будут тысячи. А сколько еще таких, которые, занимаясь тем же, не обращаются ко мне? Так что стихотворство в народе сделалось за последнее время зловредной эпидемией, которую не только не надо поощрять, но против которой, наоборот, надо всеми силами бороться, тем более, что в основе этого сочинительства лежат большей частью очень дурные чувства тщеславия и корысти.
Точно так же считаю ненужным поощрять и желание под предлогом образования вступления в учебные заведения, дающие диплом и возможность выйти из своего рабочего сословия и сесть ему на шею.
Приобретение всех нужных человеку знаний всякий грамотный рабочий человек может легко получить из книг, которые стали теперь вполне доступны самым бедным людям.
Посылаю вам несколько копеечных книжек, имея в виду преимущественно мальчика со склонностью к философии. Дайте ему по одному экземпляру тех, которых два.
Посылаю вам и вышедшие книжки «На каждый день». Вы в числах 18 или 19 найдете мой взгляд, подтверждаемый великими мыслителями, на назначение истинной и на вред ложной науки.
Лев Толстой.
Печатается по машинописному подлиннику. Кроме того, сохранился черновик-автограф, написанный на почтовой бумаге. Черновик-автограф испещрен многочисленными поправками Толстого, делавшимися в процессе писания. Впервые опубликовано вместе с письмом адресата в «Сборнике Государственного Толстовского музея», Гослитиздат, М. 1937. стр. 246—247.
Е. Б. — учительница школы в с. Изрог Ефремовского уезда Тульской губ., в письме от 26 февраля 1910 г. обратилась к Толстому с просьбой просмотреть стихи ее ученика 15-летнего крестьянского мальчика, а также спрашивала, следует ли «стараться о дальнейшем образовании мальчика». Об этом письме см. Дневник В. Ф. Булгакова, стр. 95.
* 151. П. У. Пестову.
1910 г. Марта 1. Я. П.
Письмо ваше мне было приятно получить. Насчет того, что вы пишете о том, как люди дурно живут, скажу вам следующее: не будем смотреть на других и судить их, а будем больше вглядываться в себя и судить себя. И только вглядись хорошенько в себя (я про себя говорю), столько найдешь плохого и столько работы, что некогда будет других разглядывать и судить.
Жизнь наша дурная. Отчего? Оттого, что люди дурно живут. А дурно живут люди оттого, что люди плохи. Как же помочь этому делу? Переделать всех плохих в хороших людей так, чтобы они жили хорошо, мы никак не можем, потому что все люди не в нашей власти. Но нет ли среди всех людей таких, которые были бы в нашей власти и которых бы мы могли переделывать из плохих в хороших? Поищем. Если хоть одного такого мы переделаем из дурного в хорошего, то все-таки на одного меньше будет плохих людей. А если каждый человек переделает так хоть по одному человеку, то уж и вовсе хорошо будет. Поищем же, нет ли такого хоть одного человека, над которым мы бы были властны и могли бы переделать из дурного в хорошего. Глядь, один есть. Правда, очень плохой, но зато он уже весь в моей власти: делаю с ним, что хочу. Плохой этот человек — я сам. И как ни плох он, он весь в моей власти. Давай же возьмусь за него, авось и сделаю из него путного человека. А сделает каждый то же самое над тем одним, над кем он властен, и станут все люди хорошими. А станут хорошими, перестанут жить дурно. А перестанут жить дурно, и жизнь станет хорошая.
Так вот что, я думаю, не худо бы помнить всякому.
Лев Толстой.
1 марта 10 г.
Ясная Поляна
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, начатым на конверте письма Пестова и продолженным на двух страницах почтовой бумаги и подписанным Толстым. Подлинник, как сообщил в 1929 г. П. У. Пестов, погиб во время гражданской войны. В несколько измененной редакции было опубликовано в книге Толстого «Путь жизни» (см. Л. Н. Толстой, «Усилие» и «Путь жизни», 19, изд. «Посредник», М. 1911, стр. 16).
Петр Ульянович Пестов (р. 1884) — крестьянин Пермской губ., обратился к Толстому с письмом, в котором рассказывал о моральном влиянии на его жизнь произведений Толстого, начиная от «Войны и мира» и кончая сборниками «На каждый день», благодарил Толстого и задавал ряд вопросов о том, как надо перестроить жизнь, чтобы уничтожилось социальное неравенство людей.
Толстой в последующем часто возвращался к своему письму к Пестову, цитируя его в письмах к другим своим корреспондентам. См. письма №№ 163, 171, 217, 226, 233.
152. В. Г. Черткову от 1 марта.
* 153. Е. Кузину.
1910 г. Марта 1—2. Я. П.
2 марта 1910 г. Ясная Поляна.
Посылаю вам книжки «На каждый день», из которых, если вы вникнете в них, вы поймете, для чего человек. живет. Живет он для того, чтобы исполнить волю пославшего его. А воля эта в том, чтобы любить друг друга, а не в том, чтобы сравняться с господами в их дурной жизни.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на конверте письма Кузина. День написания письма определяется пометой В. Ф. Булгакова на конверте об ответе Толстого 1 марта и подтверждается почтовым штемпелем дня получения. В копии же напечатана дата «2 марта 1910 г.». Повидимому, письмо, написанное 1 марта, было перепечатано, подписано и отправлено на следующий день.
