в Ясенки и упал много раз. Нынче опять тает и гололедка. А[лександр] П[етрович] хорош. Я очень рад, что Леву я полюбил больше. Был разговор с ним, после к[оторого] я почувствовал его молодость и большую близость к нему.3 Как хорошо, что Миша пришел в акуратность; не сглазить.

От Тани нового ничего не знаю. Про Машу ничего. Боюсь, что мое письмо 4 ее огорчило, это было бы очень больно.

Целую тебя, детей, Веру.

На конверте: Москва. Хамовники, 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 От 18 ноября (ПСТ, стр. 687).

2 О получении этих глав H. Я. Грот писал Толстому 20 ноября.

3 См. Дневник под 20 ноября, т. 53.

4 От 28 октября, см. т. 70. 26 ноября М. Л. Толстая отвечала: «Нe думай, что нам было неприятно твое письмо, напротив, я люблю, когда ты высказываешь мне то, что обо мне думаешь».

700.

1897 г. Ноября 26. Я. П.

Вчера проехала Таня, пробыв один день, и оставила мне радостное впечатление освобождения от своей одержимости.1 Дай БОГ, чтобы только удержалось то хорошее свободное состояние, в к[отором] она находится, и еще чтобы она нашла себе по сердцу и хорошую работу. Я нынче получил твое письмо к Доре,2 из к[оторого] видно, что тебе тяжело и нехорошо. И это очень мне больно, главное по[тому], ч[то] я не могу помочь тебе. — Твое рассуждение3 о том, что гораздо важнее и нужнее мне быть в Москве с тобою, чем то, что что-то такое будет написано немножко хуже или лучше, поразительно своей несправедливостью. Во 1-х, вопрос совсем не в том, что важнее, во 2-х, живу я здесь не потому только, что будет немного лучше написано какое нибудь сочинение; в 3-х, присутствие мое в Москве, как ты очень хорошо знаешь, не может помешать ни Андр[юше], ни Мише жить дурно, если они этого хотят. Никакой строжайший отец в мире не может помешать людям с выросшими бородами жить так, как они считают хорошим; в 4-х, если бы даже вопрос так стоял, что важнее: написать то, что я пишу и что, я по крайней мере думаю и надеюсь (иначе бы я не работал), будет читаться милионами, а на милионы может иметь доброе влияние, или жить в Москве без всякого в Москве дела, суетно, тревожно и нездорово, то и тогда всякий решит вопрос в пользу не езды в Москву.

Это не значит то, что я не хочу приехать в Москву, не хочу сделать всё, что могу, чтобы сделать твою жизнь более хорошею, или что просто сам не желаю быть с тобой, напротив, я очень желаю этого, но это значит, что рассуждения твои очень несправедливы, также как и рассуждения твои, к[оторые] ты почерпнула из чтения биогр[афии] Бетх[овена],4 что цель моей деятельности есть слава. — Слава может быть целью юноши или очень пустого человека. Для человека же серьезного и, главное, старого цель деятельности не слава, а наилучшее употребление своих сил. Все мы призваны жить и действовать, как лошадь на конке [?]. Будем ли мы ездить в слав[янский] баз[ар],5 копать руду,6 играть на фортеп[иано], что-нибудь мы должны делать. Человек же не глупый и поживший — я считаю себя таким — не может не видеть, что единственное благо, одобряемое совестью, есть работание той работы, кот[орую] я лучше всего умею делать и кот[орую] я считаю угодной Богу и полезной людям. Вот тот мотив, к[оторый] руководит мною в моей работе, а про славу я уж давно спрашивал себя: что, буду ли я точно также работать, если никогда не узнаю, одобрится ли моя работа людь[ми] или нет, и искренно отвечаю, что, разумеется, что буду также работать. Я не говорю, что я равнодушен к одобрению людей, одобрен[ие] мне приятно, но оно не есть причина, мотив моей деятельности. Пишу я это особенно для того, что я тебе бы, милая Соня, желал такой деятельности, такой деятельности, при которой ты бы знала, что это лучшее, что ты можешь делать, и, делая кот[орое], ты была бы спокойна и перед Богом, и перед людьми. У тебя была такая деятельность: воспитание детей, к[оторое] ты делала так самоотверженно и хорошо, и ты знаешь это сознание исполненного долга, и потому знаешь, что к этой деятельности побуждала тебя никак не слава. Вот этакой деятельности я желаю тебе, — страстно желаю, молился бы, если бы верил, что молитва может сделать это. Какая это деятельность, я не знаю и не могу указать тебе, но деятельность эта есть, свойственная тебе и важная, и достойная, такая, на к[оторую] положить всю жизнь, как есть такая деятельность для всякого человека, и деятельность эта для тебя никак уж не в игрании на ф[орте]п[иано] и слушании концертов.

