д. Гр. Толстаго. Графинѣ С. А. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Открытое письмо. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 260. Датируется на основании первых слов письма и почтовых штемпелей: «Севастополь. 14 марта 1885; Москва. 17 марта. 1885».
1 Толстой и Урусов ехали в Симеиз, имение Мальцовых, Ялтинского уезда, Таврической губернии, в 20 верстах от Ялты.
314.
1885 г. Марта 14. Байдары.
Пишу другое письмо нынче, 14-го. Одно изъ Севастополя — карточку — послалъ утромъ, а теперь изъ Байдаръ (это половина дороги до Симеиза). — Мы здѣсь кормимъ, и встрѣтили господина, ѣдущаго въ Москву и тоже кормящаго. Это оказался г-нъ Абрикосовъ1 молодой. Онъ меня узналъ и читалъ, и жена2 его, к[оторую] онъ свезъ въ Крымъ; и я пользуюсь тѣмъ, что онъ пріѣдетъ прежде почты. Погода прекрасная, — жарко въ горахъ, по к[оторымъ] мы ѣхали. Урусовъ взялъ ландо, его надули, оказалось ландо, не открывающееся, и хуже кареты, и я залѣзъ на сундукъ, на козлы.3 Ѣхалъ, и не то, что думалъ; но набѣгали новыя, — новаго строя, хорошія мысли. —
Между прочимъ, одно: каково, я живъ, еще могу жить, еще! какъ бы хоть это послѣднее прожить по Божьи, т. е. хорошо. Это очень глупо, но мнѣ это радостно. Цвѣты цвѣтутъ, и въ одной блузѣ жарко. Лѣсъ голый, но на весеннемъ чуткомъ воздухѣ сливаются запахи то листа вялаго, то человѣч[ескихъ] испражненій, то фіалки, и все перемѣшивается. Проѣхали по тѣмъ мѣстамъ, казавшимся неприступными, гдѣ были непріятельскія батареи, и странно воспоминаніе войны даже соединяется съ чувствомъ бодрости и молодости. Что, если бы это было воспоминаніе какого нибудь народнаго торжества, — общаго дѣла, — вѣдь могутъ же такія быть. Еще на козлахъ сочинялъ Англійскаго милорда.4 И хорошо. Еще думалъ по тому случаю, что Ур[усовъ], сидя въ каретѣ, все погонялъ ямщика, а я полюбилъ, сидя на козлахъ и ямщика, и лошадей, что какъ несчастны вы, люди богатые, к[оторые] не знаютъ ни того, на чемъ ѣдутъ, ни того, въ чемъ живутъ (т. е. какъ строенъ домъ), ни что носятъ, ни что ѣдятъ. Мужикъ и бѣдный все это знаетъ, цѣнитъ и получаетъ больше радостей. Видишь, что я духомъ бодръ и добръ. Если бы только не неизвѣстность о тебѣ и дѣтяхъ. Цѣлуй ихъ всѣхъ. Обнимаю тебя. Подали лошадей Абрикосову. Онъ ѣдетъ.
Л. Т.
На конверте: Москва. Хамовники, домъ Гр. Толстаго. Графинѣ С. А. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 260—261. Датируется на основании первых слов письма. Почтовый штемпель: «Москва. 17 марта. 1885».
1 Владимир Алексеевич Абрикосов (1858—1922), из семьи московскихфабрикантов — кондитеров. Абрикосов описал эту встречу с Толстым («Толстой. Памятники творчества и жизни». № 3, М. 1923, стр. 62—63).
2 Мария Филипповна Абрикосова, рожд. Чемякина.
3 Абрикосов так описал экипаж, в котором ехал Толстой: «Мое внимание привлекла карета, двигавшаяся по шоссе из Севастополя, на козлах которой, рядом с кучером, сидел мужчина в картузе, в серой блузе, положив ноги на передок козел. В нем я тотчас же узнал Л. Н. Толстого». О переезде Толстого из Севастополя в Симеиз см. также: Дневники С. А. Толстой, 1860—1891, стр. 132.
4 „«Английский милорд Георг», известный лубочный роман. Лев Ник. задался тогда мыслями преобразовать народную литературу и планы своих народных рассказов называл своими — английскими милордами“ (н. п. С. А.) Точное заглавие лубочной повести: «Повесть о приключениях английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фредерики-Луизы» (первое печатное издание 1782 г.).
* 315.
1885 г. Марта 15. Алупка.
Москва. Хамовники, домъ Толстаго.
Графинѣ Толстой.
