пошли на выставку,3 а я сидѣлъ дома, читалъ. Приходилъ одинъ проситель мѣста — бѣдный; а потомъ я пошелъ въ Румянц[евскій] музей къ Ник[олаю] Ѳед[оровичу],4 потомъ походилъ, посмотрѣлъ экипажи, и вижу, что на 1000 р[ублей] легко собрать все хорошее. Вели прислать, если можно теперь же, сани четверомѣстныя и одиночныя, и полости, и сбрую парную и одиночную — или починить, или продать здѣсь.

Теперь о домѣ. Въ кухнѣ было сдѣлано неудобно — русская печь, и очень маленькая въ нашей кухнѣ. Мы рѣшили передѣлать печь5 такъ, чтобы русская печь была больше и устье ея выходило бы въ людскую. И выйдетъ такъ, что будетъ людская столовая, комнатка для кухарки и каморка для повара. Въ сторожкѣ же, которую надо починить, будутъ жить кучеръ и дворники.

Чулановъ для провизіи, лампъ и т. п. въ домѣ съ кладовою — четыре. Подвалы есть, но они сопрѣли и завалились. Я велѣлъ починить, но сдѣлать попроще, — для кореньевъ и капусты. А для яблокъ есть мѣсто въ домѣ.

Обѣдали мы вчера дома; и бѣднякъ, голодный Костя6 пришелъ къ намъ, и его накормили; щи, каша и говядина изъ щей, и пирожки, и арбузъ. И сидѣли дома. Леля занимался, я и Сережа читали, и легли спать рано, и нынче рано встали. Они ушли учиться, а я вотъ тебѣ написалъ и хочу заниматься.

До свиданья, душенька, цѣлую тебя и дѣтей.

На конверте: Тула. Е. С. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 172—173. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Москв. почт. центр. отд. 13 сентября 1882; Москва. 14 сентября 1882. Тула. 14 сентября 1882» и пометы Толстого «понедельник», который приходился 13 сентября 1882 г.

1 С. А. Толстая писала 16 сентября: «С Ильей вышла, таки, неприятность, хотя, главное, здоровье его хорошо. Вчера ночью, в двенадцать часов сижу в балконной гостиной одна… Слышу, окно хлопает внизу, в комнате Ильи. Я подумала: простудится, если окно отворилось, пойду проведаю. Надо тебе сказать, что с вечера Илья мне всегда сказывал, кто у него ночует, так как одному страшно; и вчера он сказал, что Титка, а Иван не ночует. Вот я прихожу в комнату Ивана Михайловича — первое впечатление — вонь и табак. Посреди комнаты собаки наделали нечистоту. Иду дальше: голоса, хихиканье. Когда я отворила дверь, Илья сделал какое-то быстрое движенье. Потом вижу, Титка на полу, а этот Иван, идиот, на Левиной постели, рядом с Ильей. Я ужасно рассердилась, выгнала и разбранила Ивана и Илью; сделала выговор; главное, досадно, что солгал. Сегодня он мне весь день старался доказать, что папа нашел бы, что спать с Иваном и Титом и на Лелиной постели даже очень хорошо; а что это только я имею глупые барские мысли. Предоставляю тебе это с ним обсудить, а я, признаюсь, рада, что он завтра уезжает, мне это запанибратство — не с народом, а с паразитами курящими, играющими в шашки и льстящими Илье — очень противно» (ПСТ, стр. 200).

2 Сергей Львович Толстой.

3 Всероссийская промышленная художественная выставка. В письме от 14 сентября Л. Л. Толстой так описал матери посещение выставки: «Был на выставке, видел всё очень интересное, видел там знакомых, выиграл на аллегри с первого, двадцатипятикопеечного, проигрышного билета большой картон с куклой и со всеми принадлежностями, который я предназначил Маше».

4 Николай Федорович Федоров служил библиотекарем в Румянцевском музее.

5 С. А. Толстая писала в ответ 16 сентября: «Очень рада, что ты печь велел переделать; в доме Волхонских печь была мала, и с хлебом и с квасом и ваннами детям было неудобно очень» (ПСТ, стр. 201).

6 К. А. Иславин.

* 216.

1882 г. Сентября 14. Москва.

