серьезного труда (всё это они показали в воскресных школах) с радостью спешат под знамена Ясной поляны». «Вот куда парадоксомания увлекла уже не ясную, а сильно помраченную Поляну».

Стр. 445, строка 10 сн. Вильгельм Генрих Риль (Riehl, 1823–1897) — писатель, публицист и этнограф, профессор государственного права и истории Мюнхенского университета. Главный труд Риля — четырехтомное исследование: «Naturgeschichte des Volkes, als Grundlage einer deutschen Sozialpolitik» («Естественная история народа, как основа немецкой социальной политики», 1853–1869). Первый том его под заглавием: «Land und Leute» («Земля и люди») изображает общие характеристические черты разных местностей Германии, картины географических и этнографических условий народной жизни. Эта книга сразу создала Рилю широкую известность в немецком обществе и вместе с тем привлекла к себе внимание в некоторых кругах русской интеллигенции. Русский экономист В. П. Безобразов посвятил книге Риля большую и сочувственную статью в «Русском вестнике» 1857 г. под заглавием «Материалы для физиологии общества». Он следующим образом характеризует Риля и его сочинение: «Это живой материал народной жизни, изученный труженически, в самых сокровенных его частях, не в книгах, а на самой природе, не только с терпением германского ученого, но и со всем жаром, со всею чуткостью любви к народу. И на этом пути изучения того, что есть и чего нет в народе, в этой нелицемерной любви к нему, Риль по необходимости сталкивается со всеми струями политических воззрений; можно сказать, что он всем этим воззрениям, самым противоположным и самым крайним, одинаково близок и от всех одинаково далек. Доказательство этому служит чрезвычайная популярность, которою пользуется сочинение Риля в Германии, во всех без изъятия общественных кругах, во всех без изъятия партиях… Во всем сочинении — совершенное отсутствие строгой теории и системы. В своем содержании оно развивается без всякого предназначенного плана, беспрестанно увлекаясь то в ту, то в другую сторону, то по тому, то по другому изгибу народной жизни и мысли…»[478] Сам Риль в первом издании своей книги характеризует свой взгляд на нее следующим образом: «При естественно-историческом исследовании наших общественных обстоятельств, я не отправлялся ни от какой наперед поставленной политической точки зрения. Только из всех собственных моих наблюдений возник тот общественно-политический консерватизм, который сделался твердою опорой для всей моей практической жизни. Сперва я был странником-пешеходом и уже потом сделался писателем. Если есть что-нибудь нового и оригинального в моем понимании общественной и государственной жизни, то я обязан этим только указанному обстоятельству».

