тебе советовать только то, что сам себе советую в тяжелые и трудные минуты. Fais ce que doit, advienne que pourra.4 Если сделал то, что считаешь должным и что можешь, и делал всё не для себя, то больше ничего большего от себя не должно требовать, а надо успокоиться и отдыхать и молиться. Есть такое состояние, в кот[ором] чувствуешь, что дальше ничего делать путного не можешь, что всякая попытка продолжать делать в таком состоянии усталости, суеты или раздражения только повредит делу, а не подвинет его. И тогда надо остановиться, не волноваться и отдыхать. Для того же, чтобы не волноваться, надо молиться. Ты знаешь это, п[отому] ч[то] сама теперь молишься. Только молиться я предпочитаю не по книжке, не чужими словами, а своими. Молиться я называю обдумывать свое положение не в виду каких-нибудь мирских событий, а в виду Бога и смерти, т. е. перехода к нему или в другую обитель его. Меня это очень успокаивает и утверждает, когда я живо пойму и сознаю то, что я здесь только на время и для исполнения какого-то нужного от меня дела. Если я здесь делаю по силам своим это дело, то что же может со мной случиться неприятного? ни здесь, ни там? Знаю я, что для тебя главное горе разлуки с В[аничкой]. Но и тут всё тоже спасение и утешение: сближение с Богом, а через Бога с ним. От того то и обращаемся мы в горе потерь, смертей к Богу, что чувствуем, что соединение с ними только через него. Пишу, что думаю о тебе. Боюсь за твою тревогу в одиночестве и говорю, что, думаю, может утишить. Андрюшу целую. Помоги ему Бог найти путь, приближающий его к нему. Пусть, главное, жалеет и блюдет свою душу бессмертную, Божескую, а не туманит ее. Целую тебя нежно.
Саша с Верой сейчас приехали.
Л. Т.
На конверте: Г. Тверь. Европейская гостиница. Графине Софье Андревне Толстой.
1 Письмо от 1 октября (ACT).
2 В Твери отбывал воинскую повинность A. Л. Толстой.
3 Внук Толстого — Андрей Ильич Толстой (1894—1920).
4 [Делай, что должно, и пусть будет, что будет.] Эти слова Толстой записал перед своей смертью в Дневнике. См. т. 58, стр. 126.
638.
1895 г. Октября 16. Я. П.
Как мне жаль, что Андр[юша] тебя опять будет мучать. У меня соединяется в одно и перевешивает одно другое: горе и тоска погибели Анд[рюши],1 хотя всё надеюсь воскресенья, и радости, и умиления наших отношений с тобой. Нынче много хорошо думал. Сейчас садимся ужинать. На дворе буря, дождь, а в доме и в душе хорошо. I hope, что твое нездоровье прошло и что тебе будет хорошо, и главное — бодрая и такая же, как поехала, приедешь к нам. Начал писать Мише письмо. Не знаю, удастся ли кончить.2 Целую тебя и его.
Л. Т.
1 Имеется в виду связь А. Л. Толстого с яснополянской крестьянкой Акулиной Макаровой.
2 Письмо Толстого к М. Л. Толстому от 19 октября. См. т. 68.
639.
1895 г. Октября 25. Я. П.