Как бы я хотел, милая Соня, чтобы ты приняла это письмо с той же любовью, бескорыстной, с полны[м] забвение[м] себя, а с одним желанием блага тебе, которую я испытываю теперь. — Работа моя опять вся в поправках Искусства. Нужно послать и Мооду и Гроту. Кое что обдумываю. Я совсем здоров, сейчас с Левой и деревенскими мальчиками катался на коньках. И хорошо! Весь большой пруд, как зеркало. Отчего ты не катаешься? Я уверен, что это тебе было бы очень хорошо. А ложиться в 3 очень дурно. Целую тебя крепко.

Л. T.

Нынче очень важное, бывшее прежде никчемным, уяснилось, в Искусстве.

На конверте: Москва. Хамовнический пер., дом № 21. Графине Софье Андреевне Толстой.

Поперек последней страницы письма рукой С. А. Толстой сделана помета: «Всё слова, а дела противные им».

1 В то время Т. Л. Толстая была сильно увлечена М. С. Сухотиным; в 1899 г. вышла за него замуж.

2 Письмо неизвестно.

3 В письме от 19 ноября (ПСТ, стр. 688—689).

4 С. И. Танеев дал читать С. А. Толстой Nohl «Baethovens Leben», 1864—1877, русский перевод: Нооль, «Бетховен, его жизнь и творения», 3 тома, 1892.

5 Ресторан в Москве.

6 Под 12 ноября Толстой записал в своем Дневнике: «Лева нашел руду и находит очень естественным, что люди будут жить под землей с опасностью жизни, а он будет получать доход» (т. 53).

701.

1897 г. Ноября 30. Я. П.

Вчера получил от Тани письмецо,1 и рад, что знаю про вас, и что [у] вас всё хорошо. Мы всё ждем снега, к[оторого] нет. Я здоров, что тебе передаст Маковицкий. Сейчас еду в Ясенки в санях и свезу эту записку. Надеюсь нынче получить от тебя.

Л. Т.

На обороте: Москва. Хамовнический пер., № 21. Графине Софье Андревне Толстой.

1 От 29 ноября 1897 г.

* 702.

1897 г. Декабря 6. Москва.

Хотел ехать, но чувствую себя слабым. Приезжай, пожалуйста, нынче, причин страдания нет. Отвечай.

Толстой.

Троица Посад. Старая Гостиница. Графине Толстой.

Телеграмма

См. запись Толстого в Дневнике под 6 декабря 1897 г., т. 53, и С. А. Толстой под 10 декабря (III, стр. 4—5). Толстой записал: «Пятого приехал. Ее нет. Она в страшном возбуждении уехала к Троице. Всё наделала моя статья в «Северный вестник». Я нечаянно ошибся».

1898

703.

1898 г. Марта 22. Москва.

Воскресенье 4 ч.

Саша писала1 тебе вчера, милая Соня, а нынче я. У нас всё хорошо. Вчера было пропасть народа. Верно Таня назвала: и Сологуб,2 и Трубецкие,3 и полк мальчиков, кот[орые] пели и играли в чехарду.

