Толстым лиц: Павла Ивановича Бирюкова, Ивана Ивановича Горбунова-Посадова, Алексея Сергеевича Зонова, Сергея Дмитриевича Николаева, Евгения Ивановича Попова, Федора Алексеевича Страхова и Владимира Григорьевича Черткова, при ближайшем участии самого Льва Николаевича. Все те деньги, которые будут выручены от этого издания или поступят от подписки на это издание, равно вся чистая прибыль от него должны поступить на образование издательского фонда моего имени для улучшения или удешевления издания словаря или на другие подобные издания в распоряжение означенного редакционно-издательского бюро по его усмотрению. Расходование жертвуемых мною денег должно находиться под контролем назначенного мною лица, каковым избираю такого-то».
Лев Толстой.
7 апреля 1910 г.
Печатается по машинописному подлиннику.
Ответ на письмо Всеволода Юльевича Шимановского от 23 марта 1910 г. (см. № 177), в котором он просил Толстого указать, с кем можно бы было вести переговоры в связи с предполагаемым изданием народного энциклопедического словаря, а также составить точную формулировку завещания (см. письмо № 177). На конверте этого письма Толстой по получении его 23 марта 1910 г. пометил: Формулировать. Обратиться к Ив[ану] Ив[ановичу]. Проект первоначального завещания, как это видно из сохранившихся материалов, был составлен П. И. Бирюковым, при участии Ф. А. Страхова, но затем был исправлен с формальной стороны юристом Н. К. Муравьевым. После этого проект был подписан Толстым и отправлен В. Ю. Шимановскому. Как сообщает Шимановский в пояснительной приписке на подлиннике этого письма, проект этот не был осуществлен, так как «начавшаяся война, а потом революция все изменила».
* 274. В. А. Маклакову.
1910 г. Апреля 8. Я. П.
Маклакову.
Милый Василий Алексеевич,
Вы, может быть, слышали о том, что близкий мне человек и очень уважаемый мною, очень сильный и даровитый, Владимир Молочников (в Новгороде), отсидев год в тюрьме за мои книги, вновь посажен в тюрьму без суда, опять за мои книги и еще за совращение двух солдат, отказавшихся от воинской повинности. Сегодня получил от него письмо. Он просит вас взять на себя его защиту. Дело может быть в мае. Он лично несет легко свое положение, но тот суд разорил его, а у него жена и 5 детей. Он их кормилец. Сочту за большое мне одолжение, если согласитесь на мою просьбу.
Дружески жму руку и жду ответа.
Лев Толстой.
8 апр. 10 г.
Печатается по копии.
Василий Алексеевич Маклаков (р. 1870 — ум. в эмиграции) — старый знакомый Толстого, присяжный поверенный, защитник по уголовным и политическим судебным процессам, член Государственной думы второго, третьего и четвертого созывов; при временном правительстве был назначен послом в Париж. Маклаков ответил Толстому согласием. См. письмо № 329.
275. А. Я. Молочниковой.
1910 г. Апреля 8. Я. П.
Анна Яковлевна,
Получил нынче письмо от вашего мужа. Передайте ему, что Маклакову написал. Извещу об ответе. Благодарю его за то, что пишет мне. Передайте ему мою любовь. Вчера говорил с Беленьким1 о напечатании его описания тюрьмы. Мне очень хочется этого. И мы устроим с Беленьким, как лучше.
Братски жму руку и желаю вам твердости душевной.
Лев Толстой.
8 апр. 1910.
Впервые опубликовано в ПТСО, стр. 352.
Ответ на письмо В. А. Молочникова от 5 апреля 1910 г., в котором он просил Толстого обратиться к В. А. Маклакову с просьбой взять на себя его защиту.
1 См. прим. 2 к письму № 252.
* 276. Ф. Овчинникову. Неотправленное.
1910 г. Апреля 8. Я. П.
Изложенную в письме вашем лекцию о всех великих вопросах жизни прочел. Не скрою от вас, что всё то, что изложено в вашей лекции, хотя и не с такой самоуверенностью, но более основательно изложено во многих плохих книгах, которые вы, вероятно, читали (или хотя газетные рассуждения об этих книгах). Не скрою от вас и то, что всё то, что вы считаете несомненной истиной и что изложено в тех плохих книгах, которыми вы руководствуетесь, несправедливо. О том же, почему это несправедливо, вы можете узнать из многих и многих книг, как древних, так и новых, серьезных и глубоких мыслителей, начиная с авторов индийских Вед, Будды, Конфуция, Лаодзе, Марка Аврелия, Эпиктета, Сократа, Платона, Христа и до Руссо, Паскаля, Канта, Шопенгауэра, Эмерсона, Фихте, Вивекананды и мн[огих], мн[огих] других.
Думаю, что вы мне во внуки, если не [в] правнуки годитесь, и потому позволяю себе дать вам дедовский совет. Совет этот в том, чтобы вы прочли в моих книжках «На каждый день», одну из которых посылаю вам, числа 22, [где] говорится о том, что вам нужнее всего.
Если вы хотите двигаться вперед умственно и, главное, нравственно (а в этом всё дело жизни), то постарайтесь излечиться от того, что более всего мешает этому — от самоуверенности. Имейте в виду, что положительные качества человека: его ум, образование, доброта, энергия… всё это числитель. Мнение же, которое человек имеет о своих достоинствах это знаменатель, и потому каков бы ни был числитель, когда знаменатель бесконечность, то дробь есть бесконечно малая величина.
8-ro апреля 10 г.
Ясная Поляна.
Печатается по копии с собственноручными поправками Толстого, сверенной с черновиком-автографом, начатом на конверте письма Овчинникова и продолженном на почтовой бумаге. Письмо, судя по помете на копии, отправлено не было.