Хотел тебе написать, милый друг, в самый день твоего отъезда, под свежим впечатлением того чувства, к[оторое] испытал, а вот прошло полтора дня, и только сегодня, 25-го, пишу. Чувство, к[оторое] я испытал, было странное умиление, жалость и совершенно новая любовь к тебе, — любовь такая, при кот[орой] я совершенно перенесся в тебя и испытывал то самое, что ты испытывала. Это такое святое, хорошее чувство, что не надо бы говорить про него, да знаю, что ты будешь рада слышать это, и знаю, что от того, что я выскажу его, оно изменится. Напротив, сейчас начавши писать тебе, испытываю тоже. Странно это чувство наше, как вечерняя заря. Только изредка тучки твоего несогласия со мной и моего с тобой уменьшают этот свет. Я всё надеюсь, что они разойдутся перед ночью и что закат будет совсем светлый и ясный. Не писал же я тебе п[отому], ч[то] всё продолжаю быть не бодр мыслью. И не то, что глуп, а нет энергии, охоты писать. И знаю, что пересиливать себя не надо. Так нынче прекрасный, теплый тихий день, и я поехал верхом в Тулу, только чтобы прокатиться. Сегодня же приехал Колаша1 и Илюша, к[оторый] забросил в Козловке записку,2 чтобы за ним выехали. Я застал его еще в Туле, был на почте и вместе с ним вернулись. Он бедствует, переводит свой залог в дворянский банк и хочет просить у тебя 1000 р[ублей].
Мы живем хорошо. Я завтра перейду наверх, чтобы не топить нижнюю комнату. От Тани письмо3 было вчера вечером, с лошадьми, возившими людей. Она пишет, что будет здесь в понедельник, а в Москве днем раньше. Задержалась она затем, чтобы увидаться с Таней сестрой, кот[орая] приезжает в пятницу. Пишет, что она ведет себя не легкомысленно, отказалась от двух литерат[урных] вечеров, Икскуль4 и Гуревич,5 но что ей хорошо, особенно у Эрдели.6 — Как твое здоровье и твои отношения с мальчиками? И то, и другое важно очень. Если бы они хоть в сотую долю жалели, и, главное, понимали тебя, входили в твое душевное состояние, как я. — Только бы они не одуряли себя всякими дурманами, не спешили никуда, они никогда бы не сделали тебе больно, п[отому] ч[то] оба любят тебя. Целую их и милую Сашу. Без нее пусто и без ее смеха не так весело. Прощай пока.
Л. Т.
На конверте: Москва. Хамовнический переулок, дом Толстого. Софье Андревне Толстой.
1 Н. Л. Оболенский.
2 Записка эта не сохранилась.
3 Письмо это неизвестно.
4 Варвара Ивановна Икскуль, рожд. Лудковская — жена посла в Англии К. П. Икскуль.
5 Л. Я. Гуревич.
6 В Петербурге Толстые останавливались в то время у М. А. Эрдели.
640.
1895 г. Октября 28. Я. П.
Вчера получил твое письмо,1 радостное очень. Дай Бог только, чтобы всё так продолжалось, включая мальчиков. Мы по старому, нынче приехала Мар[ья] Мих[айловна],2 завтра ждем Давыдовых. Я вчера был у них, — ездил верхом.
Нынче, 28, я хорошо думал, и кое-что писал, и окончательно бросил начатую повесть.3 Совсем скверно. От Черткова получил дневники и займусь ими.4 Чертковы едут в Петер[бург] жить. — Мы совсем было услали посланного за Бухманом,5 и я остановил его, чтобы написать тебе хоть это. У меня на душе очень хорошо. Целую всех, Мише письмо напишу,6 пошлю завтра.
Л. Т.
Таня уж с тобой.
Я не забываю ее, как она думает.
На обороте: Москва. Хамовнический переулок, д. Толстого. Софье Андреевне Толстой.
1 От 26 октября (ПСТ, стр. 624).
2 М. М. Холевинская.
3 «Воскресение».
4 13 октября 1895 г. из разговора с женой Толстой узнал, что она прочла в Дневнике касавшуюся ее запись 6 октября и расстроилась содержанием этой записи. Взволнованный тронувшей его последовавшей беседой, Толстой записал в Дневнике: «Никогда еще я не чувствовал себя столь виновным и умиленным. Ах, если бы это еще больше сблизило нас». В связи с этим разговором С. А. Толстая попросила Льва Николаевича взять у Черткова находившиеся у него Дневники и уничтожить в них неприятные для нее места.