Две первые главы книги Риля: «Feld und Wald» («Поле и лес») и «Wege und Stege» («Дороги и тропинки») посвящены деревне и деревенскому населению, в котором лучше сохранились, по мнению автора, органические черты национального характера, и в котором больше физических и моральных сил, чем у городских жителей. В третьей же главе: «Stadt und Land» Риль характеризует противоположность города и деревни; согласно его взглядам, город, городские классы населения представляют собою элементы общественного движения, изменения, прогресса, в то время как деревня, земледельческое население является консервативным, охранительным элементом общества, создающим устойчивость всей национальной жизни. Рост городской жизни, в особенности при развитии новых способов сообщения (шоссе, железные дороги, пароходы), порождающих усиление централизации, приводит к гегемонии больших городов, которые придают всей жизни страны космополитический характер. Поэтому Риль относится к большим городам весьма отрицательно, — так напр., Париж он называет «вечно гноящимся нарывом Франции». Он считает современную общественную жизнь ложной и искусственной, приводящей всю нацию к разложению и вырождению; поэтому, по его мнению, современное общество нуждается в пересоздании и освежении, а это возможно только на почве тех органических начал, которые еще сохранились в жизни и быте (Sitte) простого, земледельческого народа. — Толстой познакомился со взглядами Риля, вероятно, из указанной выше статьи В. П. Безобразова и из первого «Исторического письма» С. М. Соловьева («Русский вестник» 1858, март, кн. 1), посвященного критике Риля. Вообще, в конце 1850-х годов Рилем заинтересовались и в России, в особенности в кругу славянофилов, находивших в своеобразном народничестве Риля отголосок своих собственных взглядов; с сочувствием писали о нем, как о своем единомышленнике, Хомяков, Аксаков и Самарин в «Русской беседе». Толстой получал в Ясной поляне как славянофильскую «Русскую беседу», так и либеральный «Русский вестник»,[479] и из статей этих журналов мог получить представление о Риле и о его писаниях. С сочинениями же самого Риля Толстой познакомился, повидимому, только во время своего второго заграничного путешествия, в 1860–1861 гг., в Германии, где он входил в соприкосновение с некоторыми немецкими писателями (Юлий Фрёбель, Бертольд Ауэрбах), с которыми и беседовал о современной жизни и литературе; по мнению П. И. Бирюкова, именно Фрёбель и натолкнул Толстого на ближайшее знакомство с сочинениями Риля.[480] О Риле и о его книгах Толстой упоминает в Дневнике в ряде записей, причем отзывы его носят двойственный характер: так, в записи от 3 августа 1860 г. Толстой очень высоко оценивает Риля как реформатора в области политики, сопоставляя его с Лютером — реформатором в религии и Бэконом — реформатором в естествознании; но в той же записи, несколько ниже он пишет о нем: «Риль — болтун. Искусство не может ничего дать, когда сознательно». Повидимому Риль всё-таки настолько интересовал Толстого, что он продолжал чтение его произведений, судя по записям его Дневника: 4 августа: «Риля читал и Герцена…» 6 августа: «Читал Риля Kulturgeschichte.[481] Каламбур ученый преобладает. Он забывает Искусство. Volkskunde[482] состоит из множества отдельных наук. А искусство помощник, но самостоятельный. Риль же не художник и хочет сделать из своей Volkskunde мешанину искусства и науки». 7 августа: «Немного успел почитать Риля о календарях. Он прав: о органическом значении народных старых календарей и вообще народной из народа литературы». 24 августа: «Читал Риля. Консерватизм невозможен. Нужны более общие идеи, чем идеи организмов государства — идеи поэзии, и ее не уловишь; в Америке и в образующейся новой Европе». Кроме этих отмеченных нами записей Дневника, мы находим также и в записной книжке Толстого следующую заметку, относящуюся к Рилю: «24 августа 1860. В Америке распалось семейство, дом, говорит Риль. Да почему семейство, дом, есть единственно-возможная социальная единица? Так складываются новые. Какие? Бог знает. И мы на пути. Ворочаться или идти вперед? Сзади известное, но прожитое. Впереди неизвестное, но новое. — Связи семьи, дома и общины были обаяния, т. е. люди охотно жертвовали собой для семьи, дома, общины (Риль), но законы, основанные на обычаях, доказали бы, что лица уже не хотят жертвовать, а хотят пользоваться правами, поэтому-то законы невозможны». Наконец уже после своего возвращения в Россию Толстой, после беседы с И. С. Аксаковым, упоминает о Риле в записи от 15–27 апреля 1861 г.: «Аксаков умен как Риль». В яснополянской библиотеке Толстого сохранился только 3-й том «Естественной истории народа» — «Die Familie» («Семья», 1858 г.).

Стр. 451, строка 8 сн. «Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» было издано вместе с манифестом Александра II 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян. В начале мая 1861 г. Толстой был назначен мировым посредником Крапивенского уезда, и ему пришлось самому вводить в действие это «Положение» и разъяснять крестьянам их права и обязанности, в связи с вопросом о размежевании их земельных угодий с помещиками. 6 мая он отмечает в Дневнике: «Завтра с утра Поликушка и читать положение». 7 мая: «С мужиками почитал положение». 9 мая: «Совещание с мужиками».