Не ужасайся на его орфографическ[ія] ошибки. — Это онъ отъ спѣху. Я видѣлъ его страницу диктовки въ гимназіи — ни одной ошибки.

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Публикуется впервые. Текст является припиской Толстого к письму Л. Л. Толстого к С. А. Толстой; приписка сделана поперек первой страницы вверху. Дата Л. Л. Толстого.

217.

1882 г. Сентября 14. Москва.

Вторникъ, утро.

Только собирался писать тебѣ, что не получилъ еще отъ тебя ни однаго письма, какъ принесли твоихъ два.1 — О планахъ нашихъ ничего не пишу, п[отому] ч[то] не получилъ еще твоего отвѣта на мой проэктъ. Я не измѣняю; нечто ты придумаешь что-нибудь лучше. Илюша безсовѣстный, если онъ не покоренъ и мучаетъ тебя,2 но надѣюсь, что, получивъ отъ тебя нагоняй, онъ образумился и сидитъ дома, готовясь. Если онъ окрѣпъ, и погода стала теплѣе (нынче у насъ гораздо теплѣе), то пришли его въ пятницу, а я пріѣду въ понедѣльникъ. — Понимаю, какъ тебѣ непріятно быть врозь съ нами, съ Илюшей на рукахъ, и не понимать ясно, въ чемъ и отъ чего задержка. — Даже на мѣстѣ трудно ясно опредѣлить въ чемъ именно задержка — такъ много разныхъ работъ, что нельзя сразу понять. Задержка главная — это сохнущая штукатурка. Топить — топятъ, но не вездѣ: трубы еще не совсѣмъ готовы. Въ залѣ и гостиной потолки и одна стѣна уже высохли — изъ сѣрыхъ стали бѣлыми, и это быстро идетъ, и пойдетъ еще быстрѣе, когда вставятъ рамы и будутъ топить. Утвержденіе архитектора справедливо: 1-го октября можно будетъ въѣхать. Но задержки такъ вотъ бываетъ: нижнія комнаты хотѣли отдѣлать ко вторнику, а тутъ праздникъ, — будетъ готово въ середу. А то рабочихъ меньше, чѣмъ обѣщали и т. п. Людей, мнѣ кажется, я обдумалъ хорошо.3 Подвалъ я теперь не начинаю, чтобы не отрывать народъ; это и послѣ можно сдѣлать, тѣмъ болѣе, что есть ледникъ, теперь и новый, и пустой. Остальныя всѣ свѣденія Лели вѣрны.4 Обои въ угловой очень ярки, а въ столовой правда, что темны; зато Танина и твоя — чудесны. Форточки я вездѣ велѣлъ сдѣлать, кромѣ Таниной комнаты. Тамъ есть отдушникъ въ рамѣ мѣдный, а стекла очень велики; если мало, можно послѣ вставить. Рамы двойныя всѣ готовы, и вставлю въ первый теплый день въ оконченныхъ комнатахъ.5 — Кухню я сомнѣвался, было, штукатурить, но потомъ рѣшилъ, п[отому] ч[то] съ кухонной огромной печью она очень скоро высохнетъ.

Пожалуйста, не скучай, — все будетъ, какъ Богъ велитъ, а судя по-мірскому, — домъ будетъ удобный и жить будетъ лучше, чѣмъ въ Волконскомъ.

Я вчера утромъ попробовалъ заниматься, но холодъ помѣшалъ (къ вечеру истопили и было тепло), и пошелъ въ библіотеку, снесъ книги и взялъ книги, и читалъ.

Потомъ обѣдали очень весело. Дядя Костя приглашенъ былъ къ столу. Потомъ почиталъ, пришелъ Сережа братъ. И я ихъ, особенно Костиньку (онъ очень отказывался), увлекъ къ Васенькѣ.6 Старые пріятели вѣрно послѣдній разъ собрались. Тамъ было тихо, дружелюбно, но вышло меньше, чѣмъ я ожидалъ. Они остались ужинать, а я ушелъ домой. — Нынче теплѣй и праздникъ. Леля дома. Сейчасъ послалъ его съ Сережей въ трактиръ завтракать, а самъ пишу письмо и жду архитектора. Обѣдали мы дома, Василій7 готовитъ намъ щи. Сергѣй ушелъ за ящикомъ и яблоками.