5 Александр Николаевич Бухман, воспитанник Н. В. Давыдова.
6 Можно прочесть: написал.
* 641.
1895 г. Ноября 2. Я. П.
Пускай приезжают пишу.
Телеграмма. Текст ее извлекается из письма В. А. Кузминской к С. А. Толстой от 4 ноября. Датируется на основании письма № 642. Телеграмма послана Толстым С. А. Толстой по получении им от нее письма от 31 октября, в котором она писала: «Дело вот в чем: сегодня приехала ко мне актриса Никулина, на бенефис которой 28 ноября пойдет «Власть тьмы». Она просила меня написать тебе просьбу от нее и артистов Малого театра, чтобы ты позволил им (пять человек) приехать к тебе в субботу, скорым поездом (приходит в Тулу в б часов вечера) и уехать с ночным (в 2 часа ночи поезд). Значит, они пробыли бы всего один вечер, часа четыре, в течение которых они умоляют тебя прочесть им вслух «Власть тьмы». Посланная Толстым телеграмма не пришла по назначению. В. А. Кузминская сообщала о происшедшем недоразумении в письме к С. А. Толстой от 5 ноября: «С актерами вышло очень странно: дядя Ляля тебе телеграфировал «пускай приезжают пишу», а на Козловке перепутали и вместо «пишу» послали «Тулу» (письмо с почт. шт. «Почтовый вагон. 5 ноября 1895», датируется 4 ноября по содержанию).
642.
1895 г. Ноября 2. Я. П.
Послал телеграмму. Очень бы желал, чтоб миновала эта суета,1 но нельзя отказать. Важно твое здоровье. Отчего ты оставила леченье — ванны и др[угое]. Ради Бога, не оставляй. Ничто не важно, если ты и телесно и душевно страдаешь.2 Не приехать ли мне к тебе? Всё так ничтожно в сравнении с твоим состоянием. Разумеется не принимай никого. И ради Бога телеграфируй, и я тотчас же приеду к тебе.3 То, что пишешь о мальчиках, грустно, но я и не жду другого. И то хорошо.
Ради Бога, голубушка, не скрывай, не думай о других, а только о себе. Я бы рад пожертвовать тебе многим, но к сожалению тут и жертвовать ничем не придется, п[отому] ч[то] приехать к тебе будет радость. — Все два дня перечитываю дневники, с тем, чтобы уничтожить, что неправда, и нашел только одно место,4 но и то далеко не такое гадкое, как то, кот[орое] огорчило тебя.5 Целую тебя, голубушка, и жду письма,
Л. Т.
1 См. предшествующую телеграмму.
2 См. письмо С. А. Толстой от 31 октября (ПСТ, стр. 628).
3 Имеется в виду письмо С. А. Толстой от 31 октября (ПСТ, стр. 627—628).
4 В Дневниках 1888—1889 гг. вымарано и вырезано тридцать три места (см. т. 50). В Дневниках 1890—1895 гг. изъято двенадцать мест (см. тт. 51—53). О каком месте пишет Толстой в настоящем письме, определить невозможно.
5 Речь идет о вымаранной дневниковой записи в семнадцать строк под 6 октября 1895 г. (т. 53).
*643.
1895 г. Ноября 4. Я. П.
Не покидает меня мысль о твоем нездоровьи, милый друг. Ради нас всех, не скажу лечись, а берегись.
Последнее письмо твое к Маше1 утешительно тем, что ты хочешь беречься и сидеть. Пожалуйста, голубушка. Вчера кончил свое чтение своих дневников и вынес в том отношении, в кот[ором] мы говорили, самое хорошее впечатление — именно то, кот[орое] вынесет всякий, кто когда-либо будет читать их, что связывала нас и связывает самая неразрывная любовь, что различие верований, т. е. переворот, происшедший во мне, заставил нас страдать, но что победила любовь. Видно, как это понемногу делалось, делалось и совершилось. Вымарать пришлось не