Егор Кузин — крестьянин Новосильского уезда Тульской губ., не раз видавший Толстого в Кочетах у Сухотиных, читавший его книги. В своем письме пишет о разочаровании в жизни: «Умоляю вас ради бога, скажите, что мне делать, чтобы разогнать тоску».
154. С. М. Соломахину.
1910 г. Марта 2. Я. П.
2 марта 1910 г. Ясная Поляна.
Любезный Семен Михайлович,
Очень благодарю вас за ваше письмо и рад случаю написать вашим — нашим братьям о том обычае хождения «в духе», которому они предаются и которого вы совершенно справедливо не одобряете. Я бы хотел им сказать так:
Любезные братья, одно из главных заблуждений православной церкви, от которой вы отделились, в том, что церковные думают, что можно угодить богу внешними обрядами, собраниями, словесными молитвами и псалмопениями. Молиться надо не в храмах, а как Христос сказал: «Уйди в клеть свою, затворись, и там бог скорей услышит тебя, чем в многолюдном собрании». Всякая молитва есть душевное общение с богом, а разве возможно такое общение при телесных движениях и многоглаголании в многолюдных собраниях? Но в церквах только поют и махают руками — крестятся; по вашему же обряду всё тело человеческое приходит в движение и доходит до состояния, подобного опьянению. Для общения с богом нужно самое большое внимание и спокойствие, а тут происходит совсем противное и не только не лучше, но много хуже того, что делается у православных.
Очень советовал бы вам оставить этот обряд, или если уже вы хотите так бегать, то признайте то, что делаете вы это для своей потехи, а никак не для служения богу. Служить богу мы можем только одним: одинаковой братской любовью ко всем людям. Для того же, чтобы быть в силах всегда любить всех людей, нужна молитва, но молитва никак не общественная, громкая, в известные дни и часы и с особенными движениями, а молитва ежечасная, внутренняя, такая, чтобы, имея дело с человеком — братом, просить бога о том, чтобы он помог мне с любовью и уважением обойтись с ним, т. е. с каждым человеком, до которого имеешь дело.
Теперь заодно, любезные братья, хочется мне сказать вам и о другом деле, которое, как мне кажется и как мне рассказывали, многие из вас понимают неправильно. Я разумею о половом общении между мужчиной и женщиной. Как это сказано в евангелии, самое лучшее для человека — полное целомудрие, а нет сил удержаться, то пусть сходится один мужчина с одной женщиной, но раз навсегда, на всю жизнь, не разлучаясь и не разводясь, как и сказано у Матф., V, 32. Стоит людям только позволить себе перемену супругов, так уже и нет предела разврату, так как половая похоть, чем больше человек отдается ей, тем больше разрастается, и человек в этом разврате спускается ниже животного и лишается всякого общения с богом.
Тоже и об этом прошу вас подумать, милые братья, и верить, в то, что писал я это только по любви к вам и желанию моему по мере сил быть вам полезным.
Печатается по копии. Впервые опубликовано в сборнике ПТС, II, стр. 302—304, с цензурными сокращениями, под датой 1 марта 1910 г., как «Письмо к сектанту С.». Дата 2 марта 1910 г. определяется копией.
Семен Михайлович Соломахин (1888—1952) — сектант-молоканин, по своим убеждениям близкий к взглядам Толстого, неоднократно бывавший в Ясной Поляне. См. запись Толстого в Дневнике 15 апреля 1910 г. (т. 58, стр. 38). В ЯЗ 15 апреля 1910 г. записано: «Был Соломахин, какой он горячий человек, отец хлыст, а он рационалист. Отец ему хочет дать семьдесят десятин земли, он отказывается на религиозных основаниях».
Ответ на письмо Соломахина от 28 февраля, в котором Соломахин просит Толстого разъяснить ему сущность некоторых сектантских суеверий.
* 155. Н. Николаеву.
1910 г. Марта 3. Я. П.
3 марта 10 года. Ясная Поляна.
Посылаю тебе книги о том, как я понимаю закон бога. Но если тебе, может быть, трудно разобраться в книгах, пишу вкратце, как я понимаю закон. Понимаю я его по учению Христа, Матфея XXI, 34—38. Закон в том, чтобы любить бога — совершенство и добродетель и любить ровно всех ближних. И что закон этот верен, видно по тому, что только начни исполнять его, и сейчас на душе хорошо, и ничего не нужно, и ничего не боишься. Так вот, по-моему, весь закон — в любви; всё же, что сверх этого, то лишнее. О загробной же жизни понимаю так: о том, что будет с нами после смерти, нам не дано знать. Одно знаем, что как мы в жизнь пришли от бога, так и уйдем из жизни к богу. А бог есть любовь (1-ое послание Иоанна, гл. IV). А от любви ничего, кроме добра, быть не может.
Любящий тебя брат Лев Толстой.
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на почтовой бумаге. Письмо Никиты Николаева не сохранилось, и сведений о нем не имеется.
* 156. X. Ф. Досеву.
1910 г. Марта 4. Я. П.
4 марта 10 года. Ясная Поляна.
Благодарю, милый Досев, за сообщение и письма и речи М. Попова.1 Я отвечаю ему. Переведите и пошлите. Деньги с радостью пошлю. Напишите, куда.
Всеми силами стараюсь, но не могу удержаться от предугадывания того, что будет, и я думаю скоро, вследствие такого пробуждения свободного от суеверий религиозного христианского понимания жизни, которое всё больше и