Я все это время въ сонномъ, глуповатомъ и спокойномъ, немного меланхолическомъ состояніи. Никого не видаю, чему радъ. —

Ну, прощай, душенька, цѣлую тебя, Таню, Машу, малышей и Илью непокорнаго. Только бы онъ не заболѣлъ. А простудиться очень легко. Даже дядя Сережа это самое объ немъ подумалъ. —

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, слр. 173—175. Датируется на основании пометы Толстого «вторник», который падал на 14 сентября 1882 г.

1 От 11 и 12 сентября.

2 С. А. Толстая писала 12 сентября: «Илюше здесь в тысячу раз опаснее жить, чем в Москве, и ходить по снегу и морозу пять часов сряду бог знает как далеко гораздо хуже, чем ходить в гимназию. Учится он часа два в день, и того меньше» (ПСТ, стр. 197).

3 В письме от 12 сентября 1882 г. С. А. Толстая спрашивала: «что именно не готово наверху, готовы ли те две комнаты из корридора и девичья и кухня? Ты как-то всегда забываешь людей» (там же).

4 В своем письме от 14 сентября Л. Л. Толстой сделал описание дома, начав его так: «Дом принял форму очень хорошенькую, он цветом кремовый с зелеными ставнями, паркет с черными жилками, дядя Костя говорит, что всё это самый шик».

5 С. А. Толстая писала 12 сентября: «Пожалуйста не забудь две вещи: чтоб везде топили, чтоб везде были форточки и чтоб рамы зимние вставили».

6 Василий Степанович Перфильев.

7 «Василий — дворник при вновь купленном доме. Симпатичный, милый и честный человек, проживший у нас много, много лет» (а. п. С. А.).

218.

1882 г. Сентября 15. Москва.

Среда, 3 часа.

Нынче получилъ твое третье письмо,1 — спокойное; но еще не отвѣтъ на мое второе. —

Вчера сидѣлъ утро дома, погулялъ до Кудрина, — я забылъ тамъ калоши у Дьякова,2 обѣдали; потомъ, вечеромъ, пришли Адамъ,3 Миташа Оболенской и Варинька съ мужемъ4 и просидѣли у насъ до 11 часовъ. Архитекторъ былъ не вчера, а нынче. Идетъ работа хорошо и спѣшно, но все не такъ, какъ ожидаешь. Перевезти мебель можно будетъ въ пятницу. Оказалось, паркетъ нужно строгать, корнизы пола отчистить. А нужно отдѣлать совсѣмъ, чтобы не входить. — Я принялъ мѣры, чтобы маляровъ было больше и чтобы топить печи; но еще не топили, — нынче будутъ. Погода на счастье для сушки чудесная. — Леля вчера напугалъ меня. Онъ 3-го дня наѣлся винограду и не переставая икалъ, а вчера заболѣлъ животъ и поносъ.5 Надѣлъ фланель, — не даемъ ничего, кромѣ бульону, и теперь ему совсѣмъ хорошо, а утромъ пропустилъ гимназію. О немъ ты не заботься. Я забочусь такъ, что чувствую, что балую.

Сережа-братъ все ищетъ квартиру, — не знаю нашелъ ли. Нынче ѣдетъ обѣдать къ Васинькѣ. Костинька облекся въ мой сюртукъ и пошелъ къ Полякову-богачу.6 Ему обѣщаютъ мѣсто черезъ какого то Шидловскаго. Дай Богъ. — Погода чудная. Теперь 3 часа, и я пойду погулять до обѣда, посмотрю стулья краснаго дерева.7

Яблоки пришли въ очень дурномъ положеніи. Ящики перебиты, и потаскано много яблокъ.8 Мы ихъ перевезли къ себѣ въ сарай и тутъ продадимъ.

Я надѣюсь, что къ 1-му Октября: мы въѣдемъ; если что будетъ не готово, при насъ додѣлаютъ. —

До завтра. Не унывай. Я пріѣду скоро. Какая прелесть садъ: сидишь у окна въ. садъ — весело, спокойно; выйдешь, на улицѣ — уныло, тревожно. —

Цѣлую тебя и дѣтей. Варинька 3 дня какъ переѣхала. Келеръ9 старшій