ОПИСАНИЕ РУКОПИСЕЙ СТАТЬИ «ПРОГРЕСС И ОПРЕДЕЛЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ».

К статье «Прогресс и определение образования» относятся три рукописи, из коих одна — автограф Толстого, а две другие представляют собою копии, сделанные рукою переписчиков, с небольшими поправками и дополнениями автора; кроме того к этим рукописям относятся и несколько корректурных гранок, с которых печатался текст статьи в журнале «Ясная поляна».

1) Рукопись А — копия, писанная рукой А. П. Сердобольского, которым написана также бо́льшая часть статьи «Об общественной деятельности на поприще народного образования» (см. стр. 565). Всего в рукописи 7 листов писчей бумаги in F° (3 двойных листа и 1 ординарный); бумага серая, плохого качества, с клеймом Тальской фабрики. Почерк довольно крупный, разборчивый и красивый. Текст писан на обеих сторонах листа. С правой внешней стороны листа оставлены довольно большие поля (ок. ⅓ страницы). Пагинация (от 1 до 7) — с верхней стороны полей. На некоторых листах имеются небольшие поправки, сделанные рукою автора, а на полях поставлены отметки (карандашом — повидимому, В. М. Поповым) с знаком вопроса. На последнем листе рукописи, после слов (рукою переписчика): «на которых строится исторический взгляд» на обороте страницы (л. 7 об.) автор занес, очевидно для памяти, несколько фраз, не связанных непосредственно с предыдущим текстом:

Мы сказали: потребность однаго учить, а другаго учиться имѣетъ своимъ основаніемъ вложенную въ человѣка потребность къ равенству. Г-нъ Марковъ говоритъ: потребность образовываться имѣетъ своимъ основаніемъ потребность къ образованію — прогрессъ.

Не въ одномъ этомъ случаѣ разногласія, но въ милліонахъ случаевъ, споровъ, столкновеній слово прогрессъ играетъ въ наше время и въ нашемъ обществѣ эту странную, ничѣмъ не объяснимую роль Божества, вѣрованія, уничтожающаго своимъ появленіемъ всѣ вопросы, сомнѣнія, домогательства. Прогрессъ — и все сказано, все ясно. —

Заглавие: «Прогрессъ (ответь Г-ну Маркову) Р. В.» внесено в копию самим автором. Начало: «Главные пункты разногласія г. Маркова», с него начинается печатный текст статьи Толстого; пропуски и изменения, сделанные автором в печатном тексте, сравнительно с рукописью, указаны выше (см. стр. 580). Конец: строится историческій взглядъ.

2) Рукопись Б — копия, писанная, вероятно, одним из учителей Яснополянской школы. Всего в рукописи 36 листов писчей бумаги, разных фабрик: 1) белая, довольно плотная бумага фабрики Новикова; 2) бумага менее плотная, фабрики Райнера; 3) такая же, но без клейма. Почерк очень крупный, размашистый, но довольно разборчивый, хотя переписчик для некоторых букв употреблял необычные очертания. Между строками текста значительные промежутки. Чернила рыжеватые. С правой внешней стороны листа оставлены небольшие поля. Пагинация листов идет с правой стороны полей, от 1 до 36, причем после л. 24 следующие по порядку лл. 25–26 были изъяты и перенесены на конец текста, вследствие чего изменилась и вся дальнейшая пагинация рукописи. Начало: Г. Марковъ говоритъ: конец: существовать безъ народа. —

На некоторых листах встречаются небольшие поправки и дополнения, сделанные рукой Толстого (чернилами и карандашом); кроме того на полях имеются карандашные отметки с знаком вопроса. Вообще, общий вид копии производит впечатление, будто переписчик очень торопился в своей работе: в тексте встречаются описки и пропуски, а многие слова вовсе не дописаны; эти описки и пропуски переписчика, а также