовного уложения за хранение с целью распространения брошюр: «Не убий», «Офицерская памятка», «Письмо к фельдфебелю» и «Солдатская памятка»; писал о своем согласии с содержанием названных брошюр и просил опубликовать его письмо.
1 «Разговор отца с сыном» — вольный перевод Толстого небольшой статейки неизвестного автора из венской газеты «Wohlstand für Alle» (1909, № 2 от 17 января), опубликованной под заглавием: «Schwere Fragen» («Тяжелые вопросы»). См. т. 37.
17. Милковой. Неотправленное.
1909 г. Января 11. Я. П.
Ясная Поляна.
11 января 1909 г.
Если бы я видел своими глазами воскресение и вознесение Христа, то я не только не поверил бы, но проклял бы такого бога, который может делать такие гадости, которые вы ему приписываете. Милая сестра, опомнитесь, подумайте. Досылаю вам книжки о любви.
Лев Толстой.
Печатается по подлиннику (написано на машинке, подпись — автограф), вклеенному в копировальную книгу № 8, л. 457, и сверенному с черновиком, написанным на конверте письма неизвестного к Толстому, с почтовым штемпелем «Москва, 10 октября 1893 г.» и приложенным к письму Милковой. Впервые опубликовано в книге H. H. Гусева «Лев Толстой против государства и церкви», изд. «Свободное слово», Берлин, [1913], стр. 62.
Ответ на письмо Милковой (сведений о ней нет) без даты, в котором она убеждала Толстого «вернуться к церкви» и поверить в «божественность Христа»; при письме прилагала вырезку из газеты со статьей «Только ли совпадение?», содержание которой касалось землетрясения в Мессине, явившегося, по словам Милковой, «поучительным чудом наказания за кощунство».
По поводу письма Толстого к Милковой H. H. Гусев в своем дневнике записал: «Когда я сегодня подал ему [Толстому] для подписи это письмо, уже переписанное на ремингтоне, он, перечитав его, сказал: «Это письмо не отправляйте, не нужно…. Она не поймет» («Лев Толстой против государства и церкви», стр. 62).
* 18. В. И. Панфилову.
1909 г. Января 11. Я. П.
Ясная Поляна.
11 января 1909 г.
Владимир Иванович,
Если обязательность поступка объясняется сложным рассуждением, то, значит, это дурной поступок. Требования бога, души, нравственности, не могут не быть просты и доступны всем. Таково требование — не делать другому, чего не хочешь себе. И потому положение преступности людей, обязанности которых состоят в делании другим того, чего они не желают себе, как убийство, присуждение к наказаниям, прибавлю — взимание податей, всякого рода стеснения, несовместимо не только с христианством, но с какой бы то ни было нравственной жизнью. Всё дело в том, что существует суеверие о том, что государство есть нечто священное, хотя оно и не называется таким, но таковым признается, и требования его ставятся на то место, на котором могут и должны стоять только требования религиозные. Суеверие это сделало то, что самые простые и несомненные, всегдашние и всемирные требования нравственности становятся сомнительными и требуют разъяснения. А как я сказал выше, истинные требования нравственности не могут не быть просты, и требование каких-либо объяснений и сложных рассуждений и та запутанность людей в условии государственной жизни мало того, что скрывают от них сущность истинной нравственности, делают еще другой вред, тоже очень большой: тот, что ложно определяют и оценивают преступность и безнравственность поступков, тогда как верная оценка того, что более, что менее нравственно, необходима для жизни людей в существующих условиях. Так установилось теперь общественное мнение, то самое, которое вы высказываете, что всякое положение, в которое поставлен человек для служения государству, одинаково допустимо; тогда как в этих положениях, как и во всех условиях нашей жизни, есть неизбежная постепенность и различие, сознавать которые не только важно, но необходимо для возможности разумной, правильной и приближающейся к наибольшей нравственности жизни.
Ошибку эту делают не только люди, служащие государству, но и