Федор Овчинников — в 1910 г. ученик школы огнестойкого строительства в Новгороде, прислал Толстому длинное (на 12 страницах) письмо от 4 апреля 1910 г., где доказывал невозможность существования бога и души.
277. В. Г. Черткову от 8 апреля.
* 278. З. Гутману.
1910 г. Апреля 9. Я. П.
Надо не сравнивать религиозные учения, а брать из каждого — Будда, Конфуций и др[угие] — то, что полезно для души.
На вопрос о том, почему я стал заниматься мистикой, отвечаю, что я никак[ой] мистикой ник[огда] не занимался.
Печатается по черновику-автографу на конверте письма от 5 апреля Зальмана Гутмана (см. письмо № 60), в котором он спрашивал Толстого: 1) чье учение выше — Моисея или Христа и 2) почему Толстой оставил свой прежний путь творчества, который и теперь приносит огромную пользу человечеству, и начал заниматься мистикой?
Дата — по почтовому штемпелю получения.
279. В. А. Молочникову.
1910 г. Апреля 9. Я. П.
Вчера писал вашей жене, брат Владимир, Маклакову письмо отправлено. Об его ответе сообщу. Вы меня радуете тем, что даете мне возможность хоть чем-нибудь служить вам.
Пожалуйста, не переставайте извещать.
Лев Толстой.
9 апр. 1910.
Впервые опубликовано в ПТСО, стр. 252.
Ответ на письмо Молочникова из Новгородской тюрьмы от 3 апреля.
280. В. Г. Черткову от 9 апреля.
* 281. П. П. Соколову.
1910 г. Апреля 11. Я. П.
Ясная Поляна. 11 апреля 1910.
Я не отвечал вам на ваши письма, потому что мы с вами говорим на разных языках, и хотя я, простите за самоуверенность, знаю тот язык, на котором вы говорите, вы не имеете ни малейшего понятия о том языке, на котором я говорю, и, что хуже всего, слыша некоторые звуки моего языка, имеющие значение на вашем языке, вам кажется, что когда я говорю cheval,1 что я ругаюсь, называя кого-то «швалью» и т. п.
Для того, чтобы вы могли понять мой ответ на ваши вопросы вы должны выучиться тому языку, на котором я говорю. Но учить вас этому языку так, как учат арифметике, грамматике и др. знаниям, то самое, чего вы от меня хотите, спрашивая, с вычислением страниц, какие книги нужно читать и какие прежде и какие после, учить вас этому языку я никак не могу, уже по одному тому, что, как это видно по вашему письму, вы всё уже знаете и вам нечему учиться.
Вопросы ваши такие: 1) Как примирить противоречие между законом любви и законом жизни, по которому овцы кротостью никогда не заставят волков есть сено? и 2) Что из написанного во все времена необходимо прочесть каждому человеку?
По первому вопросу видно, что вы несомненно знаете какой-то, мне и всем людям, говорящим на моем языке, совершенно неизвестный «закон жизни», по которому люди разделяются на разумные и добрые существа и на существа, лишенные этих свойств.
Я с людьми, говорящими одним со мной языком: браминами, Буддой, Конфуцием, Лao-Тзе, Христом, Магометом, Паскалем, Руссо, Кантом, Фихте, Шопенгауэром, Эмерсоном, Лихтенбергом2 и многими и многими другими, не только не знаю того «закона», по которому люди разделяются на овец и волков, но знаю, напротив, закон, прямо противоположный этому мнимому «закону», а именно тот, что всякий человек есть существо, одаренное теми же, иногда в большей, иногда в меньшей степени, свойствами разума и любви, как и все другие, и что поэтому отношение всякого разумного человека к своим ближним никак не может состоять в том, чтобы признавать их животными (что неудобно уже по одному тому, что люди, признаваемые мною животными, могут точно так же признавать себя людьми, а меня животным), а только в том, чтобы стараться понимать жизнь своих ближних и любить их.
Насчет же овец и волков я ничего не знаю, да и не интересуюсь знать, так как нужно мне не рассуждение о мнимых законах эволюции, а только одно: как мне наилучшим образом прожить предстоящий мне более или менее короткий срок жизни. Это по первому вопросу. Второй же вопрос еще более очевидно показывает — простите меня — совершенно непонимание вами того, о чем вы говорите. Вам кажется всё так просто: «Потрудитесь, Лев Николаевич, написать мне программу, вот как было в гимназии: столько-то часов латыни, столько-то арифметики, столько-то закона божия, или в университете: столько-то химии, столько-то физики — я всё это выучу, память у меня хорошая, и готово».
Разве не очевидно, что человек, который думает так, не знает даже первых приемов изучения того, что он желает знать. Для того, чтобы познать не те мнимые объективные законы мира, которые придумывают от нечего делать разные ученые, а тот вечный закон, которым руководилась и должна руководиться жизнь всякого человека, нужна не одна память, чтобы выучить, что назначено в программе и писано в книжках, а нужна самостоятельная работа мысли и жажда ее. Правда, что для познания этого вечного и важнейшего закона жизни полезно изучение всего того, что сделано для этого величайшими умами и сердцами всего человечества, но все-таки главное условие для этого познания есть самостоятельная работа и прежде всего жажда истины, которая неизбежно наведет ищущего на то, что ему нужно. Нельзя накормить того, кто не хочет есть. Нельзя и научить того, кто ищет знания не для удовлетворения внутренней потребности, а для того, чтобы быть ученым, или для того, чтобы писать книги и учить других. Научиться человек может только сам, тогда, когда он всей душой ищет истины и только ради истины. И такой человек не