Пріѣхали благополучно. Здоровъ.
Печатается по телеграфному бланку, № 50, хранящемуся в АТБ. Публикуется впервые. Телеграмма подана в Алупке 15 марта в 9 час. 40 мин. утра. Алупка — курорт в 16 верстах от г. Ялты.
С. А. Толстая писала в ответ 15 марта: «Сегодня была телеграмма уже из Алупки. Почему оттуда? не пойму. Я думала, что вы едете на Ялту» (стр. 310).
316.
1885 г. Марта 15. Симеиз.
Пишу, зная впередъ, что письма мои всѣ будутъ доходить до тебя въ разбивку, а не послѣдовательно. Теперь вечеръ, 15, пятницы; я только что перешелъ въ домъ къ Мальцову.1 Онъ, оказывается, ожидалъ меня, сдѣлалъ приготовленія и даже ѣздилъ къ намъ на встрѣчу въ Севастополь, но разъѣхался съ нами. Онъ замѣчательно бодрый, живой старикъ, не антипатичный и не глупый, но очень испорченный властью. —
Вчера послѣ Байдаръ (станція), откуда я послалъ тебѣ письмо, я пошелъ пѣшкомъ въ гору до знаменитыхъ Байдарскихъ воротъ, а Урусовъ поѣхалъ. Со мной былъ проводникъ, мальчикъ Русской, живущій въ Татарской деревнѣ. Мать его вдова, и онъ кормится кое какой работой; но удивителенъ своей заброшенностью. Никогда не былъ въ церкви, знаетъ Отче и все навыворотъ. Ему 17 лѣтъ.
Мѣстность долины, по кот[орой] я шелъ, прелестная и пустынная, птицы поютъ, фіалки пахнутъ, и солнце жжетъ. Князь доѣхалъ до воротъ прежде меня. Въ воротахъ велѣно всѣмъ восхищаться, и затѣмъ построены ворота. Но случилось, что поднялся туманъ, и мы ничего не видали. Холодно, сыро, темно; завалившіяся и торчащія скалы и шоссе извилинами подъ гору. Урусовъ сталъ задыхаться отъ тумана и пришелъ въ безпокойство безтолковое и объясненія съ ямщикомъ. Доѣхали благополучно въ темнотѣ. Я помѣстился въ гостинницѣ — прекрасно. Ночь лунная, кипарисы черными столбами по полугорѣ, — фонтаны журчатъ вездѣ и внизу сине море, «безъ умолку». Нехорошо было, что за стѣной дѣти: 3 лѣтъ и 11/2 изъ к[оторыхъ] одному давали хининъ, и онъ отчаянно плакалъ, говоря: «горько», а потомъ вдругъ сталъ счастливъ, а подъ домомъ кошки затѣявшія романъ. Кошекъ здѣсь бездна. Проснулся въ 5, напился кофе и пошелъ въ Алупку 4 версты. Очень хорошо шоссе въ камняхъ, — оливки, виноградники, миндальныя и море синее, синее. Послалъ тебѣ телеграму, напился чаю у Турка въ хаткѣ и пришелъ домой. Пошелъ съ Урусовымъ ходить по его любимыми мѣстамъ въ скалахъ и по самому берегу. Жарко, что насилу удержался, чтобъ не выкупаться. До прогулки завтракъ table d’hôte:2 учитель, два доктора, купець богачъ съ умирающей женой. Это ихъ дѣти. Потомъ хотѣлъ заснуть, но кошки продолжали романъ. Пришелъ Ур[усовъ], и я съ нимъ пошелъ къ Мальцову, пообѣдали въ table d’hôte,2 потомъ я напился чаю, и вотъ ложусь. Очень я усталъ, загорѣлъ и разбросался мыслями, т. е. вышелъ изъ колеи работы. Англицкаго Милорда, однако, все обдумываю. Попробую завтра писать. Писемъ отъ тебя еще нѣтъ, — жутко.
Здѣсь хорошо тѣмъ, что кромѣ теплоты и красоты, — богато, нѣтъ нищихъ. Заработокъ большой. Вотъ гдѣ или вообще на югѣ надо начинать жить тѣмъ, к[оторые] захотятъ жить хорошо. Мы долго сидѣли съ Урусовымъ на берегу подъ скалой. Уединенно, прекрасно, величественно и ничего нѣтъ сдѣланнаго людьми; и я вспомнилъ Москву, и твои хлопоты, и всѣ занятія и увеселенія Москвы. Не вѣрится, чтобъ могли люди такъ губить свою жизнь. До завтра. Обнимаю тебя и цѣлую дѣтей. —
На конверте: Москва. Хамовники, д. Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 261—262. Датируется на основании слов письма: «теперь вечер, 15 пятницы». Почтовые штемпели: «Мисхорская п. с. 16 марта 1885; Москва. 19 марта 1885».