У меня в моей жизни ничего нового нет. Окончил все письма, записал кое-что, но ни к какой пристальной работе не приступил. Нынче утром пришел Дунаев с известием, что Брашнин4 умирает и желает проститься. Я пошел к нему. Он вероятно нынче завтра умрет, — водянка захватила уже ребра. — И мы так славно, серьезно, просто, трогательно простились, до скорого свидания.

Вчера был у меня Американец, богатый молодой торговец хлопком и джентлемен.5 Он близок с министром внутренних дел америк[анским]6 и обещал мне узнать и дать знать об условиях поселения Духоборов. — Что то Ухтомский? Решится ли?7 Как ты живешь? Приятно ли тебе? Я очень боялся за твой переезд ночью при твоем нервном возбуждении. Иногда бывает хуже от желез[ной] дор[оги], а иногда усыпляет.

Как было с тобой? Целую тебя, пока прощай.

Л. Т.

На конверте: Петербург. Надеждинская, № 18, кв. Берс. Графине С. А. Толстой.

Письмо не застало С. А. Толстую в Петербурге и вернулось по почте назад в Москву. С. А. Толстая ездила в Петербург на четыре дня на симфонический концерт Танеева.

1 21 марта.

2 Дочери Федора Львовича Сологуба (1848—1898) — Вера (в замужестве Левшина) и Елена (ум. 1933 г.).

3 Сестры C. Н. Трубецкого — Варвара (в замужестве Лермонтова) и Елизавета (в замужестве Осоргина).

4 Иван Петрович Брашнин (1826—1898). См. т. 88.

5 Сведений не имеется.

6 Министром внутренних дел в США с мая 1897 г. был Корнелиус Н. Блисс.

7 Письмо Толстого в «С.-Петербургских ведомостях» о помощи духоборам напечатано не было. Кн. Э. Э. Ухтомский был редактором этой газеты. См. прим. 2 к п. № 688.

704.

1898 г. Апреля 29. Гриневка.

Посылаю Сашино письмецо.1 Шпинат и яблоки получили. Очень благодарны. Жаль, что ты не написала, как доехала. Ты очень была нервна, уезжая.2 Я здоров, только удивительно, или скорее не удивительно слаб для своих 70 лет. Делаем кое-какие распоряжения; сейчас 3 часа, хочу съездить в Никольское.

До свиданья. Пишу не совсем уверенно, что письмо дойдет, Соня говорит, что посланный ненадежен. Из Черни б[ыли] нынче 3 письма и объявленье на посылку. Из Москвы только узнали по Сашиному письму. Целую тебя, Дору и Леву.

Л. Т.

Писать ничего не пишу, кроме некот[орых] мыслей, кот[орые] мне показались интересными. Но я доволен и спокоен.

Илюша вчера ездил к Проташ[инскому],3 к[оторый] протестует против столовых в его участке.

На конверте: Московско-Курской ж. д. Козловка-Засека. Графине Софье Андревне Толстой.

22 апреля Толстой вместе с женой уехал в Гриневку, имение сына Ильи Львовича; после отъезда оттуда С. А. Толстой 27 апреля Лев Николаевич остался там с целью организации столовых для населения, пострадавшего от неурожая.

1 Письмо А. Л. Толстой со шт. «Москва. 25 апреля».

2 См. запись в Дневнике Толстого под 27 апреля 1897 г., т. 53.

3 Алексей Алексеевич Проташинский — помещик Мценского уезда, земский начальник.

705.

1898 г. Апреля 30. Гриневка.

Милая Соня,

Я написал тебе несколько слов в Ясную с карточкой от Саши, но вероятно тебя это уже не застало. Вчера получил твое доброе письмо1 из Ясной. — Я чувствую себя хорошо, — не так слаб, как был при тебе, но и не так бодр, как бы желал и как бываю. Почти ничего не писал. Вчера ездил в Никольское, где окончательно устроил столовые, и к Вариньке.2 Она хлопочет, убирает дом.