1 Сергей Иванович Мальцов (1809—1893). Кавалергард. Генерал. Владел шестнадцатью тысячами душ крестьян. Крупный заводчик. Первый в России начал выделывать рельсы, паровые машины, пароходы и вагоны. В Крыму Мальцеву принадлежало двадцать тысяч десятин. На южном берегу была выстроена вилла, облицованная хрустальными плитами. См. прим. 3 к письму № 309 от 10 марта 1885 г.
2 Общий стол в пансионе или в ресторане.
317.
1885 г. Марта 16—17. Симеиз.
Нынче 16-го получилъ твои три письма.1 — Я думалъ, что приносятъ каждый день, оказалось, что нѣтъ. Теперь буду ѣздить — ходить каждый день въ Мисхоръ, — это станція, — 7 верстъ отъ Симеиза. Письма твои произвели тяжелое впечатлѣніе: Сережа принимаетъ очень бурной складъ жуира тихаго и самодовольнаго.2 (Не говори ему.) Илья вовсе грубѣетъ, но не установился,3 Миша4 боленъ, и ты тяготишься своей жизнью и не видишь исхода. Это грустно. Я пишу тебѣ всякій день. И вчера писалъ о впечатлѣніи этаго края. Не могу я любоваться природой. Человѣкъ стоитъ на первомъ планѣ. Здѣсь, какъ я говорилъ, радостно, что не видать бѣдныхъ и пьяныхъ, но дурно то, что много безумныхъ богачей, и народъ, Татары ошалѣли и смотрятъ на всѣхъ, — какъ бы ихъ эксплуатировать. —
Нынче я всталъ опять рано и, напившись кофе, пошелъ съ Ур[усовымъ] въ Татарскую деревню. Тамъ встрѣтилъ старика 65 л[ѣтъ]; онъ идетъ на работу за 2 версты въ гору. Я предложилъ ему наняться работать.5 Онъ согласился за рубль. Но это оказалось шутка. Онъ призналъ во мнѣ богатаго. И сталъ предлагать землю купить у него. И показывалъ землю и восхвалялъ ее. За 6 дес[ятинъ] проситъ 6000. Тутъ и виноградники, и табакъ и каштаны, инжирь, и грѣцк[іе] орѣхи. — Я дошелъ съ нимъ. до его плантаціи. Лазили по скаламъ, а въ глуши нашли въ лощинкѣ его 4 сына въ бѣлыхъ рубахахъ капаютъ заступами виноградникъ, а онъ обрѣзаетъ. Я поработалъ съ ними и пошелъ домой. Поспѣлъ въ 12 часовъ къ обѣду. Старикъ Мальцовъ очень самодоволенъ и безтолковъ. Типъ стараго генерала и стараго помѣщика. И поддакивать ему совѣстно, и противорѣчить невозможно, п[отому] ч[то] онъ не въ силахъ понимать. Мнѣ. тяжело у него. Съ одной стороны больной, слабый Ур[усовъ], съ к[оторымъ] всегда на сторожѣ, съ другой стороны онъ. Я думаю уѣхать 20-го. Работать не принимался, слишкомъ жалко потерять возможность увидать. И до сихъ поръ все новое. Въ гости никуда не хожу и не пойду. Хожу я очень много и здоровъ. И домой хочу пойти цѣлую станцію черезъ горы съ проводником Татариномъ въ Бахчисарай.6
Всѣ твои предписанія о себѣ до сихъ поръ блюду и стараюсь блюсти именно съ тѣмъ, чтобы отъ поѣздки моей осталось хорошее воспоминаніе. — Въ этомъ все. — Ур[усовъ] въ духѣ слабомъ, и мнѣ не нравится то, что онъ не видитъ своего положенія и какъ. будто боится узнать о немъ.
Пожалуйста не показывай Сережѣ письмо. Я боюсь, что я несправедливъ. Я въ его года былъ хуже. Нѣтъ, не былъ. Но у каждаго свой характеръ. И соблазны всякіе сильны, а особенно тѣ, к[оторые] по немногу вкрадываются въ жизнь. Прощай, душенька, обнимаю тебя и цѣлую дѣтей. Л.
Я сказалъ, что письма твои произвели на меня тяжелое впечатлѣніе. Это справедливо
